Легион Видесса - Тертлдав Гарри Норман (серия книг .TXT) 📗
Сфранцезам, знатному и богатому чиновному роду, и раньше доводилось сажать на престол императоров. Желая закрепить свои права на трон, они вынудили Алипию стать женой Ортайяса. Алипию, чья семья всегда боролась против Сфранцезов, их влияния и их грабительской политики.
Сам Ортайяс, глупый, никчемный человечек со вспышками дурацкого энтузиазма, самонадеянный и трусливый, был жалкой игрушкой в руках своего дяди Вардана. А Вардан, чья жестокость не была ни случайной, ни глупой, уже не один год бросал жадные взгляды на Алипию. Слабовольный племянник не жил со своей женой, отдав ее в безраздельную власть дяди. Дочь Маврикия была наложницей Вардана в течение всего короткого, печально знаменитого правления Сфранцезов.
Когда власть Вардана пала, Скавр невольно стал свидетелем позора девушки. Но вместе с тем увидел он и то, что Алипия не покорилась обстоятельствам, что дух и воля ее не сломлены – а ведь она попала в самое настоящее, унизительное рабство.
Марк неловко склонился к Неврат и коснулся губами ее руки. Когда он попытался добавить несколько слов признательности, горло у него перехватило, и он зарыдал.
Но это были очищающие слезы, и в них чудились первые признаки выздоровления от тяжелой болезни. Вино наконец взяло свое: Марк не слышал, как Неврат и ее муж поднялись и тихонько вышли из комнаты.
В Палате Девятнадцати лож было холодно. Трибун чувствовал себя очень одиноко, когда докладывал о последних событиях Маврикию Гавру. Сенпат Свиодо, Неврат и Стипий сопровождали Марка в столицу. Остальных Скавр отослал назад, в Гарсавру. Гаю Филиппу не помешают солдаты, зато в Гарсавре легионеры не рискуют попасть Автократору под горячую руку.
Марк рассказал Туризину правду, умолчав только о том, что произошло в палатке между ним и Хелвис.
Туризин погрузился в каменное молчание, поглядывая на Марка сквозь скрещенные пальцы.
Когда Марк впервые встретил Туризина, на лице молодого Гавра можно было прочесть все его чувства. За короткий срок Туризин овладел искусством владыки не показывать собеседнику лишнего. Сейчас глаза Императора абсолютно ничего не выражали.
А затем величественный фасад Непогрешимого Властителя треснул и развалился – и перед Марком предстал живой человек.
– Будь ты проклят, Скавр! – проговорил он тяжело. Слова падали одно за другим, как камни. – Почему, проклятие, всегда приходится любить и ненавидеть тебя одновременно?
Офицеры, окружавшие на совете Императора, зашевелились. Римлянин не слишком хорошо знал их, и они почти не знали Марка. Большинство были молодыми людьми. Их возвышение началось во время последней военной кампании. Трибун в то время находился далеко от столицы – он воевал в ' / $-ke провинциях. Все эти новые офицеры заменили многих военачальников Туризина, которые вместе со Скавром служили еще под началом Маврикия. Одни из ветеранов были мертвы, другие попали в опалу как мятежники…
– Но Его Императорское Величество не поверит же этой нелепой басне? – запротестовал один из них – кавалерист по имени Провк Марзофл. На красивом, почти безусом лице молодого аристократа читалось явное недоверие. Как и несколько других офицеров, сидевших за столом, Марзофл старательно подражал Туризину в его пренебрежении к прическе.
Это недоверие одновременно было и приговором. Еще несколько человек за столом кивнули.
– Нет, поверю, – ответил Император. Он продолжал изучать лицо Скавра, словно допытываясь, не утаил ли трибун еще чего-то. – Да, я поверю. Могу поверить. Но пока что я этого не сказал.
– Что ж, в таком случае, как мне кажется, настала пора это сделать, – неожиданно произнес Тарой Леймокер.
По крайней мере, это лицо и этот голос были Марку знакомы. Хриплый бас друнгария флота, привыкшего перекрикивать морской ветер, прозвучал оглушительно в закрытом помещении – даже в таком большом, как Палата Девятнадцати лож.
