Программист в Сикстинской Капелле (СИ) - Буравсон Амантий (читать лучшие читаемые книги TXT) 📗
— Вы убили меня, уничтожили, — сквозь слёзы шептал я, сидя на полу и отказавшись принять из рук оскорбителя кубок с водой.
— Ты слишком изнеженный и впечатлительный. Словно не в Италии жил, а в Эллизиуме или Аркадии. В то же время, в мире не всё так просто, и ты должен принять это. Ежели тебя утешит, то я готов сказать тебе, что сам прошёл через подобное.
— Вы о чём? — угрюмо спросил я.
— Когда нас поженили, мне было пятнадцать, а Софьюшке — двенадцать лет. Она была ещё девочкой, поэтому первую брачную ночь я провёл с тёщей, Агриппиной Афанасьевной.
— Превосходно, — закатил глаза я. — Добро пожаловать в мир двойных стандартов. Что ж, я полагаю, вам не понравилось, и вы решили отыграться на нас? Ведь вы прекрасно знали о том, что я не могу иметь детей, когда дали согласие на мой брак с Доменикой. Зачем тогда вы это сделали, если сами претендуете на неё? Вы поступили бы более честно, если бы сразу во всём признались и открыто сделали ей предложение, предварительно отправив меня и Софию в монастыри! К чему весь этот спектакль?!
— Ты мало что смыслишь в жизни, Сашка, — ответил князь. — Если бы я сделал предложение синьорине Кассини, она бы с большой вероятностью отказала, поскольку любит тебя. В данном же случае я поступаю согласно нашим общим интересам. Я не могу допустить, чтобы мой сын остался без наследника и умер бездетным, а столь прекрасная женщина, как Доменика, по твоей вине бы не испытала радости материнства.
— Но почему вы сразу не огласили условия?! Ей-то хоть сказали? — обеспокоенно спросил я.
— Как раз об этом должен будешь сказать ей ты, — ответил Пётр Иванович. — И твоя задача — любым способом убедить будущую супругу в целесообразности нашего плана.
— А если я не буду этого делать? — вновь огрызнулся я. — Если я наоборот настрою её против вас?!
— Только посмей: я засолю тебя в бочке с килькой!
— Подумаешь, как страшно! — со злостью воскликнул я. — Каплун пряного посола, да? Неплохая будет закуска к свадьбе Петра Ивановича и вдовы Кассини-Фосфориной!
— А Доменику я отправлю домой, в Италию, — спокойно продолжал князь. — Где она тотчас же попадёт в руки враждебно настроенных властей. Ты этого хочешь?
— Нет! — испугался я, побледнев, как Луна. — Но что скажет Доменика? Вы о ней не подумали? Ведь ей скорее всего будет неприятна физическая близость с нелюбимым человеком!
— Это естественно, — невозмутимо отвечал Пётр Иванович. — Для любой порядочной женщины связь с мужчиной противна. И не спорь, я старше тебя и имею опыт общения с лицами женского пола.
— Судя по всему, вы не очень-то умеете обращаться с женщинами, — заметил я.
— Заткнись, мальчишка! — прикрикнул на меня Пётр Иванович. — Да что ты себе позволяешь?
— По-вашему, я уже не могу позволить себе ничего, — вздохнул я. — Пётр Иванович, простите за нескромный вопрос, но… Мне будет позволено хоть изредка вступать в близкую связь с моей женой? — последние слова были сказаны дрожащим голосом, в котором теплилась хоть капля надежды.
— Зачем тебе? — удивился князь.
— То есть, как зачем? — возмутился я. — Зачем вы переспали с маркизой?
— Нашёл, с чем сравнивать, — усмехнулся Пётр Иванович. — В моём случае это было постыдной необходимостью. К тому же, я был немного пьян и толком не отдавал себе отчёта в происходящем.
— Необходимостью, значит. Что ж, а мы с Доменикой просто любим и хотим друг друга. И я сделаю для неё всё, чтобы иметь право называться хорошим мужем.
— Ха-ха-ха! Потрясающая шутка, — громко засмеялся Пётр Иванович. — Каким же образом?
— Что значит, каким образом?! — вспылил я. — Я же не Сильвио Меркати, я почти полноценный мужчина, и у меня есть чем порадовать свою возлюбленную.
— «Порадовать», нашёл же слово, — усмехнулся князь.
— Так вы не ответили на мой вопрос, — кипя от злости, повторил я. — Мне. Будет. Позволено?
— Что ж, раз ты такой упёртый, давай проверим. Давай-давай. Снимай штаны! — приказал вредный родственник.
— Это ещё для чего? — возмущённо воскликнул я.
