Тень на обороте - Сергачева Юлия (читать книги полные txt) 📗

— А! — сделал я понимающее лицо. — Это ты, что ли, нашел лодку с богатством? Про монеты, вроде, болтали?

— Да ну… — пренебрежительно отмахнулся мальчик. — Богатство! Мамка только долги раздала, да вот прилавок купили. Ну, и лодка… Правда, на ней далеко ходить нельзя.

— Продай лодку, — предложил я.

Илга приподняла брови, недоверчиво рассматривая жертву стихийного судоремонта.

— Эту? — тоже явно удивился мальчик.

— Эту, эту. Ты же владелец? Вот и продай…

Ушлый малец не растерялся и заломил такую цену, что я ошарашено крякнул.

— За такие деньги, ты мне в придачу отдашь еще и весь причал… Давай лучше меняться. Вон видишь стоит лодка? Возьмешь ее вместо этой?

Пацан долго и придирчиво смотрел в указанном направлении, солидно думал, потирая лоб и преувеличенно хмурясь, что-то подсчитывал, шевеля губами. Обмен был неравноценным даже на его взгляд, но в чем подвох бедняга не понимал.

— Ты свихнулся? — хладнокровно поинтересовалась Илга.

— Не жадничай. Нам она все равно больше не понадобится. Доберемся мы или нет.

— Прибавить бы надо, — внушительно заметил, наконец, пацан.

— Ну, ты наглец, — засмеялся я невольно. — Бери, пока мы не передумали. Согласен?

И я вновь стал владельцем заплатанного суденышка, повадками и устойчивостью смахивающего на старую клячу. Мне даже захотелось потрепать его за неровно оббитый чешуей, занозистый нос.

— Зачем? — Илга с нескрываемым отвращением скрестила на груди руки, определенно не намереваясь приближаться к нашему новому приобретению.

— За Черноскалом и подступами к нему постоянно наблюдают. Одинокая несчастная девушка на плохой лодчонке в глаза не бросится, даже если поплывет на Поганый остров. Бедняжке любой ценой надо зарабатывать на жизнь.

— Куда поплывет эта одинокая, но гордая и красивая девушка? — смягчившись, но все еще подозрительно уточнила Илга.

— Расскажу, — зловеще пообещал я.

…До чего же неудобное у этой лодки дно. Мерзко воняет тухлой рыбой, гнилым деревом, да еще и смолой от давно не подновляемых заплат. Вода выступает на желтовато-черных пятнах, словно испарина. Собирается в ручейки и стекает вниз, скапливаясь лужицами. Это практически все, что мне доступно для обозрения — дно с заплатами и разрастающаяся лужа. Как раз в этой луже я и лежу, ощущая, как намокает рубаха и штаны. И голову приходится держать боком, иначе нахлебаюсь воды.

— Она никуда не плывет, — слегка раздраженно пожаловалась сверху Илга.

Илгу я не вижу. Она сидит на мне. Точнее, она сидит в лодке, изображая «одинокую несчастную девушку» в утлом суденышке, а мне пришлось уместиться на дне, да еще накрыться ветхими тряпками. Гнилью несет как раз от них… Надеюсь.

— Подтолкни ее немного, — велел я задушенно.

Шевельнулись весла. Лодка качнулась. Глухо шлепнулась о борта вода. Прикрыв глаза, я попытался почуять живое, прирученное течение. Подманить его, как раньше.

— Не вертись, — свирепо потребовал я, когда такая невесомая с виду Илга грузно переместилась по моей пояснице.

— Если ты так опасаешься, что тебя заметят, надо было плыть ночью.

— Ночью ни один нормальный человек на Поганый остров не поплывет. Тем более одинокая девица.

— Ну, может, это сумасшедшая одинокая девица… — вздохнула Илга и обрадовано вскрикнула: — Кажется, есть! Лодка плывет!

— Не забывай делать вид, что гребешь…

Когда ты ничего не слышишь, кроме журчания воды и стука волн снаружи, и ничего не видишь, кроме набухающих капель на смоляных заплатах, с которыми не справлялись выдохшиеся чары, то время становится безразмерным, как резиновая паутина. Опутывает, вгоняет в сон… Хоть и неудобно, и воздуха не хватает, но все равно невольно начинаешь дремать.

— Это и есть ваш Поганый остров? Красивый.

Я встрепенулся.

