Трон Знания. Книга 5 (СИ) - Рауф Такаббир "Такаббир" (версия книг txt) 📗
Защитники поелозили лучами фонарей по затемнённым стёклам, но не решились нарушить закон о неприкосновенности работников дипломатического корпуса.
Отдалившись от Лайдары на несколько миль, ракшад уступил место за рулём Талашу, убрал с капота флажок. Эйра пересела вперёд, сзади разместились Драго и Мебо.
— Вот это машина! — воскликнул Талаш, вырулив с обочины на дорогу. — Не то, что ваша колымага.
Эйра сняла сапоги, подогнула ноги под себя и, укрывшись пальто, закрыла глаза. В голове кружился хоровод мыслей, мешая уснуть. Кто установил слежку? Адэр? Но зачем? Надо было расспросить ракшада об Иштаре. Жив ли сын Хлыста? Если жив — что дальше? И уже погружаясь в сон, Эйра подумала, что второпях забыла взять бутылочку с ядом. Единственная возможность стремительно перейти из света жизни во тьму смерти и никому не причинить вреда своей болью.
Под утро Драго сменил Талаша и повёл автомобиль по грунтовой дороге вдоль опушки леса, всматриваясь в просветы между соснами и елями. Его рот не закрывался ни на минуту. Оказывается, искупительное поселение, в котором очутился Луга, было построено на границе бывшей ветонской резервации и Нижнего Дола. В двухстах милях к западу находился замок известного врачевателя маркиза Ларе. А ещё дальше петлёй свернулся Бездольный Узел.
При словах Драго о Бездольном Узле, Эйра повернулась к боковому окну и стиснула в кулаке ворот кофты. Безбрежное поле, усеянное островками снега и кляксами земли. Туманный горизонт, искусанный скалами. Где-то там тоскливо стоит дом с заколоченными окнами. Над трубой бани не заклубится дымок. Девчушка Аля не закрутит трещоткой. И Тася никогда не крикнет: «Аля! Тише! У нас гости».
От горестных раздумий отвлекла вереница машин, гружённых брёвнами. Пришлось съехать с дороги и пропустить идущий навстречу транспорт.
Зная трепетное отношение ветонов к лесу, Эйра вкрадчиво спросила:
— Искупленцы рубят сосны?
— Зимой и летом рубят, весной и осенью сажают, — ответил Драго. — Это я в трактире узнал. Луга за шесть лет совсем одичает.
— Хорошо хоть так, — отозвался Мебо. — А могли впаять пожизненное.
Ближе к полудню автомобиль поехал вглубь чащобы по утрамбованной колее. На полянах снег лежал тонким ноздрястым слоем. Деревья торчали из сугробов, как из намокших юбок. Издалека доносился стук топоров.
Искупительное поселение походило на временное стойбище первопроходцев: брезентовые палатки, дощатые бараки. «Архитектурную» гармонию портило каменное здание — двухэтажное, вытянутое, с решётками на окнах. И везде возвышались брёвна-столбы с лампами в металлических кожухах.
Поселение было опоясано несколькими рядами колючей проволоки и металлическими растяжками; вдоль них бегали рослые тощие собаки, волоча за собой цепи. За калиткой из спутанной проволоки сгрудились с десяток надзирателей в добротных полушубках. Похлопывая резиновыми дубинками и плётками по голенищам кирзовых сапог, исподлобья смотрели на незваных гостей.
Оставив охранителей возле машины, Эйра приблизилась к калитке и показала паспорт:
— Тайный советник. К начальнику по вопросу государственной важности.
Кабинет начальника поселения располагался на первом этаже каменного здания, напротив входной двери. Далее коридор был изрезан решётками. Пахло подгоревшей кашей и прокисшим бельём.
Кабинет одновременно служил жилой комнатой. Раскладушка, застеленная стёганым одеялом. Рукомойник. На полочке посуда и полбуханки хлеба, накрытая газеткой. Окна выходили на мощённую камнями площадку, окружённую фонарными столбами.
Выслушав просьбу Эйры о встрече с искупленцем под номером тринадцать — двадцать три — тридцать три, начальник полистал её паспорт, будто надеясь найти что-то запретное между страниц. Немного посидел в полной задумчивости, машинально постукивая ногтями по столу:
— Ну и как мне проверить?
— Вы никогда не видели мою фотографию в газетах? — улыбнулась Эйра.
Любого человека сбил бы с толку её вид. Разве приближённые к королю ходят в стоптанных сапогах и в стареньком пальто?
