Аллоген. Пенталогия (СИ) - Антоневич Андрей Анатольевич (книги бесплатно без регистрации .txt) 📗
Через несколько минут, Настет тяжело вздохнула и открыла глаза.
— Савитар, мы на Земле. Только мы находимся в том времени, когда герадамасы находятся на низком уровне развития.
— Ага, — ответил акремонец, продолжая пожирать одно за одним манго.
— Мы не погибли, потому что Юра хотел нас спасти и транспортировал из воронки в безопасное место, — продолжила рассказывать Настет. — Мы оказались, как он и хотел, в безопасном, для его понимания, месте, но из-за преломления временного пространства нас закинуло в прошлое его планеты.
— Что-то мне болит живот, — пожаловался акремонец, однако фрукты есть не перестал.
— Давай немного отдохнем и подумаем, что делать дальше, — больше рассуждая сама с собой, предложила Настет. — С помощью анкха можно попробовать послать сигнал о помощи, но для этого нужно построить ретранслятор.
— Ага, — ответил Савитар, приглядываясь к небольшим птичкам, прыгающим на ветках мангового дерева.
Через два часа, когда Савитар уже порядком загадил не переварившимся манго ближайшие кусты, на берегу реки появились люди.
Их привел Азибо.
Мужчины, женщины, дети… Все с благоговейным почтением издалека наблюдали, как Савитар уплетал жаренную рыбу, которую они принесли на большом блюде вместе с финиками и бананами.
Настет к еде не притрагивалась. Она прислушивалась к, шевелившейся у нее под сердцем, жизни, и размышляла.
— Мы выберемся отсюда, — наконец уверенно произнесла она. — Мы построим ретранслятор, и помогут нам — эти герадамасы…
Кристоф уныло плелся по лесу, горюя о выбитых зубах…
Обиднее всего было то, что зубы ему выбили родные братья Ивон и Клод, которые, после смерти отца, забрали себе мельницу, дом, двух коров и лошадь.
Он их пригласил в таверну, что бы за стаканчиком кальвадоса упросить их отдать ему хотя бы коня. В итоге, кальвадос они выпили, но после того, как он скромно заикнулся про коня — выбили зубы.
Вот он и тянулся через Орлеанский лес в соседнюю деревню, что бы наняться кому-нибудь в работники.
Внезапно, вечернее небо озарила яркая синяя вспышка и что-то шлепнулось в кустах возле дороги…
От испуга Кристоф немного намочил штаны и уже собрался дать стрекача обратно в свою деревню, но любопытство пересилило страх и он решился посмотреть, что там.
На цыпочках, стараясь не дышать, Кристоф раздвинул заросли орешника и не поверил своим глазам…
На полянке сидел огромный серый котяра и вылизывал свой живот. На шее у него висел какой-то ошейник, а на лапах сидели… сапожки.
От удивления Кристоф забыл все на свете и, потеряв осторожность, наступил на сухую ветку. Та, конечно, предательски треснула и кот, вскочив на четыре лапы, зашипел в его сторону, как змея.
— Ты кто? — спросил Падлантает у, рассматривавшего его, человека придурковатой наружности.
— Не пойму. То ли я еще под хмельком или у меня в голове, что-то отбили мои братики? — вслух произнес удивленный Кристоф.
— Хорошо, что ты хоть говорить умеешь, — произнес через дамару кот. — Язык знаком. Что-то производное от латыни. Только жаль что ты картавый, братец.
— Точно говорящий кот, — продолжал рассуждать вслух Кристоф. — Если тебя продать в цирк, то можно неплохо разжиться.
Кот подошел к человеку и подозрительно принюхался.
— Ну, ты мужик и вонючий, — презрительно выдал Падлантает. — Куда же это меня занесло? И одет, как оборванец…
Кристоф, разглядывая огромного кота, нагнулся и дотронулся до его хвоста, желая проверить, не снится ли он ему.
— Еще раз так сделаешь, я тебе голову оторву, деревенщина, — зашипел кот.
— Понял, понял, — испуганно отдернул руку Кристоф. — Пойдем со мной, котик, дам ням-ням, — показал он пальцем себе в рот.
— Совсем, смотрю, ты бедняга, скудоумный, — пожалел кот человека. — Пошли, покажешь мне, где тут у вас кто— то с мозгами, а не с кашей в голове.
Так они и пошли…
Улыбающийся корешками поломанных зубов человек, и огромный кот.
