Записки нечаянного богача 2 (СИ) - Дмитриев Олег (книги регистрация онлайн TXT, FB2) 📗
Она возникла словно из воздуха. Меньше мгновения ей потребовалось, чтобы появиться передо мной, поднять к губам сжатый кулак и дунуть в него. Из кулака мне прямо в лицо вылетело сероватое облачко. Я не знал, что за препараты или вещества способны так действовать на человека. Я, оказывается, вообще очень многого не знал.
Лицо словно сунули в ледяную горную реку — я чувствовал, что по коже словно пробегают тугие струи, промораживающие ткани все глубже и глубже. Но ни сдвинуться, ни отвернуться уже не мог. Даже моргнуть не мог. Еще дышал, но почему-то был уверен, что это ненадолго. Вдруг, как тогда на яхте, за секунду охватил взором неподвижных, вроде бы, глаз весь зал — видел всех и каждого, до самой мелкой детали, вроде капельки пота над бровью или остатка почти сведенной татуировки синего перстня на пальце. И теперь знал, что справа, за стенами мужчин, была не стена, а ширма, за которой скрывалось что-то могучее, сулящее помощь. Или смерть. Рыжая тварь явно засунула бы за пояс старика Тимоти Лири со всеми его успехами в химии.
— Молодой Волк, да еще не вошедший в силу, какая удача, — зашептала она голосом, далеким от здравомыслия. Хотя вся окружающая картина в принципе из него решительно выпадала. Логичными, пожалуй, были только два мужика в черных балахонах, прижавшие к полу Серегу Ланевского. — Вот это подарок! В тебе много силы, Волк, где только набрал столько? И всю, всю, до капельки всю заберу, заберу, заберу-у-у… И не будет тебя больше никогда-а-а. — Рыжая стала покачиваться и завывать. Лорд за спиной бился на полу, но к тем двоим подбежали еще четверо, и его просто вдавили в камень. А я вдруг вспомнил, что цветов Наде так и не привез. Она ландыши любит. Нежный, свежий, легкий, словно хрустальный аромат маленьких лесных белых колокольчиков на темно-зеленой ветке, изогнувшейся над широким листом. Капелька росы на одном из них. И — никогда⁈
— Нет! — если в прошлый раз голос принадлежал трем Глыбам, то в этот раз их было минимум пятеро. Никогда не подозревал, что могу издавать такие звуки. Или это такая побочка от ведьминого зелья? Сама рыжая оборвала танец и отскочила шага на три — не ожидал от нее такой прыти.
— Почему ты еще дышишь, Волк? — теперь к безумию в ее голосе добавились ярость и ужас. Так себе получался коктейль в собеседнице.
— Что у него с глазами, Эльза⁈ — хрипло завизжал Толик одновременно с ней.
— Потому что не след тебе, Гореслава, сынов моих зельями твоими травить! — уверенно произнес внутренний реалист моими губами.
— Кто ты такой⁈ — эти двое визжали уже хором.
— «Внук божий — огонь под кожей», — ответил я своей старой присказкой. Оледенелые губы со слышимым хрустом разошлись в улыбке, вряд ли похожей на человеческую. И, кажется, улыбался не тот я, что говорил про огонь, а тот, который знал имя ведьмы и собирался ее убить. Не планировал. Не готовился. Просто знал, что при первой же возможности вытряхнет душу старой твари из этого бледно-рыжего кожаного мешка.
— Убейте их сейчас же! — Эльза-Гореслава упала на четвереньки и орала оттуда, снизу. Пока я следил за ее движением взглядом, банкир подскочил и вогнал мне в грудь стилет, длинный и узкий, как гвоздь-двухсотпятидесятку.
Сперва я услышал, как острие с скрипом пробило мышцу, прошло глубже и противно шкрябнуло по левой лопатке. Изнутри. От краев раны сразу стал расползаться тот же стылый лёд, что и от ведьминого порошка.
Потом раздался крик Сереги:
— Порву за князя! — и он вылетел ко мне из-под вороха балахонных, попутно сломав кому-то ногу, судя по хрусту и вою. В его голосе, кажется, не было ничего общего с преуспевающим умницей-руководителем филиала банка. Зато было предельно ясно — этот точно порвёт.