— А прямо над нами парит птица! — в Илгином голосе зазвучала тревога, но равномерно двигать веслами она не перестала. — Очень большая, серая, с длинным загнутым клювом… То есть, кажется, это не птица.

— Кривоклюв, — мне до смерти захотелось выбраться из-под слоя вонючих тряпок. — Птицеящер. У него не только клюв длинный, но и когти серьезные.

— Улетает…

Только теперь я ощутил, как разжимаются стиснутые зубы.

— Греби к берегу и скажи мне, когда кривоклювов поблизости не будет.

Плеск волн сделался громче, затем лодка надрывно зашуршала брюхом по камням и песку. После унылого полумрака под гнилой ветошью, Поганый слепил красками и жирной, лоснящейся зеленью даже сильнее, чем обычно. Тут все еще царило безудержное лето. Вкрапления золотых листьев казались случайными.

Я стремглав ринулся под защиту крон, благословляя здешние раскидистые деревья, и только потом оглянулся. В небе, между Поганым островом и Черноскалом, парили десятки черных точек. Над самим Черноскалом трепетало неразличимое простым глазом, но зато хорошо заметное магическому взгляду плотное зарево охранных заклятий. Много…

— Нам туда! Там есть руины, укроемся.

— Разве мы можем ждать? — Илга озиралась без боязни, но неуверенно.

— Даже если за тобой следили, все равно есть немного времени. Они подумают, что отчаянная девушка копается в поисках сокровищ. А в сумерках укрыться легче.

— Пойдем ночью?

— Ты не знакома со здешними водами, пойдем, когда чуть стемнеет.

* * *

Каменная башня все так же незыблемо высилась среди деревьев. Илга заколебалась было перед обросшим бахромой корней входом, но, не оглянувшись, шагнула внутрь. Я быстро содрал с ветки ближайшего подранника горсть ягод, вперемешку с листьями.

— Как здесь… странно. — Илга заворожено оглядывалась, поглощенная здешней магией. Каменные маски со стен рассматривали ее равнодушно и пристально, как когда-то совсем другую гостью. Надеюсь, теперь, когда поводок оборван, за нами способны наблюдать только они.

И маски промолчат, хоть и видят, как я запихиваю во флягу раздавленные ягоды, стряхнув ненужные листья.

— Пить хочешь?

— Да, спасибо…

Илга доверчиво протягивает руку, жадно глотает из горлышка. Слишком устала, пока гребла и бежала. Да и вода в старой фляге не отличалась свежестью, так что горьковатый вкус ее девушку ничуть не обескуражил.

— Наверное, костер здесь разводить не стоит, — деловито решила Илга, завинтив крышку фляги. Лукаво покосилась: — Но ты ведь не будешь снова шокирован, если я выжму одежду? Или у вас тут, на юге, это слишком смело?

— Как тебе будет удобно.

Я, прищурившись, наблюдал, как она выжимает намокшие штаны. Светлую кожу северянки загар почти не тронул. Зато каждый синяк наливался лиловыми тенями, словно пятно на матовом яблочном боку, а ссадины и царапины темнели строчками засохшей крови.

Подранник, растворенный в воде, действует медленнее, чем свежие ягоды. Но, вроде, пора.

— Ты не боишься, Илга?

Она еле заметно вздрогнула. Все-таки, раздеваясь, человек становится намного уязвимей. И легче выдает истинные чувства.

— А должна?

— Илга, скажи честно, ты не сожалеешь, что не сдала меня там, на Рыбацком?

— Нет, — твердо отрезала она. — Предвкушаю удовольствие покончить с тобой своими руками.

— Ты не думала, что я затащил тебя в ловушку, и теперь уже поздно бежать?

— М-м?..

— Замри!

Я лениво, с нарочитой театральностью, выплеснул из горсти якобы «заморозку». Характерный жест, известный всем в Империи. Илга его мигом распознала, успев обернуться через плечо — тонкое тело изогнулось, влажная рубашка бесстыдно облепила грудь, обозначив аккуратные соски, напряглись стройные ноги. Глаза расширились сначала удивленно, затем тревога вползла в них, замутняя, словно ил — чистую воду.

— …что… ты…

— Вот теперь ты действительно во власти чар коварного Оборотня. Страшно?

Она с все возраставшей растерянностью пыталась совладать со своим телом. Подняла онемевшие руки, случайно зацепившись за отворот липнущей рубахи, дернула неловко. Истрепанная ткань с треском разорвалась, оголив даже пупок на плоском белом животе.