Легион Видесса - Тертлдав Гарри Норман (серия книг .TXT) 📗
– Для этой цели не подходят ни дерево, ни бронза, – проговорил жрец, обращаясь не то к Туризину, не то к Марку, а может быть, просто по привычке все объяснять. – После этого они будут уже негодными к употреблению.
Римлянин судорожно втянул в себя воздух. Император сверлил его тем же испытующим взором, какой Марк уже чувствовал на себе во время офицерского совета в Палате Девятнадцати лож.
– Когда ты позволил мятежникам скрыться, я поначалу хотел без затей бросить тебя в тюрьму и оставить там покрываться пылью. Ты всегда был слишком близок с намдалени, чтобы я мог доверять тебе до конца.
Горькая ирония этих слов едва не сорвала у Скавра смешок. Но Туризин и не думал шутить:
– Но тут нашлись некоторые… Они полагают, что ты предан мне понастоящему и все, что ты говоришь, – искренне. Что ж, сегодня мы узнаем это наверняка.
Алипия Гавра не решалась посмотреть Марку в глаза.
Нейп поднял бокал за изящную ножку.
– Помнишь того авшарова щенка? – спросил Марка толстенький жрец. – Того хамора, что напал на тебя с заколдованным кинжалом после того, как ты победил Авшара в поединке на мечах?
Трибун кивнул. Он помнил.
– Ну так вот, – продолжал Нейп, – это та самая настойка, которая вытянула из него всю правду.
– Пока ты его допрашивал, он умер, – резко произнес Марк.
Нейп махнул рукой:
– Его убило колдовство Авшара, не мое.
– Давай бокал, – сказал трибун, – и покончим с этим.
По кивку Туризина халогай, державший Скавра за правую руку, выпустил его.
Авктократор предупредил:
– Если ты разольешь вино, тебе это не поможет. Нейп приготовит еще один состав, и его вольют тебе в глотку через воронку.
Взяв бокал в руки, Марк спросил Нейпа:
– Здесь ровно столько, сколько нужно, или чуть больше?
– Возможно, чуть больше. А что?
Трибун отлил несколько капель на пол.
– В честь великого и добросердечного Туризина, – произнес он.
Видессиане нахмурились: они ничего не поняли. Марк слышал, как один халогай хмыкнул. Откуда им знать?.. Это был тост Ферамена Афинского в честь тирана Крития, когда тот заставил Ферамена принять яд.
Марк проглотил содержимое бокала одним глотком. К сладкому вину назойливо примешивался терпкий привкус волшебного порошка. Скавр ожидал, что сейчас он задрожит всем телом, забьется в судорогах и рухнет на пол, как отравленный пес…
– Ну?.. – зарычал Туризин.
– Эффект настойки проявляется различно, в зависимости от силы воли человека, – ответил жрец. – Одним нужно больше времени, другим меньше.
Скавр слышал эти слова как будто с большого расстояния. Рассудок Марка был теперь заключен в светящийся золотой круг. Выпивая яд, он ожидал чего угодно, только не этого: ему казалось, что он чувствует близость Бога, невесомость, взлет. Ощущение напоминало оргазм, но – длящийся бесконечно. Разница была лишь в том, что исчезло физическое наслаждение и осталась лишь невесомость и ирреальность происходящего.
Кто-то (Туризин, но для Марка это не имело никакого значения) о чемто спрашивал. Марк услышал свой голос – он отвечал. Почему бы и не ответить? Каким бы ни был вопрос, он оставался совершеннейшим пустяком по сравнению с туманом покорности и безразличия, в котором блаженно плыл рассудок.
Марк услышал, как Туризин выругался. Но и это не имело ни малейшего значения…
– Что за ерунду он бормочет? – спросил Автократор. – Не понимаю ни слова.
– Это его родной язык, – тихо сказала Алипия Гавра.
– Что ж. Тогда будем говорить на нашем.
Марк повиновался. Один язык не хуже другого. Никакой разницы он не видел.
Вопросы посыпались один за другим.
– Почему Скавр дал Метрикию Зигабену возможность укрыться в монастыре?
– Скавр думал так: если Туризин сохранил жизнь этому напыщенному ничтожеству Ортайясу Сфранцезу, который заслужил худшего, то Скавр вполне может сделать то же самое для Метрикия Зигабена, который заслужил лучшего.