Улыбнувшись Марку, Леймокер добавил:
– У него хватило мужества вернуться к тебе после такой неудачи. Это заслуживает почестей, а не приговора. Что с того, что проклятые Игроки в конце концов удрали? Главное – Нового Намдалена в западных провинциях не будет. Кого ты должен благодарить за это?
Марзофл презрительно сморщил свой аристократический нос. Адмирал добился высокого положения исключительно благодаря своему мужеству, силе и – редкость для видессианина – необычайной честности.
Кавалерист заметил:
– Ничего удивительного, что Леймокер защищает этого выскочку. Он слишком многим обязан чужеземцу, поэтому…
– Да, обязан, и я горжусь этим, клянусь Фосом! – сурово произнес друнгарий.
Император нахмурился. Он вспомнил, как Леймокер присягнул Ортайясу. Правда, это случилось прежде, чем адмирал узнал, что Туризин жив. С присущим ему упрямством в вопросах чести Леймокер отказался преступить свою присягу.
Помнил Туризин и покушение на свою жизнь, в котором, как он счел тогда, был повинен адмирал. Тарон Леймокер провел в тюрьме несколько месяцев, пока Скавр не доказал невиновность друнгария флота. Мятеж Баана Ономагула открыл наконец того, кто направлял руку наемных убийц.
Туризин устало провел рукой по глазам и потер висок. Темнокаштановые волосы у висков уже подернула седина. Да и шевелюра Туризина была куда более густой в те дни, когда Марк и легионеры только прибыли в Видесс.
Наконец Император сказал:
– Пожалуй, я поверю тебе, римлянин. Не потому, что так говорит Тарон, хотя и Тарон прав. Я знаю, что у тебя хватило бы ума придумать более правдоподобную историю. Так что, скорее всего, твоя «басня» и есть правда. Да, скорее всего, это так и есть, – повторил он, наполовину обращаясь к самому себе. Неожиданно выпрямившись в позолоченном кресле, Автократор заключил: – Незачем тебе спешить В Гарсавру. Посиди-ка ты некоторое время на конторском стуле. Твой Гай Филипп вполне удержит город. Ведь зима заставит всех забиться в теплый угол – и нас, и йездов.
– Как угодно, – ответил Марк. Туризин прав. Гай Филипп тактически куда более опытен, нежели Марк. Однако приказ «посидеть на конторском стуле» прозвучал довольно странно. Трибун вынужден был уточнить: – Что я должен делать в столице?
Вопрос, казалось, застал Туризина врасплох. Он снова потер виски, размышляя.
– Во-первых, я хочу получить от тебя подробный письменный рапорт обо всем, что произошло. В деталях. Намдалени – настоящие демоны. Любая мелочь о твоих сражениях с ними может оказаться полезной впоследствии. Да, кстати, – добавил Туризин с довольной улыбкой, – можешь снова спустить своих диких быков на этих проклятых чиновников. В прошлую зиму ты неплохо справился.
Марк поклонился. Но когда он уселся на стул, лицо его было мрачным. Туризин объявил, что доверяет ему, но трибун тем не менее не ожидал, что в ближайшее время ему позволят командовать солдатами.
А Император уже забыл о Марке и перешел к другим делам.
– Теперь – следующая порция хороших новостей.
Он развернул пергаментный свиток, запечатанный красивой печатью и исписанный широким ровным почерком. Гавр держал его в руке так, словно от свитка дурно пахло.
– Почитаем, други мои, посланьице от нашего дорогого и незабвенного Земарка, – объявил он.
В помпезных выражениях жрец-фанатик объявлял город Аморион и земли, окружающие его Единственно Святым и Неизменным Центром Истинной Веры Фоса в мире. Кроме того, письмо содержало проклятия и анафемы на головы Туризина и Патриарха Бальзамона.
– Другими словами, этот сумасшедший недоволен тем, что у нас нет никакого желания резать васпуракан, – зарычал Император и с треском разорвал пергамент пополам. – Что же нам делать с этой дрянью?
Совет внес несколько предложений, но все они были не слишком серьезны: либо самоубийственными, либо непродуманными. Горькая правда заключалась в том, что Аморион был отделен от столицы огромной территорией, захваченной йездами. Правда, Земарк ненавидел кочевников почти так же сильно, как еретиков, но это не меняло дела: Туризину оставалось только бессильно бесноваться от гнева.
