Лунный нетопырь - Ларионова Ольга Николаевна (читаем книги .txt) 📗
Не думаю, что это поможет.
А что, есть другой выход?
Другой выход есть всегда: терпеть.
Ну, это для кого-нибудь другого. Особенно в данный момент. Слова, слова, слова — но это уже из другой сказки, принесенной с Земли ее командора. Хватит купаться в словах. Эти чудодеи, как видно, были могущественны поодиночке, в изгнании, когда над ними был подвешен тупой меч уничтожения. Но теперь, сытые и свободные, презирающие своих прежних гонителей, они превратились в праздных болтунов, которым не на что тратить свое чародейство. И оно постепенно улетучилось, рассеялось, обернувшись дешевыми фокусами… Ум, честь и совесть Староземья. Элита.
Ну ладно, требуемый амулет у них имеется, иначе их не заинтересовал бы вопрос о цене. Следовательно, нужно, наконец, прекратить это словоблудство и продемонстрировать им цену.
На нее уже никто не обращал внимания, поэтому она беспрепятственно сделала несколько шагов к столу и, дотянувшись до прозрачного кувшина с водой, опустила в него взятый взаймы у Алэла магическую «Ракушку».
21. Усыпальница королей
Маггиры шли молча — слишком сильно было потрясение. Блеклые язычки лампадного пламени, послушно снявшись со своих чашечек, летели над головами идущих, точно аларанские светлячки; столбы лунного света, пробиваясь сквозь покрывавшую коридор листву, казались призрачными серебряными сваями, на которых покоится верхний ночной мир; светляки, попадая в них, на миг исчезали.
Безмолвная процессия вступила в уже знакомый принцессе подземный сад, заставив примолкнуть встревоженных птиц; тишина теперь нарушалась лишь мерным шорохом шагов, что было весьма огорчительно: у нее вертелось на языке еще дюжины две вопросов. Но рядом с ней шагал мальчик, а много ли у него спросишь; поглядывал он на нее по-хозяйски, как видно, слишком буквально памятуя собственные слова: «если вы такие привередливые, то я заберу ее себе»; решил, шалопай, что раз уж ему дозволено принимать участие в советах взрослых, то и игрушки ему полагаются повнушительнее, чем просто черный эльф.
От нечего делать принцесса, как и любая женщина на ее месте, принялась потихоньку разглядывать идущих: серебристые безрукавки, которые ровняли маггиров над плоскостью унылого стола, были на всех практически одинаковые (за исключением полуголого Фаёли, обходившегося вообще без оной), но вот штаны поражали воображение разнообразием цветов и фасонов; на щеголеватом ару-Ёрни они были, кажется, из птичьих перышек. Чудодеи…
Маггиры меж тем выстроились вдоль мрачноватого на вид бассейна, ступени которого полого спускались в неприветливую черноту, а недвижная поверхность воды была укрыта чем-то вроде ломкой сахарной корочки. Под ногами раздался нарастающий гул, стеклянный хруст — вода спешно уходила в глубину, закручивая в водоворотах льдистые обломки. Олиё-Омм-олиё жестом, каким обычно приглашают к пиршественному столу, предложил моне Сэниа проследовать по обнажившейся лестнице и первым сошел на ее мокрые ступени. Она сделала шаг и поскользнулась; Фаёли проворно и как-то чересчур привычно обнял ее за талию.
— Ты тут ничего не бойся, — заговорщическим тоном шепнул он, подняв подбородок и сморщив свой веснушчатый нос; — я тебя заберу к себе, но учением донимать не собираюсь: ты будешь моей наложницей.
Надо же, и какие слова он знает! Но его рука уверенно скользнула гораздо ниже, чем следовало бы.
— И которой же по счету, позволь тебя спросить? — не удержалась принцесса.
— А фиг его знает… Четвертой, кажется.
— Я в восторге! Только, с твоего разрешения, я еще немного побуду фантомом.
— Смотри, долго не продержишься, — улыбнулся он снисходительно, но руку все-таки убрал.
