Лунный нетопырь - Ларионова Ольга Николаевна (читаем книги .txt) 📗
Не оставляй их, ведь они только сейчас признали тебя равной себе; вместе с ними ты возвысишься…
Тебе велено молчать.
— Олиё-Омм-олиё, я не могу сейчас точно назвать день, когда это произойдет, но я вернусь. Непременно. И вручу тебе амулет арза-Ёрата.
— Но у нас нет в обмен другого Кокона Ветров…
— Догадываюсь. Но я дала слово, что он будет принадлежать вам. Пусть он напоминает о вашей родине, на которую вы так мечтаете вернуться.
Она ограничилась сдержанным кивком, как равная равному и, перепрыгнув через смрадно чадящий прах, побежала вверх по лестнице, чтобы еще раз не унижать их всех демонстрацией своего могущества, совершая перелет через ничто.
Только вот куда — перелет?
Проклятие, заколдовали-таки ее они, троевластные. Усыпить не удалось, но зато начисто лишили ощущения времени. Ведь она обещала Алэлу, что вернет свахейский амулет через несколько минут…
Значит, к Алэлу.
Плешивая вершина королевского холма была безлюдна, да иначе и быть не могло — солнце уже перевалило за полдень, королю не пристало бесцельно ждать. Десятка полтора свяничей грели мохнатые спинки, поджав лапы; внизу разбегались влево и вправо цепочки малых островков с разноцветными шляпками круглых островерхих крыш — скромные и приветливые жилища рыбаков, тоже скромных и всегда довольных и собственным существованием, лишенным беспокойства волшебных перелетов, и уж конечно своим мудрым королем, повелителем пяти стихий.
У причалов пусто, а подалее виднеются немногочисленные крутобокие лодчонки, рассеянные по неспокойному сине-барашковому морю; недосуг их повелителю утихомиривать неподвластную ему сегодня стихию, слишком занят он все последние дни своим монаршим капризом, поэтому подвластна ему лишь стихия земли. Имеет право — чем бы его величество ни тешилось…
Однако и дома ждут.
Она положила «свахейскую ракушку» на отполированную до зеркального блеска лазуритовую пластину, подумала мельком, что надо бы оставить что-нибудь в знак извинения — был когда-то разговор о лесной землянике… Да, чертовски неловко получилось. Но на оправдания нет времени.
Такой вот неприятный осадок на душе пришлось уносить с собой в Бирюзовый Дол.
Здесь, к счастью, все было более чем спокойно — разнежившийся на солнышке благородный эрл, подложив под отнюдь не аристократический зад потрепанную земную книжицу, сидел на пороге привратного кораблика, откуда они вместе с Флейжем лениво отпускали сугубо пристойные шуточки по адресу Киха, который, скрестив ноги и заложив правую руку за спину, сидел на траве, одной левой обороняясь от юного принца, нападавшего на него с деревянным мечом. Над ними, тоже ленивее некуда, парила Гуен.
— Обедали? А где все? — выпалила принцесса, торопливо придумывая, что бы сказать в свое оправдание.
— Уже два раза ланчевали, тебя ждем, твое мое величество. Что же касаемо народонаселения, то смею доложить: Эрм в замке, Пы на берегу, приглядывает за строительством; Борб получил увольнительную, у него какой-то семейный сабантуй; Дуз с Оськой балуется — что-то Ардинька давно не появлялась; Сорк после ночного караула отсыпается. Кукушонок где-то своего птенца уму-разуму учит. А наш певчий строфион, как я полагал, с тобой. Или нет?
— Я думала, он тоже полетит сюда, так что за руку не держала, — пробормотала она облегченно — стало быть, Юргу неизвестно, что после Ала-Рани она еще где-то побывала. — Мы у него на чердаке просидели, видишь, я вся в пыли. Он все глядел на дом рокотанщика, где дама его сердца обитала, сокрушался; а потом вдруг увидал на улице другую свою пассию, ну ты понимаешь, ту, у которой он ночевал…
— Охо-хо, — командор потянулся, расправляя плечи, — ну и что там наш шалун подлунный?
Подлунный. Она судорожно сжала разом занемевшие от боли губы, как было теперь постоянно, когда нечаянно брошенное слово окунало ее в лунную одурь Нетопырева наваждения. Она тихонечко провела по ним языком, чтобы вернуть себе способность говорить, не выдавая заполонившей ее томительной напасти.
— Не облизывайся, — по-своему понял ее благородный эрл. — Сейчас велю собирать на стол, а то, как я замечаю, ты с этими перелетами в тонконогую девчонку превращаешься. Кстати, наш двоеженец перед отлетом успел хотя бы с одной из них пообщаться?