— Проверю, в каком состоянии твоя потенция, — невозмутимо отвечал князь, умывая руки в серебряном тазике.
— Это… это моё личное дело! — прошипел я сквозь зубы. — В нормальном!
— Нечего ломаться. Не девица, чай, — строго заметил Пётр Иванович. — Или ты стыдишься мужеского пола?
— Ещё чего! — огрызнулся я. — Мне нечего стыдиться. Нате, смотрите, — я спустил бриджи до колена и испытующе воззрился на князя, который, если честно, при виде шва и пустой мошонки немного расстроился, словно подсознательно не был готов к такому зрелищу и до последнего надеялся, что я — здоровый парень.
— Что ж, на самом деле, не всё так печально, — наконец, изрёк этот «специалист», приближаясь ко мне и с умным видом собираясь дотронуться до моего «бедного товарища».
— Вы что делаете?! — в ярости воскликнул я. — Уберите руки!
— Успокойся. Мишке было пятнадцать, когда я его обследовал, и он так не орал.
— Так что вы в итоге хотите сделать? — по-прежнему злился я.
— Хочу проверить реакцию на прикосновение, — с каменным лицом отвечал князь.
«Уролог хренов!», — выругался про себя я. Сейчас чего доброго ещё и кровопускание сделает или пиявки поставит! Дуремар!
— Знаете, Пётр Иванович, может вы и правда хотите мне помочь, но, увы, не выйдет. Поскольку от ваших прикосновений и комментариев не только ничего не поднимется, а наоборот — отвалится! Но даже без этого дурацкого ненужного достоинства я найду способы, как осчастливить мою, слышали, мою будущую жену! — я резко отдёрнул руку «специалиста» и, мгновенно застегнув бриджи, поспешно направился к двери. — Спокойной ночи, доктор Каллимах*! — со злой усмешкой бросил я опешившему князю и ушёл, хлопнув дверью.
Комментарий к Глава 48. Концерт в карете, итальянская партия и брачный приговор Доктор Каллимах – главный герой пьесы Никколо Маккиавелли «Мандрагора», который, дабы «излечить» от бесплодия семейство Кальфуччи, провёл ночь с супругой мессера Кальфуччи
====== Глава 49. Неожиданный поворот и временное перемирие ======
Хлопнув со всей дури дверью, я, не видя от злости ничего вокруг, столкнулся плечом к плечу с Мишкой, который направлялся в кабинет. Юный князь ничего мне не сказал, лишь тихо выругался себе под нос, обозвав «скопцом окаянным». Но мне было всё равно. Кипя, как чайник, от ярости, я, громко стуча каблуками по мраморному полу, направился в отведённую мне комнату, на чём свет стоит ругая Петра Ивановича. Это надо же, до чего додумался, старый хрен: исполнить мои супружеские обязанности по отношению к моей же будущей жене! Тоже мне, «исполнитель-черепашка» нашёлся: мастер поползновений! И ведь возразить нечего, никто не осудит, а наоборот — поддержат. Но самое ужасное не это, а то, что я не смог предъявить никаких доказательств своей мужской состоятельности, и это окончательно меня добило и унизило в глазах предка. Ну не мог же я сказать, что не способен к полноценному, стандартному соитию! Меня же за это всемогущий Домострой в лице князя проклянёт и выбросит на помойку! А я тоже человек, я тоже хочу любви!
Нет. Побег, однозначно, без вариантов. Плевать, что не на чем и не на что, ничего: доберёмся пешком до какого-нибудь посёлка, устроимся там петь в сельской церквушке — туда-то уж точно возьмут двух непризнанных оперных «примо»! Или, ещё лучше, примкнём к какой-нибудь бродячей труппе и будем выступать по городам Северной Италии, доберёмся до Альп, а там и до Швейцарии рукой подать. А потом, Бог даст, и до Германии доберёмся, где нас с Доменикой смогут обвенчать без лишних вопросов. Да, будет нелегко, да, возможно, придётся первое время снимать угол с клопами, но это лучше, чем жить в неволе, в плену у собственного же предка-самодура! Интересно, куда бы он нас заселил после свадьбы? Случаем, не в ледяной дворец, где мы бы дружно дали дуба на следующее же утро?!
Нет, только не это. Надо срочно будить Доменику, собирать вещи и сматываться, пока весь дом не проснулся. Жаль, конечно, Стефано — опять мы его подставили. Но ничего, со временем поймёт. А может быть, и сам испытает на себе подобный произвол, когда будет со слезами укладывать свою невесту на брачное ложе к другому, полноценному мужчине. Что я могу поделать, ты сам вызвался ехать с князем в Россию. А мы не поедем. Ни за что не поедем!
