Программист в Сикстинской Капелле (СИ) - Буравсон Амантий (читать лучшие читаемые книги TXT) 📗
— Тогда простите, — немного краснея, извинился я, осознав, что этот певец ещё не дебютировал на сцене. — Похоже, я что-то перепутал.
Чечилия с Доменикой и Паолиной продолжали обсуждать сценическое платье и детали его реализации, а Стефано подбирал на клавесине какую-то восточную мелодию, и ему было ни до чего другого.
Вскоре семейство Альджебри засобиралось домой, Эдуардо с дядюшкой вызвались отвезти их на карете. Доменика с Паолиной уговорили синьору Кассини, дабы та позволила им помочь прибирать со стола и помыть посуду. В гостиной остались я, князь Фосфорин и маркиза Канторини. Князь испытующе смотрел на меня и маркизу, и в его взгляде я увидел множество вопросов.
— Уважаемая синьора, — наконец, обратился князь Фосфорин к Джорджии Луидже. — В связи с некоторыми серьёзными вопросами я бы хотел, чтобы вы уделили мне пару минут.
— Что ж, нам и вправду есть, о чём поговорить, — таинственно улыбнулась маркиза. — Синьор Фосфоринелли тоже примет участие в беседе? — поинтересовалась Джорджия Луиджа.
— Нет, это личный разговор, — резко ответил Пётр Иванович. — Алессандро, навести пока синьора Кассини и синьорину Паолину.
— Слушаюсь, ваша светлость, — смиренно ответил я и вышел из гостиной.
Князь закрыл за мной дверь, а я… Что ж, мне не осталось ничего другого, кроме как подслушивать. В очередной раз я почувствовал себя героем шпионских детективов. В данном случае это было не проявление любопытства, а желание узнать жизненно важную информацию.
— А вы неплохо выучили итальянский за эти годы, — с небольшой усмешкой заметила маркиза. — Не ожидала встретить вас снова в Риме.
— Обстоятельства вынудили меня приехать сюда, — после минутной паузы услышал я реплику князя. — Но всё же, это невероятно. Судьба вновь свела нас вместе столь внезапно.
— Да, кто бы мог подумать, — усмехнулась Джорджия Луиджа. — Невероятно и то, что мы сразу узнали друг друга.
— Вы ничуть не изменились с тех пор. Тот же испепеляющий взгляд и грация пантеры.
— Что ж, а вот вы сильно изменились, — ответила маркиза. — Наивный нежный юноша превратился в сурового мужа. Взгляд стал угрюмым, а приятная улыбка несколько циничной.
«Взгляд стал угрюмым и улыбка циничной», — мысленно передразнил я. Чего вы хотите от человека, который пережил войну и в битвах участвовал? И, клянусь, это не какой-нибудь вам Battlefield с компьютерной графикой, а жестокая реальность. Какой будет взгляд и отношение к жизни, когда кругом сабли, кровь и кишки? Когда по-настоящему находишься на волосок от смерти и видишь окровавленные трупы боевых товарищей? Когда понимаешь, что от тебя и только от тебя зависит жизнь и безопасность тех, кто тебе дорог? Такой взгляд был у моего деда, Ильи, который также пережил войну и блокаду, но никогда нам об этом не рассказывал, предпочитая молча курить трубку.
— Что ж, жизнь хорошо меня закалила. Жалок тот дворянин, что прозябает у себя в поместье, вместо того, чтобы служить Отечеству и людям. Лишь испытания и ответственность за ближних делают из мальчика мужчину.
— Вы совершенно правы, дон Пьетро. Я вовсе не хотела вас обидеть. Суровость вам к лицу. К тому же, всё та же искра в глазах… Та же подавляющая сила… Никогда не забуду, как вы подхватили меня на руки и закружили по комнате, шепча какие-то приятные, но незнакомые мне слова.
Вот так совпадение! Похоже, что и методы ухаживания за девушками у всех Фосфориных одинаковы. Сам не раз ловил себя на необъяснимом желании взять Доменику на руки и покружить по комнате.
— Ох, какой же я был дурень, — вздохнул князь. — До сих пор стыдно за содеянное. Ведь я лишил вас невинности, и вы не смогли после этого выйти замуж. Сам же я не мог взять вас в жёны, поскольку на тот момент уже был обвенчан и имел в браке двоих прекрасных сыновей.
— Думаете, я не догадалась об этом, увидев тонкое золотое кольцо на безымянном пальце правой руки? Хотя, это показалось мне весьма странным, ведь священник во время обручения надевает супругам кольца на левую руку.
