Владыка башни - Райан Энтони (лучшие книги без регистрации txt) 📗
Это могло быть как ловушкой, так и откровенным невежеством: в обоих случаях у меня не было времени на сочинение красивой лжи.
— Простите меня, хозяин, но не совсем. У нынешних... затруднений существуют исторические параллели.
— Параллели, — тихо произнёс генерал и вдруг взорвался коротким лающим смехом, офицеры с готовностью вторили ему. Генерал как бы беспомощно развёл руками и приподнял брови. — Так просвети же нас, тёмных воларских дураков, о великий Вернье! Когда и где были эти параллели?
— В Кузнечном веке, хозяин, около восьми сотен лет назад. В войне, которая выковала Воларскую империю.
— Я сам знаю, когда был Кузнечный век. Понял, альпиранский паскудник? — Он смотрел на меня, едва подавляя ярость, и тут во мне созрела уверенность, что жизнью я обязан единственно его жене. — Можешь продолжать, — буркнул он, когда его гнев немного утих.
— Город Кетия, — сказал я. — От этого названия произошло наименование провинции Эскетия. Кетия дольше всех сопротивлялась империи, и прошёл почти год, прежде чем пали её стены. Но сражение на этом отнюдь не закончилось. Их король, знаменитый воин и, как повествуют легенды, сильный маг, воодушевил людей на подвиг стойкости, выходящий за пределы воображения. Каждый дом стал крепостью, каждая улица — полем битвы. Ужас и отчаяние охватили имперских солдат, им стало казаться, что этот город не будет взят никогда.
— Но он был взят, — прервал меня генерал. — Я своими глазами видел руины Кетии.
— Да, хозяин. Переломный момент наступил, когда Совет назначил нового командующего, Вартэка, известного в летописях как Остриё Копья. Своё прозвание он получил потому, что всегда сам вёл в атаку своё войско и первым встречал врага. Его бесстрашие вернуло солдатам утраченную отвагу. Потребовалось ещё несколько недель боев, но Кетия пала, все её мужчины были убиты, а женщины и дети угнаны в рабство.
Воцарилась мёртвая тишина. Генерал взирал на меня в немой ярости. Я же стоял тише воды, ниже травы, с совершенно бесстрастным лицом. Мои преданные читатели поймут, что в словах вашего покорного слуги нет смелости. Я вовсе не намеревался оскорбить генерала очевидным подтекстом своего рассказа. Я просто подчинился приказу, поведав хозяину об историческом факте — в том виде, в каком его описали летописцы.
— Мой благородный супруг. — На палубе очень вовремя появилась Форнелла, одетая в простое платье из белого шёлка и алую атласную шаль. Подойдя к генералу, она поставила перед ним кубок вина. — Выпейте, мой благоверный муж. Возможно, это отвлечёт вас от заплесневелых басен моего глупого, но весьма дорогостоящего раба.
Генерал медленно поднял кубок и отпил, не сводя с меня налитых кровью глаз, из чего я заключил, что наказание будет суровым.
— Сколько рабов мы захватили в этой провинции? — спросил он, повернувшись к командиру подразделения.
— Не так много, как в других, ваша честь. Около трёх тысяч.
— Возьмёшь пять сотен голов к завтрашнему утру, — объявил генерал мастеру катапульт. — Сначала — ослепить. Хорошенько помучьте их перед отсечением головы — так, чтобы те, на баррикадах, услышали. Заставьте их взывать к родственникам. Наши пленные, которых они обезглавят в ответ, невеликая потеря. Только трус попадает в плен. Если город продолжит сопротивление, на следующий день обезглавишь тысячу. — Генерал осушил кубок, швырнул его в воду и улыбнулся мне. — Видишь, раб? Я тоже знаю, как войти в историю.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
— Я этого не надену!
— А оно бы очень подошло к твоим волосам. — Велисс, улыбаясь, держала бледно-голубое платье, от которого возмущённо пятилась Рива. — Хотя бы примерь!
— Моя одежда где?
— Сожжена, надеюсь. Племяннице владыки фьефа не подобает расхаживать в лохмотьях.
— Тогда я буду ходить в этом.