— Как будто ты его не знаешь! — Она уже полностью овладела собой. — Махнул рукой и исчез, шляется теперь неизвестно где. А его Мади, или как там ее, Эзерисова мамаша, жива-здорова — ну не совсем жива и не вполне здорова, но пребывает в собственном доме. Ее законный супруг у тамошних властей в милости, вот ему и сделали подарок, вернули ее в дом в качестве комнатного украшения. И цепью приковали.
— Откуда ты все это знаешь?
— Перекинулась парой слов с Махидой. Деловая дама.
— А Мади? Что, действительно такая красавица?
— Но-но-но! Кому тут красавицы потребовались? Впрочем, она совсем еще девочка, в чем душа только держится, так исхудала. Надо бы помочь. Кстати, Флейж, чтобы ты тут не изнывал от безделья, слетал бы к королеве Ушиньке, попросил какого-нибудь снадобья для поддержания сил… ну и от всех болезней в придачу.
— Слушаю и повинуюсь, моя принцесса! — исчез, точно рыжая молния — давно Ардиньку не видел, обрадовался поручению.
Юрг, перегревшийся на весеннем солнышке, тоже обрел командорский тон:
— Ких, распустил я вас! Кончай баловаться, накрывай где-нибудь в тенечке. Мне чего-нибудь рыбного, ее высочеству — бифштекс. С кровью. А мы тут вернемся к вопросу о неземной красоте. Или нет?
Мона Сэниа с неподдельным безразличием пожала плечами:
— А я Мадиного лица не видела, закутана она с ног до головы; от цепи ее освободила и сказала, что сынуля ее жив.
— И про Харра?
— Разумеется. Это я Махиде сразу открыла, иначе она бы меня в дом рокотанщика никогда не допустила.
— Слушай, мое твое величество, ведь наш Харрюга любвеобильный вроде намекал на то, что и у нее прибавление семейства ожидалось. Или я путаю?
— Что-то не похоже. — Она с сомнением покачала головой. — И в доме тихо, пеленками не пахнет — то есть пахнет, но только не пеленками. И вела она себя как-то слишком независимо, у молодых матерей на лице какое-то другое выражение… Ну, Харр рано или поздно объявится, вот и спросим у него, папаши безответственного.
— Может и не объявиться, с него станется.
— Тогда у нашего Эзрика назревает опасность стать круглым сиротой, эта Мади совсем высохла и не шевелится, я дотронулась — страшно стало. Если бы я умела, отдала бы ей немного своей крови, в ней ведь тоже живая вода, как и у тебя — ты столько раз рассказывал, что как на свою Землю слетаешь, так обязательно кого-нибудь спасешь.
— Вот именно, — засмеялся Юрг. — Каждый рал. Когда в последний раз летал книжные магазины грабить, Стамен у меня, похоже, всю до капельки выкачал, детишки там какие-то обожглись… Да ты не пугайся, ее тут же заменяют, конечно, синтезированной, но точно такой же. И все равно после этой процедуры пару дней какой-то смурной ходишь. Не замечала?
— Не замечала… Особенно после захода солнца. — Она в который раз облизнула потрескавшиеся губы.
— Стараюсь. Как говорится, да здравствует искусство перевоплощения.
— Кстати о перевоплощении: а где Паянна?
Окончательно перевоплотилась в подрядчика-строителя. Эрм с Пыметсу то и дело перекидывают ее с нашего берега в Асмуров замок и обратно, я все боюсь, как бы они ее на середине пути в море не искупали. Порхает твоя воеводиха, как ворона перелетная. И Харру черной завистью завидует, что это у него само собой получается.
— А все-таки правы были здешние короли, что оградили своих подданных от такой зависти… Ну и в самом деле обедать пора.
А Харр по-Харрада, менестрель перелетный, понуро брел между тем по едва проклюнувшейся травке, поеживаясь от холода даже в добротном плаще с командорского плеча. Низкое солнце по-морозному ослепляюще било ему в глаза, под ногами хлюпало, какие-то пузыри стреляли из-под белых сапог талой вонючей жижей. Весенний край, мать его строфионью… А, впрочем, чем хуже, тем лучше, пусть всю морду обожжет до волдырей, пусть пропорет грудь ледяным ветром, чтоб и голос его никчемный пропал коту горбатому иод хвост… Да и самому в самый раз туда же. Потому как нет сил с болью такой в душе по свету мыкаться.