— У нас в стране многие вещи выглядят по-другому, — объяснил князь. — Тем не менее в том, что произошло, целиком и полностью моя вина. Каждый раз на исповеди каюсь в содеянном.
— Я не жалею о случившемся. Согласитесь, такое бывает лишь раз в жизни, — томно промурлыкала маркиза.
— Не спорю, это было прекрасно. Но я привёл вас сюда не ради приятных воспоминаний. Меня беспокоит совсем другое.
— Я догадываюсь, о ком речь, — догадалась маркиза. — Вы имеете в виду плод нашей тайной любви.
— Вы угадали. И у меня к вам множество вопросов по этому поводу.
«Ну всё, сейчас она продаст меня с потрохами!», — подумал я и мысленно начал готовиться к виселице. Что ж, пора, я достаточно пожил для подозрительной личности в восемнадцатом веке.
— Вопросы? Что ж, я буду рада на них ответить, — невозмутимо ответила синьора Канторини.
— И первый будет не из приятных. Синьора Канторини, вы можете объяснить, зачем вы подвергли наше дитя столь унизительной операции?! — при этих словах я услышал, как голос князя приобрёл гневный оттенок.
— Что? Вы шутите? — возмутилась маркиза. — Да как вы можете высказывать подобные оскорбления в адрес моей прекрасной Паолины?! Смею заметить, она здоровая, полноценная девушка!
— Вы о ком? — не понял Пётр Иванович.
— О нашей дочери. Которая пришла сюда вместе со мной и вынуждена до сих пор верить, что я подобрала её в приюте! В то время, как вы…
— Я ничего не понимаю. Вы говорите о дочери, но я-то имел в виду нашего сына, Алессандро, по прозвищу Фосфоринелли и по фамилии Фосфорини!
— Алессандро? — не на шутку удивилась маркиза, и пришлось бы мне плохо, если бы меня не угораздило громко чихнуть за дверью.
— Кто?! — прогремел князь и открыл дверь.
— Простите, ваша светлость, Доменико интересуется, не хотите ли вы сыграть с нами в карты, — краснея, как помидор оттого, что попался, оправдывался я.
— Нет. У нас серьёзный разговор. Который, между прочим, касается тебя!
— Меня? Но причём тут я? — в который раз я решил прикинуться дураком.
— Ты ведь знаешь эту женщину? — князь задал мне вопрос по-русски, чтобы маркиза не поняла.
— Да, Пётр Иванович. Это маркиза Канторини. А я как раз хотел показать вам презентацию на тему великого тензорного исчисления, — добавил я, в очередной раз выставляя себя сумасшедшим.
— Не время и не место нести чушь. Отвечай, узнаёшь мать или нет?
— Я… не знаю, — выдавил из себя я.
— О чём вы говорите? — поинтересовалась маркиза.
— Хотел выяснить один важный вопрос, но этот дурак опять взялся за своё! Алессандро, выйди за дверь и не мешай! — князь вытолкал меня из гостиной и захлопнул дверь. После чего продолжил допрос маркизы:
— Итак, вы утверждаете, что после того случая у вас родилась дочь, Паолина?
— Да, это так, дон Пьетро.
— Но, в таком случае, от кого же тогда Алессандро? Ведь я за всё своё пребывание в Риме не был ни с кем, кроме вас! — в негодовании воскликнул князь.
— Ах, как это мило! — усмехнулась маркиза. — Мужчины всегда так говорят, желая выглядеть праведниками в глазах женщин!
— Вы мне не верите? Что ж, это правда. И из всего вышесказанного следует, что Алессандро — не мой сын. Ох, и получишь же ты у меня, негодяй! — услышал я грозную реплику князя, и в ту же секунду дверь в гостиную открылась, и оттуда вырвался Пётр Иванович, весь кипящий от бешенства. Не успел я ничего сообразить, как князь железной рукой втащил меня в гостиную и бросил на ковёр, как тряпку.
— Что я сделал? — громко возмущался я по-итальянски.
— Ты — негодный самозванец! Устроил дешёвую комедию с паяцами у меня в доме! Небось, и прядь фосфоринскую подделал, выкрасив в белый цвет!
— Подделал? Что ж, ваше высказывание лишено логики. Ибо, если прядь покрашена, то корни волос при отрастании не будут того же цвета, что и сама прядь. Ну, а что касается внешности, вы правильно обратили внимание на внешнее сходство меня и Мишки. Как вы думаете, почему? Почему на Мишку не похожа Паолина? Почему у неё такие же тонкие губы и прямой нос с небольшой горбинкой, как у вас, а у меня и Мишки — более мягкие черты лица?