— Видел. — Начальник швырнул паспорт на стол. — Нужен другой документ.
— А чем этот не подходит?
— Вы понимаете, куда приехали?
— Понимаю.
— Не понимаете. — Начальник бросил на конвоира грозный взгляд. — Выведи её и проследи, чтобы уехала.
— Вам придётся меня вытащить, потому что сама я не уйду, — проговорила Эйра. — За нарушение закона о неприкосновенности высокопоставленных чиновников вы получите десять лет на двоих. За неуважительное отношение к советнику Его Величества — четыре года на двоих. И я сделаю всё, чтобы вы отбывали срок в этом искупительном поселении.
— Искупленцы на лесоповале, — произнёс конвоир, стянув с головы кудлатую шапку. Что снял, что не снял: на голове осталась та же копна, даже цвет волос и меха одинаковый. — Будут поздно. Подождёте?
Похоже, он нагрешил здесь больше, чем начальник, раз сдался без сопротивления.
— Подожду, — сказала Эйра и переставила стул поближе к самодельной печке. — Подростки тоже на лесоповале?
— Да, — ответил начальник, потирая небритый подбородок.
— Что они там делают?
— Сучки рубят, ветки рубят, кору обдирают. — Начальник махнул конвоиру. — Принеси нам чаю что ли.
За окном стремительно темнело. Зимний день сам по себе был недолгим, а в лесу он и вовсе заканчивался быстро. Белый свет фонарей залил площадку за окном, выдернул из сумрака бараки и туалеты, сбитые из фанеры. Донёсся злобный лай собак, послышались командные крики.
— Ведут, — сказал начальник и задёрнул на окне шторы.
Эйра не стала возражать. Неизвестно какие чувства пробудит в ней вид измученных подростков.
— Малолетки живут в этом здании, — промолвил начальник, словно услышав её мысли. — Моются тёплой водой, ходят в тёплую уборную. Кормят их лучше. Топим углём и отходами производства. Территорию освещаем генераторами. Их в подвале целых пять. Раньше освещали керосином. Намучились. Бараки не отапливаются. Взрослые здесь искупают вину, а малолетки исправляются.
Начальника прорвало. Он говорил и говорил о перевоспитании подрастающего поколения, силясь заглушить своим голосом отборный мат, просачивающийся в щели рамы: за окном, на площадке, проводили перекличку.
Наконец кто-то крикнул:
— По баракам!
Начальник умолк. Послышался топот башмаков по камням, залаяли, подвывая, собаки. Дверь распахнулась.
Глядя на Эйру во все глаза, Луга переступил порог, поставил ведро с водой, прислонил к стене швабру и низко поклонился:
— Госпожа…
— У вас семь минут, — сказал начальник, обращаясь к Эйре. — Столько времени уходит на мойку пола. Вы же не хотите, чтобы ваш подопечный прослыл сукой? — И вышел в коридор.
Эйра приблизилась к Луге. В плечах раздался, а лицо, как тающий воск.
— Тяжело?
Он усмехнулся:
— Не дом отдыха.
Эйра обняла его и прошептала:
— Я тебя вытащу. Не сегодня. Чуть позже. Но обязательно вытащу. Драго, Мебо, Талаш… все здесь. Передают тебе привет. Видел машину возле калитки?
— Нас заводят через ворота. С другой стороны лагеря. — Луга улыбнулся. — Никогда не думал, что стану по ним скучать.
За дверью покашляли. Начальник намекает, что истекла минута?
Отстранившись, Эйра провела пальцами по колючей впалой щеке:
— Тормун в колонии?
— В Рашоре.
— У Хлыста? Хлыст нашёл его?
— Не думаю, — проговорил Луга. — Плохо выглядишь. Будто вместе сидим.
— У нас мало времени. Рассказывай.
Луга отвёл Эйру от двери. Может, не хотел, чтобы подслушали. Может, хотел постоять возле жаркой печки и хоть немного согреться. Фуфайка на нём тонюсенькая — не та, какую выдали в следственном изоляторе. И тряпка с номером пришита мужской рукой: криво, чёрными нитками. И ботинки другие, и штаны. Кто-то с Лугой «обменялся» вещами.
— Я познакомился тут с одним, — заговорил Луга. — Он помог мне, я ему. Он человек опытный, третья ходка. Зашёл разговор о малолетках. Я осторожно, осторожно… Ну он и рассказал, что был тут такой. Постоянно плакал. А плакать здесь нельзя. Скрипи зубами, но не плачь. Его и пригрели местные. Пригрели, как девочку. Ну и пошло-поехало.
