Разрушитель божественных замыслов (СИ) - Сухинин Владимир Александрович "Владимир Черный-Седой"
— Сто десять тысяч, Ирридар, минус мои пять процентов, повернулся ко мне довольный магистр. Он весь вспотел и был взъерошен, как облезлый орел после схватки, общипанный, но не побежденный.
— Я согласен, если к этим тысячам уважаемый снабженец добавит эти пять процентов, — как можно спокойнее ответил я.
— Ни в коем случае, — тут же возразил толстяк и возмущенно посмотрел на меня, как-будто я украл у него эти пять процентов и пустил по миру его детей.
— Ну нет, так нет, — вздохнул я. Сделал вид что зеваю, прикрыл рот ладошкой и огорошил обоих известием. — Значит, сделка не состоялась.
Оба Геракла от торговли вылупились на меня. Луминьян хватал воздух, толстяк шипел, как вскипевший чайник. Я их понимал они столько сил потратили чтобы договориться и тут я заявляю, что сделка не состоялась.
— Два процента сверху и все! — Наконец ответил покупатель. Луминьян махнул рукой и устало согласился. — Хорошо, грабьте старика.
Толстяк достал чековую книгу и со злорадной ухмылкой спросил:
— Вас чек устроит, молодой тан? Книжка у него была золотая, и он ей хвалился. Я тоже достал золотую книгу и важно ответил:
— Устроит.
Толстый надувшись пред этим как шар, сдулся. По всей видимости, он хотел нагреть меня пустым чеком, но наличие моей книжки, делала его аферу невозможной. Он замялся. Запыхтел, с усилием взял перо и с еще большим усилием, не пряча муки на толстом лице от расставания со своими деньгами, выписал чек. Протянул его мне дрожащими руками, и тот сразу исчез.
— Приедем в Азанар, я тебе открою счет и переведу деньги на тебя — обратился я к орчанке. Та только отмахнулась.
— Не надо, дорогой, это мой вклад в нашу будущую семью.
Гради-ил вышел из медитации. Фома выронил ложку. Толстяк крякнул. Магистр икнул. Краля словно поняла, о чем идет речь, пообещала:
— Я тоже принесу в семью сундук.
И тут все посмотрели на нее. Ганга широко открытыми глазами, которые следом превратились в щелки, уставилась на это чудо-юдо и произнесла:
— Это кто такая?
— Говорят, речной демон, разве ты не знаешь? — невозмутимо ответил я. И, чтобы она не подумала, чего, тут же добавил: — подарок от владыки реки, за то, что Гради-ил убил его папашу. Сам эльфар от подарка отказался, а вот наш снабженец принял.
Толстый икнул и пробормотал:
— Я отдал ее тебе студент.
— Ну вот, а я потом получил ее от него и отпустил демона на все четыре стороны. Посмотрел на Кралю и спросил:
— Ты как тут оказалась?
— Приплыла.
— Я, не позволю тебе взять ее женой! — Очень твердо заявила Ганга, уставившись на меня щелками глаз и показав клыки.
— Да я и не собираюсь, — и удивленно посмотрел на возмущено задышавшую девушку. — Надо же придумать такое!
— Кстати! — спросил я. — А на чем ты будешь добираться дальше? Ведь свои повозки ты продала.
— А подумаешь, в твоей поеду, — отмахнулась девушка и, как ни в чем ни бывало, стала есть кашу. Сморщилась и, вскинув взгляд на Фому, строго сделала выговор:
— У тебя каша пригорела.
— Это у тебя, — невозмутимо ответил он.
— Студент, дай поесть потребовала Краля. — Недолго думая, я выдал ей два гномьих сухпая. Та развернула и слопала их в одно мгновенье.
— Еще дай! — Потребовала она.
— Сундук тащи, потом покормлю. — Это я сказал, чтобы она отстала, но круля приняла мои слова как приказ, и бултыхнулась вводу, окатив нас брызгами.
Толстяк ругнулся, но потом подобрал пакет, понюхал и спросил:
— Студент, это что?
— Это походный сухой паек на сутки. Не портиться, занимает мало места и сытный, а главное дешевый.
— Рецепт дай, — прощелыга сразу почуял наживу и вцепился в меня глазами, как клещ.
— Продам за десять тысяч золотых корон, — ответил я.
Да что у тебя так все дорого? — немного возмущенно спросил он. — Ты меру-то знай.