Туризин хмыкнул.
– Слушай, жрец, а он действительно полностью находится во власти твоего напитка, а?
Нейп заглянул Скавру под веко, помахал рукой у него перед глазами.
– Полностью, Ваше Величество.
Гавр рассмеялся:
– Полагаю, я заслужил подобного ответа. Зигабен не располагал и десятой долей могущества Сфранцезов. Только мой страх перед их хитростью спас щуплую шею Ортайяса от петли… Ладно. Почему Скавр только сделал вид, будто ослепил командиров намдалени в Гарсавре? Почему он сохранил им зрение? Почему помиловал их?
– Скавр не хотел делать ничего такого, что нельзя было исправить позднее. У Туризина могли быть какие-нибудь свои планы относительно главарей. Скавр мог не знать этих планов.
Туризин хмыкнул снова, на этот раз удовлетворенно.
Марк добавил:
– Сотэрик – брат Хелвис. Скавр был уверен в том, что Хелвис бросит его, если он причинит Сотэрику непоправимый вред. А Скавр не хотел, чтобы Хелвис оставила его.
Осматривая Марка, Нейп открыл ему веки. После этого Марк не закрыл глаза и потому видел, как Гавр бросил торжествующий взгляд на свою племянницу. Видел – но это никак не запечатлелось у него в памяти.
– А, вот мы кое до чего и докопались! – произнес Император. – Значит, ты не хотел, чтобы эта шлюха тебя бросила?
– Нет.
– Ну так как же случилось, что она удрала и увела все свое змеиное гнездо? Расскажи! Пусть Скавр расскажет. Пусть расскажет все: что она делала, что он думал, что он делал, о чем думал, пока делал это. Пусть расскажет все. Будь ты проклят, Скавр, наконец-то я загляну на дно твоей души.
Несмотря на действие напитка, трибун долго стоял, не говоря ни слова. Туризин коснулся слишком больной раны. Страдание поколебало то божественное спокойствие, в которое был погружен рассудок Марка.
– Пусть отвечает! – рявкнул Император.
Скавр, воля которого была пересилена чужой волей, заговорил снова.
В то время как одна часть его души кровоточила, другая в мельчайших подробностях рассказывала о том, как Хелвис утомила его, чтобы он крепко заснул. Он знал, что будет помнить все это, когда действие напитка прекратится и не будет больше сковывать его волю.
Но он говорил и говорил. Нейп смущенно покраснел. Охранники-халогаи шепотом переговаривались на своем языке.
Алипия Гавра гневно повернулась к своему дяде:
– Во имя Фоса, останови эту пытку! Почему бы тебе заодно не содрать с него кожу? Ведь ты все равно почти уже это сделал.
При слове «останови» Марк послушно замолчал.
Туризин ответил Алипии ледяным тоном:
– Насколько я помню, это была твоя идея – узнать от него всю правду. Имей мужество слушать – или убирайся отсюда.
– Я не желаю смотреть, как честного человека выворачивают наизнанку. – Она побледнела как мел и добавила шепотом: – Я слишком хорошо знаю, какой вкус у публичного позора…
Бросив на Марка печальный взгляд, она выбежала прочь.
– Продолжай, ты!.. – заорал Туризин.
Скавр покорно продолжил. Он рассказал о погоне, о костре, который привлек внимание корсара, о Хелвис, ее сыновьях и четырех пленных, которые ушли на корсаре в море.
– Что же сделал Скавр после этого? – спросил Император, но очень тихо. Рассказ Марка об отчаянной погоне лишил Туризина охоты торжествовать.
– Он заплакал.
Туризин вздрогнул.
– Чтоб мне провалиться под лед, если я стану винить тебя за это, – заметил он. – Алипия была права: я вывернул наизнанку душу честного человека. – Очень мягко, почти ласково он обратился к Скавру: – А что делал Скавр потом и почему?
Трибун пожал плечами. Халогаи все еще стояли у него за спиной, но больше не удерживали за руки.
– Потом он прибыл сюда, в Город. К Туризину. Ему больше ничего не оставалось. Разве он мог укрыться в монастыре? Он не верит в вашего Доброго Бога. Дракс не должен был становиться мятежником. Скавру это тем более не пристало. Кроме того, Скавр хорошо знает, что он проиграл бы эту игру.
Туризин посмотрел на Марка очень странным взглядом.
