Трон Знания. Книга 4 (СИ) - Рауф Такаббир "Такаббир" (книги регистрация онлайн бесплатно .TXT) 📗

Опустилась в кресло, расправила на коленях платье:

— О чём?

— Ты живёшь в моём дворце. А здесь принимаешь гостей.

— Здесь я чувствую себя свободной.

— Эльямин! Уговор есть уговор!

— Когда состоится заседание Хазирада?

— Зачем тебе это?

— Отвечать вопросом на вопрос, по крайней мере, неприлично.

— Ты будешь учить меня приличиям? — Иштар явно был не в духе.

— Неужели так тяжело ответить?

Усевшись в соседнее кресло, Иштар закинул ногу на ногу:

— В полдень.

— Я подготовила речь и хочу выступить перед советниками.

— Слушаю.

— Я выступлю перед советниками, — повторила Малика.

— Ты должна получить моё одобрение, а потом уж беседовать с Хазирадом.

— Ты хазир, рука Всевышнего. Я шабира, глас Всевышнего. Разве Всевышний спрашивает свою руку, можно ли ему говорить?

— Я думал, мы на одной стороне.

— Я тоже так думала.

Глядя в пол, Иштар свёл брови:

— Что изменилось?

— Прими закон о разводе и разведись с женой.

— Она рассказала, — проговорил Иштар с ехидцей.

— Она моя подруга.

— Не знал, что в Краеугольных Землях принято обсуждать постельные утехи мужа и жены.

— Видимо, ты не знаешь значение слова «утехи».

— Эльямин… Не позволяй ей влезать в наши отношения.

— Куда?! — спросила Малика и, запрокинув голову, рассмеялась.

На лице Иштара заиграли желваки.

— Она моя собственность, и я делаю с ней всё, что хочу.

Подавив смех, Малика погладила лакированные подлокотники кресла:

— А как же поправка к Закону «О кровной мести»? Если муж издевается над женой — он оскорбляет её отца и братьев.

— Вызовешь сюда её отца?

— Я опекун Галисии…

— Зальфи, — поправил Иштар.

— Для меня она была Галисией, Галисией останется, — сказала Малика, рубанув воздух ребром ладони. — Ты нанёс мне оскорбление. Я жажду мести.

— Прекрати, Эльямин. После всего, что между нами было…

— Всё ложь, Иштар, — перебила Малика. — Всё ложь. Ты заставил меня подумать, что ты именно тот человек, с которым я хотела бы провести свою жизнь, не будь в ней Адэра.

— Но он есть.

— Есть. А теперь думаю, что если бы Адэра не было, я бы всё равно с тобой не осталась. Так что дело не в нём, а в тебе.

Иштар покачал головой:

— Значит, ты хочешь вынести на повестку дня вопрос о моих сексуальных пристрастиях.

— Именно так. Ты разрешишь мне войти в зал Хазирада?

— Я не могу тебе разрешить, но и запретить не могу.

— Тогда увидимся на заседании.

— Думаешь, что приставила к моему горлу нож? Нет, Эльямин. Это всего лишь палец. Советники поднимут тебя на смех. Пораскинь мозгами и откажись от глупой затеи.

Малика встала:

— До встречи на Хазираде. — И указала Иштару на двери.

***

Витражный потолочный свод искрился в лучах солнца золотом и серебром, отбрасывая сверкающие блики на белый паркет. Вдоль стен высились мраморные изваяния хазиров и воинов-вестников, прославивших Ракшаду великими делами.

Из династии Гарпи только прадед Иштара увековечил своё имя в истории и оставил потомкам на память свой силуэт. Во времена его правления к «Лунному Единству» присоединились двенадцать государств, называемых Пустынями. Рекордное число. На сегодняшний день в «Единство» входят семьдесят три Пустыни из ста семидесяти.

Статуя прадеда Иштара возглавляла длинный ряд изваяний и взирала мёртвыми глазами на своего здравствующего правнука, восседавшего на золотом кресле, установленном на возвышении.

Зал Хазирада был единственным местом, где советники могли сидеть в присутствии хазира. Прижимая ягодицы к пяткам, мужи окружали низкий стол. Перед каждым советником стояли песочные часы. На выступления отводилось три минуты, и, произнося речь, мужи трижды переворачивали колбы, соединенные узкой горловиной. Если хазир задавал вопросы, отвечающий переворачивал часы один раз.

Заседание Хазирада подходило к концу. Потолочный свод тускнел. Мраморные изваяния погружались в полумрак.

Раздался стук в двери.

— Хазир Иштар! Здесь шабира, — объявил караульный и, посторонившись, пропустил Малику в зал.

— Шабира! — сказал Хёск. — Женщинам запрещено входить на мужскую часть дворца.

— Я имею право видеть хазира, когда захочу.

— Подожди его на террасе. Заседание скоро закончится.

Малика пересекла зал. Опустилась на пятки возле стола и придвинула к себе песочные часы.

— Ты понимаешь, что своим поступком подвергла караульных суровому наказанию? — спросил советник, сидевший рядом с верховным жрецом.

— Я беру их вину на себя, — ответила Малика и, перевернув часы, посмотрела на Иштара.

Невозмутимое выражение лица, величественная поза — он хорошо владеет собой, зная, о чём пойдёт разговор.

— Вопрос Хазираду, — сказала Малика, не отводя глаз от Иштара. — Вы выбираете воинов-вестников, чтобы держать хазира в узде?

— Ты шабира, и должна проявлять к нам уважение, — подал голос Хёск.

— Я проявляю уважение. То, что думаю, говорю вам в лицо.

— До хазиров часто добегали недостойные люди, Эльямин, — отозвался Иштар, не подавая виду, что тема разговора сбила его с толку. — Это могли быть конюхи или плотники, или слуги. Те, кто ничего не понимал в управлении страной. Поэтому Хазирад начал выбирать достойнейших из достойных.

— В этот раз тебе не повезло: первой добежала я.

— Тебя выбрал Всевышний.

— Поэтому девять месяцев ты пичкал меня сказками о традициях Ракшады?

— Не понимаю, что здесь происходит, — откликнулся Хёск.

— В Ракшаде нет традиций, — сказала Малика.

Раздались голоса: «Это возмутительно». — «Тебе лучше уйти». — «Что с неё взять? Она женщина».

— Перегрелась? — усмехнулся Иштар.

— Почему все думают, что я родилась вчера? — проговорила Малика, перевернув часы. — Традиция — это, прежде всего, то, что не создано человеком. Не является продуктом его творческого воображения. То, что ему не принадлежит. Объясняю для особо умных: у традиции нет автора. А у ваших традиций есть. Это шабиры. И Хазирады.

— Да что здесь происходит? — возмутился Хёск.

— Ваши псевдотрадиции — это продукт воображения человека или группы людей с целью оболванить народ. Это сговор против государства.

— Шабира! — воскликнул Хёск. — Ты откусила больше, чем можешь проглотить. Ещё слово, и ты подавишься.

— Вы сидите здесь и придумываете наказания за несоблюдение традиций и законов. Сами их нарушаете и прячетесь за женскими юбками. Вы кучка трусов.

— Там, откуда ты приехала, женщины рожают детей или торгуют своим телом, — сказал один из советников. — Детей у тебя нет, теперь ясно, чем ты там занималась.

— К вашему сведению, там, откуда я приехала, женщины правят государствами.

— Тебе не хватило там места, и ты надумала править Ракшадой? — подключился к разговору другой советник.

— Зачем мне отсталая страна?

Хёск вскочил:

— Да как ты смеешь!

— Ты не знаешь, что в современном мире синонимом слова «традиция» является слово «отсталость»? — произнесла Малика спокойным тоном и перевернула часы. — Отжившая, но насильно поддерживаемая традиция действует на разум людей, как дурманящий порошок в твоём храме, и приводит к духовному застою. В Ракшаде и вовсе всё запущено. Здесь нет традиций, зато есть советники, обладающие творческим воображением.

— Ты оскорбляешь Ракшаду! — прогрохотал Хёск.

— Ту, что вошла во Врата Создателя, или ту, что врёт изо дня в день, прикрываясь именем Хазирад?

— Эльямин! — проговорил Иштар. — Довольно!

— Моими устами говорит Всевышний.

— Твоими устами говорит дьявол! — выкрикнул Хёск.

— Что вы делаете с теми, кто поклоняется дьяволу?

— Эльямин… — прошептал Иштар. — Остановись.

— Вы приговариваете их к казни. Казните меня или скажите, что я права.

Иштар хлопнул ладонью по подлокотнику кресла:

— Эльямин! Хватит!