Судный день Орбитсвиля - Шоу Боб (лучшие бесплатные книги .txt) 📗
— Что-то не так, — обыденным голосом произнесла Флейшер. — Что-то здесь не так.
Хепворт тотчас оказался рядом с ней, внимательно оглядывая индикаторы.
— Что вы имеете в виду?
— Я бы не назвала это включение чистым. Захватывающие поля нарастали чуть медленнее, чем надо.
— Процесс длится сотую долю секунды, — Хепворт облегченно вздохнул и раздраженно добавил. — Об этом невозможно судить на глаз.
— Я работаю пилотом более двадцати лет, и я могу судить об этом на глаз, — отрезала Флейшер. — Кроме того, это не единственное, что мне не понравилось, — левое поле в момент раскрытия имело несколько деформированную форму.
— Что с ним?
— Оно выглядело… плоским.
Хепворт внимательно посмотрел на сияющую бабочку — график распределения напряженности захватывающего поля.
— На мой взгляд, все просто отлично.
— Сейчас оно выглядит нормальным, — упрямо возразила Флейшер, — но я говорю, что в начальный момент оно было плоским.
— Возможно, виновато поле Орбитсвиля. — Хепворт провел рукой по роскошным волосам пилота. — Я думаю, вы можете смело положиться на меня в вопросах физики вакуума.
Флейшер брезгливо отклонилась.
— Не распускайте рук, Хепворт, иначе я запрещу вам подходить к пульту управления.
— Спокойнее, спокойнее! — добродушно ответил физик и обернулся к Никлину за поддержкой.
Никлин без всякого сочувствия взглянул на Хепворта — в его ушах все еще звучало едкое замечание Зинди по поводу компетентности физика. Недолгое наблюдение за Меган Флейшер убедило его — эта первоклассная пилот-профессионал, всегда точно знает то, о чем говорит. Вполне возможно, мимолетное нарушение захватывающего полян не имело особого значения, как утверждает Хепворт, но действительно ли он настолько хорошо знает двигатели звездолетов или больше строит из себя знатока? Монтейн в своем стремлении к экономии слишком во многом доверился ему…
— О чем ты думаешь, Джим? — От добродушия Хепворта не осталось и следа, на лице появилась неприятная настороженность.
Никлин вспомнил, в каких случаях Скотт Хепворт становится агрессивным и даже способным применить силу, — когда кто-либо высказывает сомнения в его научных или технических познаниях. За прошедшие три года Никлин не раз наблюдал подобные вспышки гнева.
— Я о многом думаю, Скотт. — Он взглянул на экраны. — Все это несколько обескураживает.
Хепворт нетерпеливо мотнул головой.
— Ты смотришь так, словно обнаружил в своем супе что-то крайне непривлекательное. Может быть, ты думаешь, я не разбираюсь в том, о чем идет речь?
— Ты нервничаешь, Скотт, наверное, так же, как и я, — примиряюще ответил Никлин. — Ты прекрасно знаешь, что я считаю тебя величайшим из ныне здравствующих специалистов по каким угодно вопросам.
— Мне не нравится твой снисходительный тон, ты, провинциальный… — Хепворт замолчал, удивленно глядя на лестницу.
Там стоял бородатый молодой человек в синей форме портового охранника. Он мгновение смотрел на собравшихся у пульта управления, затем взмахнул рукой и исчез.
— Здесь просто проходный двор, — раздраженно заметила Флейшер. — Я не могу позволить, чтобы люди сновали туда-сюда, когда им заблагорассудится.
— Совершенно верно! — Монтейн, похоже, обрадовавшись возможности решить хоть что-нибудь, пришел в себя. Он повернулся к Аффлеку. — Я хочу, чтобы вы с Герлом попеременно дежурили на нижней палубе. Не пропускайте никого, кроме присутствующих здесь, без моего разрешения.
— Хорошо, Кори.
Безмерно обрадованный Аффлек бросился исполнять поручение патрона.
Монтейн навернулся к Никлину, на губах его играла сухая улыбка.
— Джим, поскольку вы решили почтить нас в этом полете своим присутствием, я надеюсь, вы не станете даром есть свой хлеб. Немедленно начинайте обход палуб и выясните, кто из посторонних проник на борт. Составьте список этих лиц и принесите мне. Я решу, где их разместить.
— Хорошо, Кори.