Черно-красные двери разлетелись с грохотом. Одна из них кинула в нашу сторону двоих в черных полотнах. Я откуда-то точно знал, что на пол оба упали уже мёртвыми. Вторая дверь вбила в противоположную стену Эльзу, которая, впрочем, отмахнулась от нее, как от осеннего листа, разведя затем руки в стороны. В проем тем временем вбегали темные фигуры, двигавшиеся очень быстро даже для профессионалов. Или это меня так приморозило от чертова зелья? Одна фигура, ростом ниже других, склонилась надо мной, и я увидел за забралом легкого шлема глаза умницы и эрудита Федора Михайловича, в которых начинало плескаться яростное сожаление: не успел. Я хотел кивнуть ему, поприветствовать и успокоить одновременно, но не успел — умер.
В прошлый раз изнанка Вселенной выглядела страшнее. Наверное, в первый раз всё страшнее. Но если тогда с обратной стороны звезд не было видно абсолютно ничего, то теперь за небесами виднелся далёкий густой лес до горизонта. Его делили реки и ручьи. Его окружали ровные участки пахоты. Но главным был именно он, и сердце его билось в древней дубраве, на поляне, посреди которой высился прадед всех дубов в округе. Видимо, в этот раз помирать довелось не на Верхних небесах. Ну и ладно, падать ближе. Интересно, а талант к дурацким шуткам неистребим? Я умер — а он нет?
— Рано помирать, внучок, — раздался голос, звучавший, кажется, отовсюду. Ну уж точно не в моей голове. Она, наверное, между Лордом и Федором лежала сейчас, там, где и оставил. Поди, остыла уже.
— Не о том думаешь, Дима. Думай, как возвращаться будешь, пока дорогу назад не позабыл! — вот нудный дед, помереть нормально не даст! Сознание пыталось собраться с мыслями, как бы по-дурацки это не звучало. В прошлый раз из плена шамана меня спасла ярость. В этот раз она, видимо, наоборот меня сюда определила. Поди знай, как возвращаться? Стоп, а чего бы не спросить у общительного голоса? Он-то, чую, знает.
— Знаю. Спрашивай, — предложила Вселенная вокруг.
— Кто ты? — да, в этот раз мой талант на оригинальные вопросы определенно подкачал.
— То сейчас не важно, кто я. Важно — кто ты? — о, Боги, только конкурса по логике, софистике и ораторскому искусству мне прямо сейчас и не доставало. Логику вообще с первого курса не люблю — ее препод вел неприятный. И, видимо, не довёл. Хотя, по мне и так это заметно. Но надо хотя бы с чем-то определиться. Пространство или время, например, вполне подойдут. Если Вселенная перестанет отвечать вопросом на вопрос, как последний… Чапаев.
— Внук Божий — огонь под кожей, — на автомате ответил я.
— Правду говоришь. Мало кто в твое время это умеет и может. Да и не хочет почти никто. А всё на жизнь жалятся: жизнь, мол, паскудная пошла. Какую заслужили — та и есть, — наднебесная ширь начинала брюзжать, но была права.
— Я так не хочу! — и именно об этом была мысль совсем, кажется, недавно.
— Воля в тебе есть, это хорошо. Сила есть, пусть и малая пока. Ещё лучше. Опыт и мудрость придут с годами, коли Боги так велят. А как хочешь, коли «не так»? — в бесплотном голосе прорезался интерес.
— Честно хочу. И сам — и люди вокруг, — хорошая привычка говорить правду, паузы перед ответом не было ни малейшей.
— Добрый ответ, достойный. Видать, потому и довелось тебе единому за много веков подняться сюда, — после одобрения послышалась торжественность.
— А «сюда» — это куда? — второй мой вопрос в диалоге со Вселенной тоже новизной не блистал.
— Здесь — твои небеса, Волк. Здесь все предки твои, кто Честь и Правду не порушил, — так, стало яснее, но не сильно. Только вопросов прибавилось.
— Ирий? — о да, я могу быть настойчивым и даже нудным.
— По-всякому звали, по-всякому будут звать. Есть Небо. Оно одно. И есть небеса — свои для каждого. Это — твои, — ладно, это тоже ответ.
— А где ты жил, пока… пока не поднялся сюда? — ну а вдруг ответит?
— А вон, глянь-ка, — набежавшие было под нами облака раздуло порывом ветра, и стало видно, как лес чуть движется вправо. Было похоже, что я смотрю на Землю с орбитальной станции, только орбита какая-то низкая — континент целиком не виден, и края-изгиба глобуса не видать. Ладно, не со станции тогда, а, к примеру, с дирижабля. Господи, да что ж за ахинея в голову лезет⁈ А голос продолжал:
