Оружейных дел мастер (СИ) - Данков Влад (полные книги txt) 📗
Четыреста.
Данила, спотыкаясь, брел по полю, заваленному трупами, чавкая ногами в алой грязи. В другой ситуации он бы ужаснулся — но теперь ему уже все равно. Дрожь в руках исчезла, сомнения умерли, страх… даже не ушел, просто закончился. Всему есть предел: силам, стойкости, отваге. И способность бояться — тоже не бесконечна. Данила свое уже отбоялся с лихвой, и потому идет навстречу своей судьбе, улыбаясь. Не то чтоб ему сильно весело, но избавиться от тягот — уже счастье, а Данилу Разумовского теперь уже ничто не тяготит. Ноги переставляются с трудом — но на душе легко, и потому он прижимается щекой к холодному металлу бронебойного ружья и улыбается.
Триста метров.
Данила оглянулся. Войско уже не отступает, десятки тысяч глаз следят за каждым шагом невысокого человека с тяжелым драконобоем на плече, одиноко бредущего навстречу дракону. Взгляд налево — там с холма скатываются ошметки очередной атакующей волны, им вслед звучат разрозненные выстрелы, всего пять или шесть. А ведь не взяли, сволочи, не взяли. Последние защитники холма еще стоят. А справа — лесок, где засели высшие орки. Они тоже выдохлись, заблокированы в лесу стрелками. Но если уничтожить дракона — гоблинов ожидает изнурительный бой со всеми, кто еще способен сражаться.
Взгляд в сторону врага. Эти медленно тащатся вперед, медленно и неохотно. Даже тупые орки, радостно и бездумно бросающиеся в атаку, теперь идут угрюмо, нехотя.
Боятся. Обе армии, понеся чудовищные потери, обескровлены до предела, и грядущая победа серой чумы будет исключительно номинальной, потому как не всякое поражение сравнится с таким сокрушительным «триумфом». Они еще надеются хотя бы в самом конце этой кошмарной мясорубки выложить свой последний козырь, рассеять войско
Арлансии при помощи неуязвимого дракона и потом добить… Черта с два. Данила полон решимости заставить их платить за победу по максимуму. Никаких драконов. Пусть еще многие ублюдки сдохнут, прежде чем вырвут себе победу, подобную пораженью.
Интересно, что будет потом? Не после битвы, а вообще после войны? Сколько лет уйдет на то, чтобы зализать раны и окрепнуть? Немало, ох немало… Да и сама война на этом не закончится: нет ей конца, пока есть серые гоблины.
Ядро со свистом ударило в кучу трупов в пяти шагах от Разумовского, но он даже не вздрогнул, почувствовав на лице брызги уже слегка остывшей крови.
Двести.
Данила устало привалился к колесу подбитого дракона. Воняет горелым мясом, но ничего, еще чуток терпеть осталось. Интересно, а могло ли быть иначе? Теоретически, да.
Не будь этой проклятой войны, человек с передовыми инженерными знаниями мог бы неплохо тут устроиться, в не очень-то нужной роскоши, но… Не будь этой войны, Данила
Разумовский сидел бы дома, конструировал бы на работе вентиляторы, а в гараже –
прототип не особо востребованного оружия, и до конца жизни ненавидел свою работу и мечтал о лучших временах, попутно безуспешно разыскивая свой идеал — маленькую симпатичную гимнастку. Или, может быть, плюнул бы на идеал и женился на ком бог пошлет… Не самые радужные перспективы.
А что он получил тут? Страдания и отчаяние, зато недолгие. Один безусловный плюс все-таки есть: в этом мире Данилу будут помнить очень и очень долго как колдуна, сразившего тьму драконов. И не суть важно, кто и когда окончательно додавит серую гадину — легендой навсегда останется он, Данила Разумовский, чародей из параллельного мира.
Кстати, об идеалах. Где же Роктис? Лежит неподвижно там, на холме, или, может быть, то не ее труп? А сама она уже далеко отсюда, держит путь в поисках нового господина? Даниле очень хотелось, чтобы это был второй вариант, и пусть ей улыбнется удача в ее поисках места потеплее да поспокойней.
Сто метров.