О, черные небеса, а она-то было подумала, что Ю-ю неплохо бы иметь такого старшего товарища для игр…
Лестница меж тем круто свернула вправо, оставив сбоку зияющий колодец, в котором клокотала еще вода. Летучие огни разгорелись ярче, и ступени из черных превратились в землисто-бурые, а затем, светлея и словно вбирая в себя мириады золотистых искорок, засветились теплой охрой; в то же время все кругом словно бы старело на глазах: камень под ногами утратил безукоризненность полировки, со стен исчезли яшмовые плитки, свод над головой тревожил своей первозданностью. Наконец спуск завершился широкой площадкой, и мона Сэниа поняла, что они находятся в преддверьи еще одной исполинской пещеры.
Дальше дороги не было: вход был перекрыт причудливой золотой сетью в виде паучьих тенет, за которой четко означились литые контуры громадного колокола, непомерная тяжесть которого, казалось, делала его неподвластным сомнительному могуществу маггиров. По нижнему краю колокола тянулся какой-то неотчетливый рисунок, тревожащий своей неразгаданностью; но самым таинственным был ряд остроконечных утесов, чьи изломанные очертания рождали подсознательный трепет. Да что же…
Не торопись: все, что тебе надлежит знать, будет сказано.
Олиё-Омм-олиё обернулся к ней, и мона Сэниа подивилась тому, как изменилась его осанка, став чуть ли не царственной, и янтарные огоньки толклись у него над головой, образуя призрачную корону.
— Ты в Чертогах Неоценимого. — Исполненный величия голос заполнил все подземелье, заставив золотую сеть отозваться нестройным звоном; кое-где из-под сводов пещеры слетели облачка пыли.
Летучие мыши?
Нет. Здесь нет и не может быть ничего живого.
— Здесь собрано все, что определяет смысл нашего существования, — продолжал верховный маггир. — Перед тобою овеществленная память о нашей земле, оставленной нами в часы предельного отчаяния, потому что, спасаясь сами, мы оставляли на гибель слабейших и беззащитных, пусть даже не принадлежащих к нашему сообществу; но мы сознавали, что если бы уступили им свое место, то путь возвращения их на родину, пусть даже через тысячи лет, будет отрезан раз и навсегда.
Он взмахнул рукой, и летучие фонарики послушно прянули вверх, высвечивая на поверхности колокола детали таинственного рисунка. Моне Сэниа было достаточно беглого взгляда, чтобы узнать то, что скрывалось за чередованием бронзовых сияющих контуров и тусклых провалов патины: это было изображение окрестностей загадочного шара, найденного на Свахе, уже не существующей каменной сферы на хрупких наклонных опорах, выдержавших всю тяжесть столетий и рухнувших от одного прикосновения незваных пришельцев; справа едва угадываемая стена, на которой тогда сидели, свесив ноги, беззаботные дружинники; массивные контрфорсы Ворот Кровавой Реки, уравновешенные слева величественными Руинами Минаретов…
Нужно же сказать им, что я побывала там совсем недавно!
Нет. Рано. Следует всегда что-нибудь оставлять в запасе.
Ох, и какой же ты мудрый, мой неслышимый…
— Перед тобой — прошлое Староземья, отчеканенное теми, кто еще видел его собственными глазами; это — сокровищница Арзаэрата, настоящее имя которого арза-Ёрат, единственный из правителей Староземья, который был тайным маггиром. Предвидя надвигающуюся катастрофу, он собрал воедино все драгоценности казны и наших потаенных кладов, наложив страшное проклятие на того, кто посягнет на его творение, имея иную цель, кроме спасения людей. Он и помыслить не мог, как скоро на все сокровища мира невозможно будет купить глоток чистой воды.
Ну да, что-то подобное было и на Джаспере. Так неужели каждое человечество должно было пройти такое испытание, чтобы доказать свое право на дальнейшее существование?
— Итак, отныне тебе ведомо наше прошлое, — продолжал звучать торжественный, под стать этим величественным сводам, голос, — но это же — и наша цель.
Ну вот, потянулась бесконечная декламация! А где-то, подставив лунному свету печальное лицо, которое не от кого срывать, ждет Горон, а еще дальше задумчивый Алэл, которому она обещала вернуть «Ракушку» через несколько минуток, теребит сивую бороденку; и уже совсем далеко, в безоблачном небе Игуаны, ее Юрг с сынулей на руках — утренняя прогулка на крылатом коне, все как обычно, только вот он еще не подозревает, что его ожидает…
