Инженер магии - Модезитт Лиланд Экстон (бесплатная библиотека электронных книг TXT) 📗
– Мне пора уезжать, – говорит вошедшая в кузницу Кадара. Она по-прежнему бледна, но круги под глазами уже не так заметны.
Доррин выходит с ней за дверь. Утро стоит ясное, с юга веет теплом, и солнышко уже растопило выпавший вчера снег.
– Лидрал сказала, что ты поднялся до рассвета, – говорит Кадара, глядя в сторону сада.
– Да, я попробовал смастерить речную ловушку, тоже проволочную. Вода – не дорога, по ней Белые крестьян не погонят. Но чтобы устройство сработало против лодок, нужна более длинная и толстая проволока, а стало быть, и более прочные опоры. Не знаю, будет ли от этого прок... – Доррин вздыхает: – Я подумываю о возможности использовать порох. Правда, на это потребуется время.
– Брид верит в тебя, а что до времени, то в твоем распоряжении вся зима. Но, – тут в ее голосе слышится нотка горечи, – не забывай и о своем корабле. Не исключено, что он ох как понадобится!
– Об этом я тоже думал, – признается Доррин, глядя, как Лидрал выводит из конюшни лошадь Кадары. – Но если мне и удастся его построить, он у нас будет один, тогда как не исключено, что весной у здешних берегов появится целый вражеский флот.
– Может быть, стоит заняться кораблем в первую очередь?
– Если я не смогу помочь Бриду, у меня может все равно не хватить времени на постройку.
– А эти речные ловушки... их долго делать?
– Я могу изготовить несколько штук за восьмидневку. А что?
– Мне подумалось, что было бы неплохо обзавестись ими прямо сейчас. Вдруг Белые решат не дожидаться весны?
– Тогда им придется выступать без промедления, пока реки не сковал лед, – замечает Кадара, принимая у Лидрал поводья.
– Стоит ли тебе ездить верхом?
– Мне случалось ездить в куда худшем состоянии. Как и большинству моих бойцов.
– Лошадь накормлена и вычищена, – говорит Лидрал, поглаживая шею гнедой. – В сумах припасы: сыр, сушеные яблоки и толченый звездочник, тебе от кашля. А еще свежий каравай – поделись им с Бридом.
– Если что-нибудь останется, – улыбается Кадара.
– Даже ты не сможешь умять по дороге все, что мы понапихали в твои сумы, – улыбается ей в ответ Лидрал.
– Примерно через восьмидневку я привезу вам в Клет свои поделки, – обещает Доррин.
– Пошли сначала гонца. Может случиться, что мы переберемся в какое-нибудь другое место, – говорит Кадара, но, поймав взгляд собеседника, качает головой: – Прости, я не подумала. С лошадьми, надо полагать, туго.
– Меня Совет пока оставил в покое, но у Яррла забрали одну лошадь, а у Джисла и вовсе всех, кроме единственной пахотной. Так что ты лучше скажи, как поступить, если ни тебя, ни Брида там не окажется.
– Поспрошай про Брида: он оставит указания на случай твоего приезда. Ничего лучшего я предложить не могу.
– Передай Бриду, что мы думаем о вас, – просит Лидрал.
– Обязательно, – обещает Кадара и ведет гнедую к дороге. Конские копыта хлюпают в талой жиже.
Провожая Кадару взглядом, Доррин пожимает Лидрал руку и ощущает ответное пожатие, а потом и мимолетное прикосновение губ к своей щеке. Обернувшись, он видит в глазах женщины слезы.
– Как тяжело! – вздыхает она. – И как несправедливо!
Доррин кивает. Как ему кажется, хаос в последнее время явно торжествует над гармонией, и все противящиеся ему – такие как Кадара, Брид или Лидрал – страдают куда больше тех, кто безропотно его приемлет.
– У нее усталый вид, – говорит Лидрал.
– Она устала донельзя, и отдыха у нее не предвидится.
– У тебя тоже усталый вид.
– Насчет моего отдыха могу сказать то же самое, – выдавливает смешок Доррин.
– Но почему? Почему невзгоды непременно обрушиваются на хороших людей?
– Этого я не знаю. Знаю одно – мне следует сделать все, что в моих силах. Это все равно меньше того, что делают Брид с Кадарой, а ведь они вовсе не хотят обосноваться здесь и мечтают о возвращении домой.