Жить осталось всего-то ничего, несколько сотен ударов отчаянно колотящегося сердца. Он уже ни о чем не сожалеет и ничего не боится. Может быть, так даже лучше, если вдуматься. Вот сейчас, когда минутная стрелка на часах судьбы стремительно отсчитывает последние деления, Данила уже не согласится, предложи ему какой-нибудь божок мгновенный возврат в родной план бытия, к спокойной жизни, подобной медленному тлению. Вернуться и снова стать никем, и только в памяти сохранить свои усилия, самоотверженную работу и борьбу? К чертям. Будь у Данилы выбор — он выбрал бы то, что имеет сейчас. Гореть быстро — но ярко, чтобы своим светом осветить путь одним и обжечь паршивые серые шкурки другим. Так много людей и не только людей отдали свои жизни за то, чтобы Данила оказался здесь и сейчас, и потому он просто не может их подвести. Разумовский сам уже — неотъемлемая часть этого мира, он вписал свое имя в его историю. Может быть, ему изначально было предначертано оказаться здесь и сейчас с бронебойным ружьем на плече? Один человек, оказавшись в нужном месте в нужное время, способен изменить мир. Может быть, всю свою жизнь Данила стремился сюда, все, что он делал — увлечение стрельбой, конструированием оружия, политех, качалка, любовь к мотоциклам — приближало его к этому полю.
Сама судьба вела его сюда, навстречу этому дракону.
Пятьдесят. Еще несколько ударов сердца — и пора.
Дракон пыхтит совсем рядом, Данила даже слышит натужный хрип орков, толкающих его. Сорок… Тридцать… Дальность выброса пара — едва ли двадцать метров, так что самое время для выстрела в упор.
Данила шагнул из-за укрытия наперерез дракону, чудовищным усилием вскидывая ружье. Десятки тысяч пар глаз — своих и врагов — сошлись на невысоком человеке, стоящем перед ужасной боевой машиной.
В прицельную трубку он видит зарешеченное окошко, различает за ним рожу гоблина-водителя, смотрит ему в глаза. Долю секунды серый ублюдок смотрел в глаза человеку — и все понял.
Данила потянул за спуск, но за миг до того, как курки ударили по капсюлям, гоблин в ужасе пригнулся. Стальной подкалиберный снаряд пробил его окошко и ушел сквозь стенку кабины.
Секунду или две Разумовский смотрел сквозь прицел, внутри все замерло. Затем в окошке снова появилось лицо гоблина. Водитель дракона снова посмотрел в глаза Даниле и глумливо ухмыльнулся.
Все пропало, все кончено! Облажался!
— Будьте же вы все прокляты! — в отчаянии прохрипел инженер.
Гоблин, ухмыляясь, что-то потянул в своей кабине, однако из раструба вышло только маленькое облачко пара. А в следующий миг, как будто материализованные проклятием Данилы, в кабине дракона появились языки пламени.
Серый ублюдок, дико визжа, попытался выбраться из огненной ловушки и даже сумел открыть крышку люка, но чем-то зацепился в кабине, поизвивался, высунувшись до половины, и затих, охваченный огнем. Затем дракон зачадил черным дымом, появилось пламя.
Ну да, конечно. Ведь позади кабинки орка — бак с горючей жидкостью.
Земля мелко задрожала.
Гоблин-командир, высунувшись из-за дракона, отдавал приказы оркам, тыча кривым пальцем в Данилу, однако его визгливый голос потонул в мощном, похожем на рев лесного пожара шуме. Четверо здоровенных орков, размахивая дубинами, бросились к инженеру, но ему уже было не до них.
Разумовский оглянулся и увидел, как вся масса арлансийского войска пришла в движение. С яростными воплями, сливающимися в один сплошной рокот бури, многие тысячи людей бросились в атаку, потрясая оружием. Строй сломался, армия превратилась в неуправляемую толпу, пылающую гневом, и каждый стремился добраться до врага быстрее всех. И земля, исступленно попираемая десятками тысяч ног, мелко дрожала.
Страшен враг, которому нечего терять, но еще страшнее тот, кому есть что. Задор и отчаянье тлели в сердцах людей, отстаивающих в безнадежной битве самое дорогое, а
Данила просто раздул это пламя метким выстрелом.
Слева с холма бежали, размахивая мечами, те из его защитников, которые еще оставались в живых, из леса справа, сотрясая небеса боевым кличем, устремился отряд вождя Лагатца. Из основной армии выделилась, вырвавшись вперед, группа всадников, один из которых размахивал королевским знаменем, увлекая за собой и воодушевляя на безоглядную атаку остальных. Кажется, Валлендел возглавил наступление лично.
