День Гнева (СИ) - Кирнос Стефан (книги без регистрации полные версии TXT) 📗
Нога Маритона ступила на вбитые в структуру блиндажа деревяшки и под напором веса она едва не отломилась. Мужчина сделал прыжок и приземлился в притоптанную землю, оказавшись спиной к входу в военное полевое сооружение, пошёл вперёд, в палатку.
Отвернув кусок брезента, укрывшего плотно вход, он увидел тех, кто тут собрался, и губы только хотели стремглав выдать улыбку, но внутреннее состояние ударило по ним тяжёлым молотом и лицо осталось таким же хмурым и мрачным. Хотя кого тут только нет, чьё бы появление ещё пару днями ранее могло вызвать положительную эмоцию на лике. Тут и Хакон, в серой шинели, сидит распивая бутылку старого эля, и Флорентин в чёрной священническом облачении — строгий костюм с белым воротом, и сам Конвунгар Чжоу, сменивший невзрачные серые одежды на тёмно-синий камзол в стиле так века восемнадцатого, с сапогами до колен и чёрными штанами.
Всех их Маритон до глубины души рад видеть, но не может этого никак выразить — слишком тяжко на душе и даже мерзко. Не проронив ни единого слова, он садиться с ними за круглый стул, пододвинув к себе раскладной пластиковый стул со спинкой, малинового цвета.
— Что-то больно хмурый, — буркнул Хакон, отпивая из железной кружки. — Как небо на море перед штормом.
В ответ Маритон лишь отмахнулся рукой от слов товарища, как от надоедливого роя насекомых, кружащих возле его лица.
— Я тебе не муха навозная, чтобы от меня отмахивались! — возмутился седовласый мужчина и опрокинул горлышко литровой прозрачной бутылки в кружку, давая зажурчать пенящейся жидкости. — На-ко, выпей. Станут лучше, — мужчина протянул кружку с элем и Маритон её взял.
По горлу побежало лёгкое тепло, едва рассеявшее мрак печалей, тысячи скорбями его окутавших. Ещё один глоток и всё такое же тепло вновь бежит по его горлу в желудок, всё сильнее отгоняя пленившие дух горечи.
— Конвунгар, — наконец-то заговорил Маритон, жестикулируя при каждом слове левой рукой. — Как обстоят дела с войной?
— Практически всё закончилось, — тихо ответил азиат, распустивший длинные волосы. — Для Информократии. Теперь её нет.
— А поподробнее?
— Перед ликвидацией Апостолов нас теснили со всех сторон. Интеллектуальная бюрократия и полководцы Информократии ввели новые войска в столицу, наплевав на множественные бунты по всей стране. Да, кстати о бунтах. Когда твой друг-священник с моей командой смог пустить информацию по сети о преступлениях власти, практически вся страна утонула в стихийных мятежах и акциях сепаратизма…
— А что сталось с тем отрядом? — прервал Флорентин Конвунгара, чего тот не заметил или не захотел и священник послал ещё один вопрос. — Кто-то выжил?
— Почти все погибли, — выдал азиат, с каменным лицом, отразившим внутреннюю душевную боль. — Во время контратаки по западному направлению большая часть оказалась в мешке, а затем то место накрыла авиация врага.
Маритон смог увидеть ширящуюся печаль во Флорентине и Конвунгаре. Сам парень не видел этих людей, но завидев скорбь в глазах друга, понял что это были не самые плохие люди и за каждым стоит своя тяжёлая и долинная история, а может они пожертвовали собой и счастьем в доме, что бы стана и миллионы людей смогли надеяться на лучшую жизнь… если таковая возможно.
— Жалко их, — выдавил Антинори, зажав переносицу. — Очень жалко, что они погибли… прими Господь их души у себя во Царствии.
— На, держи, — Хакон протянул стакан, полный плескающегося эля. — Помянем их.
Флорентин не стал противиться, несмотря на строгие церковные правила. Он так же взял стакан и отпил прохладного напитка, ощутив, как скорби медленно отходят на задний план с необычайным приливом тепла.
— Так вот, — продолжил рассказ Конвунгар. — К концу дня положение только ухудшилось — нас практически оттеснили в «Старую Флоренцию», и пытались выбить с главной дороги… ещё немного и день кровавый был бы напрасен. Нам улыбнулась удача только после смерти Аурэляна. Тогда вся система власти неожиданно рухнула и нам ничего не оставалось как брать пленных и захватывать города.