Кристоф уже мечтал, как он, разбогатев, пойдет свататься к самой красивой девушке в их деревне, а Падлантает размышлял над тем, почему он не чувствует поблизости следы разумной деятельности.
— Как же мне тебя назвать? — прервал мысли Падлантаета Кристоф. — О, буду звать тебя «Котом в сапогах», — немного поразмыслив, решил он.
— Совсем мозг у него квелый, — подумал про себя кот, начавший немного понимать его речь.
— Главное, что бы про тебя наш кюре не узнал, а то, чувствую, забьют тебя палками… А может и меня тоже, — продолжал рассуждать вслух Кристоф, ускоряя шаг.
Солнце уже почти скрылось за верхушками деревьев и следовало поторопиться…
Волки были рядом…
Яхья бар Зекарьи [77] тоже устал.
Его одинадцать провожатых падали от усталости, но упорно продолжали идти за ним…
Верблюды, купленные у пастуха с водянистыми, вороватыми глазами, начали умирать еще две недели назад. Последние три животных, шли, еле переставляя ноги.
— Почему, с тех пор, как в небе горит эта звезда, мы ходим кругами по пустыне? — еле шевеля обожженными солнцем губами, спросил Симон, [78] единственный из его учеников, выходец из провинции Иудея из селения Искария.
— Нам надо успеть найти ребенка, который появился на свет два месяца назад, — ответил учитель. — И мы уже почти у цели.
Через два часа пути они вышли к оазису, возле которого раскинулось небольшое, в двадцать глинобитных домов, селенье.
— Ждите меня здесь, — распорядился Яхья бар Зекарьи и, согнувшись пополам, почти на карачках, вытирая овечий помет своим, и так подгулявшим дишдашу, [79] заполз в хибару.
В жилище сидела испуганная девушка лет пятнадцати отроду. К груди она прижимала сморщенный комок плоти, который нетерпеливо теребил ее левую грудь и, ненасытно урча, пытался добыть хоть каплю молока из, истощенного голоданием, тела своей матери.
— Шалом, — поздоровался с ней Яхья.
— Шалом, — ответила испуганная девочка, и крепче прижала к обезвоженной груди, своего мальчика.
— Как твое имя? — спросил у нее человек с добрыми глазами.
— Мариам, — прошептала девочка.
— Не бойся меня, — произнес араб.
Одну руку, Яхья положил ребенку на лоб малышу, а во вторую взял его мужскую плоть, гноящуюся от, неудачно сделанного местным пастухом, обрезания.
— Как ты его назвала? — спросил мужчина.
— Нам нечем заплатить рабби, [80] что бы дать ему имя, — пролепетала девочка.
В это время, в жилище, сломав край глинобитной стены, ворвался мужчина, лет семидесяти на вид, но жилистый и крепкий, что свидетельствовало о рельефных мышцах на его руках, привыкших резать горло животным… А может и не только им… В руках он держал кривой нож, которым резал овец…
— Подожди, — презрительно произнес Яхья, кинув, через плечо, приказ Иосифу.
Старый мужчина, ослепленный ревностью, не внял предупреждению.
— Умри, — закричал Иосиф, размахивая ножом.
Он попытался ударить огрызком железа наглого гостя, но нож, глухо звякнув о невидимое препятствие, отскочил обратно и снес ему голову — аккурат возле титанового позвонка.
— Ты? — удивленно спросил у беспомощного ребенка Яхья.
Погрузившись в раздумья, араб несколько минут молчал…
— Имя ребенка — Мессина. Возьми золото, — протянул араб девочке увесистый мешочек. — Найми людей и срочно уезжай отсюда в Назарет. Если ты этого не сделаешь — он умрет. Раны я ему залечил и теперь он выдержит переход. Когда мальчик подрастет и начнет отличаться от других людей, приведешь его ко мне в провинцию Вифаваре на реку Иордан. Там я верну ему то, что он утратил…
Через два часа караван из трех облезлых верблюдов шел в противоположную сторону от селения, где Мариам, погрузив на ослика свои пожитки, собиралась в долгий путь. Золото, которое ей дал странный араб, должно было обеспечить многомесячный переход через пустыню и безбедное существование в Назарете. То, что ее престарелый муж лежал без головы на месте их прежней стоянки, нисколько ее не смущало. Она ему была нужна, только для плотских утех и ему было абсолютно плевать и на нее, и на сына…