На Риве была простая хлопковая сорочка, которую оставила служанка, приносившая завтрак. В эту комнату Риву ночью проводили стражники, пока другие переворачивали вверх дном весь дворец, обыскивая, по приказу Велисс, каждый уголок в поисках затаившихся злоумышленников. Риву не интересовала вся эта суета. Обессилев от горя и отчаяния, она шла, куда ей говорили, и даже не слышала обращённых к ней вопросов. «Убейте её», — сказал священник. «Убейте её...»
В комнате стояла широкая кровать, на которую Рива и свалилась, свернувшись клубочком и ненавидя себя за слёзы, текущие по лицу. «Убейте её...» Она заснула и спала, точно мёртвая, без сновидений. Проснувшись, обнаружила, что лежит голышом под простынями, а служанка ставит поднос с завтраком на туалетный столик. За дверью маячил гвардеец. Рива не могла понять, как это она впала в такое забытье, что позволила себя раздеть и даже не проснулась.
— Я бы не возражала. — Велисс посмотрела на Риву с нескрываемым восхищением. — Но, боюсь, твой дядя будет признателен, если ты проявишь чуть больше скромности. — Женщина положила платье на кровать, продолжая с улыбкой смотреть на Риву.
— Сама-то ты не больно благопристойна, — буркнула Рива, беря платье.
Велисс рассмеялась и направилась к двери.
— Когда будешь готова, гвардеец проводит тебя к нам.
Её дядя был в саду. Сидел за небольшим столиком посреди подстриженных кустов в компании бутылки вина, уже на три четверти пустой, хотя ещё не пробил десятый колокол. Рядом с бутылкой лежал меч, который она украла накануне ночью. Поодаль стояла госпожа Велисс и читала свиток.
— А вот и моя храбрая племянница! — радушно улыбнулся владыка фьефа и поднялся навстречу Риве. Она позволила ему себя обнять, поморщившись от перегара, когда он целовал её в щеку.
— Откуда вы знаете моё имя? — спросила она, когда он оставил её в покое.
— Но ведь тебя так назвали бабушка с дедушкой? В честь неё, да? — Он указал на пустое кресло и вернулся к столу. — Я очень рад тебя видеть.
— Бабушка с дедушкой? — переспросила Рива, оглядывая сад. «Как много тут гвардейцев».
— Ну да. — Дядя, похоже, выглядел озадаченным. — Они же тебя воспитывали, разве нет?
Рива моментально позабыла о бегстве. Подошла к креслу и села.
— Они давно умерли. Как и моя мать. А мой отец... — Она запнулась. Об отце он и сам все знал. — Почему вы не приказали меня убить?
— И какой же я после этого был бы дядя? — рассмеялся он и подлил себе ещё вина.
— Вы знали мою мать?
— Разумеется. Не так хорошо, как твой отец, конечно, но я помню её прекрасно. — Его покрасневшие глазки ощупывали её лицо. — Она была очень красивая. И очень весёлая. Неудивительно, что Хентес в нее влюбился. Увидев тебя, я решил, что это её призрак явился мне на помощь. Ты — её точная копия, вот только глаза... Глаза у тебя как у Хентеса.
«Влюбился в нее?» Священник камня на камне не оставил от иллюзий насчёт истинных отношений её родителей. «Твоя мать была дешёвой шлюхой, — просто сказал он ей. — Одной из многих, которые вились вокруг Истинного Меча ещё до того, как Отец осенил его своим Словом. У тебя есть шанс искупить её грех, придав смысл своему позорному существованию».
— Не будь она служанкой, он бы наверняка женился на ней, — продолжал её дядя. — Надо было видеть гнев твоего деда, когда он узнал о твоём скором появлении на свет. У Хентеса были, конечно, и другие женщины, как и другие бастарды, но никого он не захотел оставить при себе. Твоей матери вручили изрядную сумму денег и отослали обратно на ферму к её родителям, а самого Хентеса наш отец отправил на нильсаэльскую границу гоняться за бандой каких-то головорезов. Потом до нас дошли сведения, что твоя мать умерла при родах. Не удивлюсь, если именно горе сделало его столь безрассудным. Прежний Хентес ни за что не стал бы атаковать лучника, стоящего в тридцати футах.
— «Даже будучи грешником, человек, ставший впоследствии Истинным Мечом, никогда не бежал своего долга, — процитировала Рива. — Служа людям, он был ранен разбойничьей стрелой. Днями и ночами страдал он от боли, впал в забытье, и тогда Слово Отца пробудило его к новой жизни».