— И передайте им, что я желаю поговорить с каждым в отдельности сразу же, как только у меня появится свободная минута.
— Слушаюсь и повинуюсь!
Горячий душ принес такое наслаждение, какого Джим давно уже не испытывал.
Новоявленный путешественник проспал почти семь часов, во время которых его лишь изредка беспокоили сны, в которых он куда-то падал. Никлин очнулся, испытывая два сильнейших чувства — голод и жгучее желание вымыться. Мысль о завтраке представлялась очень соблазнительной, но Джим резонно решил, что еда принесет гораздо больше удовольствия, если он примется за нее после хорошего душа.
Никлин спустился вниз, на двадцать четвертую палубу, где находились прачечная и душевые. Горячая вода подавалась из расположенных рядом двигательных цилиндров. Никлин выстирал белье, оставил его в сушилке, а сам отправился в душевую кабинку.
Наступила благословенная минута, когда он мог пассивно и бездумно отдаться тугим, обжигающим струям воды. Блаженствуя под ними, Джим внезапно осознал, что в самое ближайшее время у него возникнут проблемы с одеждой — ведь полет продлится немало месяцев. Многие из тех, кто оказался на борту «Тары» не имели ничего, кроме того, что на них было надето в момент старта.
Никлин улыбнулся, представив Монтейна в подобной ситуации. В мире идеальных христиан богатые должны с готовностью поделиться своим добром с обездоленными, но Джим как истинный циник, подозревал, что в реальности все окажется совсем иначе.
К счастью, сам Кори Монтейн был избавлен от проблем, действительно отделяющих имущих от неимущих. Запасы консервированных продуктов уже в течение нескольких недель доставлялись на борт, а некоторый их недостаток полностью компенсировался тем, что на борту «Тары» находилась лишь половина от запланированного числа пассажиров.
Переселенцев, оплативших билет до Нового Эдема, насчитывалось шестьдесят, из членов общины лишь двадцать пять человек сумели в этот ужасный час попасть на борт Ковчега; остальные в этот момент либо находились в отпуске, либо выполняли какие-нибудь поручения Монтейна. Произведенный Никлином осмотр всех палуб выявил, что кроме семьи Уайтов на борту корабля находятся три портовых охранника, а также группа из семи мужчин и женщин, которые оказались вблизи корабля в момент старта.
В итоге на борту насчитывалось сто восемь человек. Эта цифра означала, что «Тара» в случае необходимости может находиться в полете не менее двух лет. Никлин решительно отогнал все мысли о том, что их ждет по истечении этого срока, если подходящий мир не будет найден. Его и раньше тревожило будущее переселенцев, особенно судьба детей, но он утешался мыслью, что как бы далеко ни улетел корабль, всегда есть возможность вернуться в исходную точку. Странная математика сверхсветового полета делала все объекты во Вселенной приблизительно равноудаленными и в равной степени доступными — но какой смысл было возвращаться назад теперь, когда все двери за ними захлопнулись.
Пока его тело благодарно принимало горячие струи, мозг Никлина посетила еще одна беспокойная мысль. Что, если все происшествия последнего времени — лишь переходные процессы, временное явление, возникающее в тот момент, когда порталы должны захлопнуться? Это было бы злой насмешкой судьбы, лучшей из проделок Великого Шутника. Если дело обстоит именно так, то жизнь в таких местах как Оринджфилд, вероятно, уже, вернулась в свое обычное сонное состояние. В «Оринджфилдском Обозревателе», наверное, готовят занимательные передовицы о любопытных происшествиях в столице; парочки все также чинно прогуливаются по переулку Четырех Лошадей; как обычно распахнуты в ожидании редких гостей двери отеля «Виктория»; кафе-мороженое мистера Чикли все также залито ярким светом неоновых ламп. Пройдет несколько лет, и сам факт существования порталов сотрется из памяти большинства людей, и никто не вспомнит, как корабль-призрак скользнул в черную пустоту, находящуюся непосредственно под их ногами, за тонкой непроницаемой оболочкой Орбитсвиля. Воображение так живо и правдоподобно нарисовало эту картину, что Никлину стало вдруг очень неуютно. Он поспешно выбрался из душа и лихорадочно начал растираться полотенцем. Кроме него в душевой в этот момент находился лишь Лэн Хуэртас, который, как обычно, проигнорировал присутствие Никлина. Джим молча оделся, провел эпилятором по подбородку и вышел.