– Прости, – вздыхает Лидрал, еще раз сжимая его пальцы. – Прости. Тебе нужно держаться, да и мне тоже.
– Давай поддерживать друг друга, – предлагает Доррин, изо всех сил стараясь заставить свой голос звучать непринужденно.
Они обнимаются прямо посреди слякотной лужи и несколько долгих мгновений стоят прижавшись друг к другу.
CXXX
– Дорогой Джеслек, – произносит Ания с холодной улыбкой. – Ты потратил год, уложил уйму народу и занял всего-навсего один захолустный городишко. Трудно назвать такую кампанию удачной.
Джеслек, с такой же улыбкой на лице, смотрит в окно башни и, несколько невпопад, отзывается:
– Как все-таки приятно снова оказаться в Фэрхэвене.
– Полагаю, ты вернулся, чтобы следить за своими противниками.
– Неужто ты и вправду думаешь, будто меня волнуют козни всякой мелюзги? – смеется Высший Маг. – Если меня кто и интересует, так это ты.
Он бросает взгляд на накрытый для двоих стол.
– А как насчет того кузнеца? Или тех обученных на Отшельничьем бойцов? Мне кажется, они задали тебе хлопот не меньше, чем интриганы в Совете.
Джеслек делает жест над зеркалом, и туман расступается. Рыжеволосый кузнец и паренек-подмастерье возятся в кузнице с каким-то колесом.
– Что он делает? – интересуется Ания.
– Похоже, волочит проволоку. Пусть потеет, мы нашли способ бороться с его ловушками.
– А вдруг он найдет ей новое применение?
– Это возможно, но беда невелика. Мы потеряли несколько сот никчемных новобранцев, около сотни обученных кавалеристов, но ни одного мага. Я предпочту выждать и нести меньше потерь.
– Ты такой рассудительный, что просто тошнит.
– Неужели и сейчас? – смеется он, начиная расстегивать ее платье. – Неужели и сейчас?
CXXXI
Бросив взгляд на нависающие облака, Доррин катит к кораблю последний бочонок. Над морской гладью прокатывается глухой раскат грома, белая вспышка выхватывает из рассветного сумрака белые гребни за мысом. Холодная взвесь тумана липнет к его лицу.
У песчаной прибрежной полосы юноша останавливается и смотрит сначала вперед, на увязшую в песке шхуну, а потом на три песчаных холмика. Гильдия предала земле выброшенные на берег тела погибших моряков.
Переведя дух, Доррин снова берется за бочонок. Он старается катить его равномерно, без резких толчков, а его чувства выискивают малейшие признаки хаоса, при обнаружении каковых следует опрометью мчаться к укрытию.
Примерно на середине прибрежной песчаной полосы юноша ставит бочонок на попа, а сам идет дальше, к судну.
По словам Лидрал, «Хартагей» и до крушения пребывал в состоянии, не вызывающем восхищения, причиной чему была, главным образом, небрежность капитана – вероятно, также погибшего.
Проводя рукой по обшивке борта, Доррин, уже в который раз, проверяет древесину чувствами. Корпус довольно прочен, и даже грот-мачта не получила повреждений, а вот клочья разорванных парусов приходится обрезать с рей. Зимнее течение сместило песок так, что глубоко засевшая в нем корма с одного борта погружена в воду примерно локтя на три, а с другого к ней можно подойти посуху. Расстояние от отмели до того места, где глубина достаточна, чтобы судно могло плыть, не скребя килем по дну, составляет локтей десять.
Более восьмидневки ушло у Доррина на расчистку прибрежной полосы и рытье за кормой донного канала. Теперь пришло время освободить корму из песчаного плена. Что и будет сделано, если его расчеты верны.
Вернувшись к бочонку, Доррин открывает крышку, извлекает вощеный пакет с первым зарядом и направляется к тому месту, где уже воткнута в песок лопата. Вырыв яму глубиной в пару локтей, он опускает туда заряд, поджигает фитиль и прячется за корпус судна.
Грохочет взрыв. В воздух взлетает фонтан песка.
Вернувшись, Доррин осматривает воронку и решает, что заряд можно было бы заложить и поглубже. А вот осмотр корпуса его не разочаровывает: корабль заляпало мокрым песком, но никаких новых повреждений не появилось.