— Это не дорого, уважаемый, на этом рецепте Вы озолотитесь. Начнете делать и продавать армии. Кроме того, вы будете монополистом. Тогда ваши дети точно по миру не пойдут, а за дочек дадите приданное в миллион.
— Это все слова, студент, — не поверил толстяк, — если все так радужно, почему сам не делаешь?
Я посмотрел на него и с достоинством ответил:
— Я дворянин, сударь, а не лавочник! Кроме того, мое слово значит очень много. Если я сказал озолотитесь, значит, озолотитесь. — После этого отвернулся от снабженца.
— Хорошо, я готов дать пять тысяч золотых, — посомневавшись и проговорив — эхм, эхм, — как бы рассуждая сам с собой, предложил он.
Я повернулся к нему. Внимательно на него посмотрел и сказал:
— Ладно, уважаемый, только ради ваших детей, давайте пять тысяч. — Он снова, испытывая муки разлуки, с самым дорогим, что у него было, протянул мне листок.
— Слушайте и записывайте, мой друг. Итак, берете марун (кукуруза) нагреваете его. Он делает пух и раскрывается. — Я выложил зерна местной кукурузы на дно своей кружки, и они раскрылись, увеличившись в объеме. — Смешиваете его с орехами, изюмом и медом и даете застыть. Вот, попробуйте, — я подал ему плитку. Тот осторожно взял попробовал и тут же все сожрал.
— Это волшебно! — проурчал он, облизывая пальцы.
— Это еще не все. Берете муку, смешиваете с водой и яйцами, круто замешиваете и раскатываете в блин. Потом разрезаете на тонкие полосы и сушите. Потом их отвариваете и снова сушите, добавляете туда бекон и приправы. И вот что получается, — я показал брикет сушенных макарон. Вскипятил волу в кружке и положил туда смесь. Подождал пять минут и протянул ему, — пробуйте. Он недоверчиво взял, кружку, понюхал и тоже слопал без остатка.
— Теперь все это заворачиваешь в провощенную бумагу, и все.
— Действительно, просто, — подумав, пробормотал Луминьян, — и как это не догадались сделать до сих пор. Эх, молодежь, чем только думаете!? — стал сокрушаться он, — надо было контракт обговаривать, проценты от продажи. Всего пять процентов, и ты милиионэр.
— Всего не предусмотришь, — философски ответил я и привел в пример нашу земную поговорку. — «Всех денег не заработаешь. Всех баб… ммм», — посмотрел на орчанку, уставившуюся на меня в ожидании продолжения, — не перелюбишь, — нашелся я.
— Денег можно много, а жена пусть будет одна, — проговорила Ганга, преследуя только свои интересы. Я пойду отгорожу себе место фургоне. И стала забираться в мою повозку. Действовала она решительно, начиная обживаться у меня, и у меня заныли зубы. Как все похоже в разных мирах, и ничего нет нового под солнцем. Все течет, все меняется. Все возвращается на круги своя. Меня опять хотят захомутать.
— Одной не страшно? — со смешком спросил Фома, и Ганга застыла, выставив свой зад, туго обтянутый штанами на всеобщее обозрение.
— А что там может быть? — спросила она из повозки, но вперед не двинулась.
— Не знаю? — нейтрально ответил Фома, — в прошлый раз тоже вроде ничего не было.
— А кто знает? — спросила моя будущая невеста, не двигаясь ни в перед ни назад.
Получалось так, что орк разговаривал с ее задом и это был смешно не только мне, но и всем остальным. Понимая, что она выглядит глупо, приободрил ее:
— Лезь, никого там нет.
Девушка мгновение поколебалась, но успокоенная моими словами, полезла во внутрь и стала там что-то перетаскивать и перекладывать.
Снабженец из сумки достал бутылку, а я достал под его удивленным взглядом бокалы. Покачав головой, он разлили вино. И выжидающе посмотрел на меня.
А! Тост, догадался я и произнес:
— Ну за удачную сделку! И хотел пригубить.
В это время из фургона раздался визг, потом крик, переходящий в ультразвук. Меня мгновенно выкинуло в боевой режим Все застыло. Я видел испуганного толстяка, Фому, оскалившегося, как варг, Гради-ила, выхватившего меч и подавившегося вином Луминьяна. Но ничего, что могло бы представлять опасность, я не увидел и, успокоившись, вышел в нормальный режим. Фома и Гради-ил переглянулись, посмотрели на меня и, увидев, как я пожал недоуменно плечами, нахмурились.