— И какова цена победы? — сурово отчеканил Маритон. — Сколько нам пришлось заплатить ради куска земли?
— Практически всё, — потеряно ответил Конвунгар. — От моей «Орды» в лучшем случае пятнадцать процентов боеспособны. Полк утратил девяносто пять процентов от своей численности, а личный отряд Аурона ушёл на тот свет вместе с ним. Что касается вассальных формирований, то они практически уничтожены.
— Дорого нам обошлись руины, — печально констатировал Маритон. — Ладно, чем сейчас живёт Информократия? Что от неё осталось и что будет дальше? Какое социальное творение вы возведёте на развалинах системы?
— Всё сейчас в воле Господа и Канцлера. Однозначно, этот край войдёт в лоно Империи и станет её регионом. Все храмы лживого информационного божества будут разрушены…
— А вместо них будут сиять во славу веры храмы единого Бога, — прервал вдруг Флорентин Конвунгара. — Инфо-философия объявлена ересью, и все её последователи будут покараны инквизицией… костры уже начинают разжигаться.
— Да, — продолжил азиат. — На руинах Информократии уже началось строительство будущего Рейха. Ныне объявлена война всем ересям в этом краю. Оставшиеся политические организации, ставшие наследниками идей инфо-философии, будут уничтожены за неподчинение идеям Рейха.
Маритон отпил из кружки, прикончив эль. Он видит перспективу грядущей эпохи. Её видели и многие философы и мудрецы темнейших веков мира, говоря, что холодная вуаль тьмы отпрянет назад, раздоры и ссоры прекратятся, и период великой ночи окончится. Но на его место тьме придёт свет, и гибельный холод уступит место выжигающему всё теплу.
— Я так понял, вы собираетесь на месте Информократии с её интеллектуальной иерархичностью, храмами Макшины и всеобщей идеологией возвести Рейх, с его политической элитарностью, церквями Христа и идеями тоталитарной праведности.
— Ох, ты божечки, какие слова ты вынул из глубин сознания, — дал напомнить о себе Хакон. — Да, именно так, ты прав, чёрт побери. Но сильное государство, всеобщая мораль и гибель либерального гнилья всего лишь необходимость, которая нужна, чтобы общество не рассыпалось, как старый деревенский сортир.
— А ведь Хакон прав, — вновь заговорил Конвунгар, доставший небольшую фляжку и отпил из неё, слегка поморщившись. — Очень прав.
— Что это? — проявил незаурядный интерес Хакон, учуяв в воздухе нотки ароматов крепкого алкогольного напитка.
— Архи — водка из козьего молока. Его делали ещё мои далёкие предки, — но ожидаемо азиат мгновенно сменил тему, сконцентрировав сверлящий взгляд на Маритоне. — Вернёмся к Рейху. Если вы помните историю, то наверняка знаете, что все великие либеральные ереси тех дней привели мир к глобальному упадку, к гибели былого мироустройства, — Конвунгар примолк, но когда он вновь заговорил, его речь до краёв наполнилась интонацией омерзения, Маритон уловил отвращение к каждому слову. — Безумные идеалы нас погубили в прошлом! Проклятые идеи — растление и разврат, гражданское общество, которое сильнее государства, свободный неконтролируемые рынок, тотальный инфантилизм, уничтожение нравственности под видом свободы и прочая гадость либерализма, привели мир к полному упадку. Ты же помнишь, Маритон, как мировые рыночные элиты сделали население нищим, как разврат привёл к всеобщей деградации и как пал прошлый мир? В учебниках же об этом говорилось, да и ты не слеп. — Конвунгар снова отпил из фляжки крепкого напитка, то ли запаивая горе от сегодняшних потерь, то ли ощущая боль от дней давно минувших. — Общество, люди — все они уже не способны самостоятельно руководить своими действиями. В далёком прошлом человечество попыталось откусить больше, чем нужно… и посмотри, к чему это привело? Теперь на душах многих огромный шрам и чтобы жить дальше, народу нужна железная рука и стальные идеалы, чтобы люди не оскотинились.
— Ты хочешь сказать, — осторожно заговорил Маритон, но был прерван.
— Да! Народ сейчас это как один духовный инвалид, искалеченный безумной идеологией либерализма и ему нужна твёрдая рука, чтобы жить дальше. Без неё он вновь рассыпается. Этому миру теперь нужен крест и меч и никакая лживая свобода его не спасёт, — твёрдо закончил Конвунгар, снова жадно приложившись губами к фляге.
