Сто полей - Латынина Юлия Леонидовна (книги бесплатно .TXT) 📗
И вот понимаете, я не мог объяснить Арфарре-советнику про чужеземцев, не признавшись, что я шпионил и за ним. А с другой стороны, я понимал, что эти люди идут в империю как лазутчики, и написал про них все, что знал.
Марбод подумал о том, что он бы сделал в первую очередь, и спросил:
– А на корабль ихний ты не лазил?
Неревен усмехнулся.
– Понимаете, господин Марбод… Если бы вы, например, залезли в храмовые мастерские, вы бы там мало поняли, много испортили и почти наверняка убились бы… Нет уж! – если их допрашивать в империи, то поймешь больше, чем если обыскивать их корабль в Ламассе. И я думаю, что мне было бы так же не уйти от этого дракона на их корабле, как вам бы не уйти от ядовитого газа в наших кувшинах.
– Так, – сказал Марбод. – И что же советник Ванвейлен делает сейчас?
Неревен неожиданно засмеялся.
– Вот за этим я вам все и рассказываю. Потому что позавчера, после того, как вы зачитали прошение, господа советники поругались. И Ванвейлен сказал, что правда на вашей стороне, и что Арфарра должен принять ваше предложение. А больше он ничего не успел сказать.
– Он мне написал, – удивился Марбод.
– Это не он вам писал. Взяли бумаги, подделали почерк и приложили кольцо.
– А кто меня ждет у Золотой Горы?
– Советник Ванвейлен – только мертвый. Арфарра сказал: «Кукушонок пойдет на встречу, однако возьмет с собой товарища. И после этой встречи Кукушонок и его товарищ будут живы, а безоружный человек – мертв. А человек сам написал, что придет один и без оружия, и когда-то спас Кукушонку жизнь, и читал прошение, во всем противоположное вашему».
Неревен помолчал и добавил:
– А еще там найдут мертвым – меня, потому что советник Арфарра сильно рассердился на меня за соглядатайство. И когда я это услышал, я решил пойти и рассказать ему про Ванвейлена, чтобы он если не меня простил, то хотя бы его допросил. А Арфарры не было, и я пошел, как он велел, ловить вышивку.
– Итак, – еще раз спросил Марбод, – что же случится у Золотой Горы?
– В Золотой Горе, – ответил Неревен, – есть ход. Этим ходом еще Золотой Государь ходил из города на гору молиться богам. Хаммар Кобчик со слугой приведут через ход Ванвейлена, в таком деле не нужно много свидетелей, и я был бы с ними, а как теперь – не знаю. У Золотой Горы есть глаза – станут через них смотреть. От Храма проедет человек в плаще советника, тот, что уехал туда позавчера, оставит лошадь и уйдет в скалу. Вы приедете к часовне, не дождетесь Ванвейлена и уедете. А надо сказать, что в это время на поле возле часовни пойдет процессия из деревни, а это государев лес и государевы егеря. Они вас встретят по дороге, а потом найдут мертвого Ванвейлена, теплого, по обстоятельствам, и ваши следы, и лошадь. Ну, теперь, конечно, и меня…
– Так! – сказал Кукушонок. – Однако, если через два часа Ванвейлен будет теплый, то сейчас он – еще живой.
Неревен улыбнулся. Кукушонок на лету все схватывал!
– Не совсем живой, – сказал Неревен, – так, сильно сонный. Это тоже магия второго рода, однако преходящая. Времени поэтому у нас нет, и подмоги тоже. И я вам предлагаю вот что: к речной часовне мы сейчас не пойдем, а пойдем наискосок к левому боку Горы. Там есть еще один ход в гору, в подземный храм Ятуна. Государев ход ведет через этот храм, другого хода нет. Я вас там научу, где спрятаться, потому что вы без меня и в храм не попадете, и в храме пропадете, и нас будет трое против них двоих.
Неревен говорил быстро. Он понимал: если не все рассказать – Кукушонку не понадобится живой Ванвейлен. Если все рассказать – Кукушонок возьмет его с собой проводником. А потом, когда освободят Ванвейлена, – тот никогда не позволит убить Неревена. Он такой, – добрый, как зимородок.
– Не трое против двоих, – горько сказал Неревену Эльсил, а один меч против двух мечей.
– Да, ты хорошо придумал, – сказал Марбод. – Но я придумал еще лучше. Золотой Горы я, правда, не знаю, – а вот ятунов храм и без тебя найду. Стало быть, все правильно предсказала мне колдунья, что в родовом храме я найду солнечный меч. А вот времени у меня мало – это ты прав.
Тут-то Неревен хотел закричать, да разве успеешь?
У Эльсила с собой было два кинжала, и один он оставил в спине Неревена. Во-первых, чтобы зря ни на кого не думали, во-вторых, чтобы отвести беду от нарушенного слова. Ну и, конечно, кто вытащит кинжал, тот берет на себя месть, если найдутся охотники.
Через час полезли в Золотую Гору. Эльсил видел, как трудно лезть Кукушонку, и подумал: «Хаммар Кобчик – кровный враг Марбода. Стало быть, он мне не позволит убить его, будет драться сам, с такими руками».
И сказал вслух:
– Вот я гляжу на Даттама и Арфарру, и сдается мне, что магия второго рода сильно портит человека. И если советник Ванвейлен в ней сильней, чем они, то как бы ты не раскаялся, связавшись с ним. То-то он третьего дня бранился, что мы смотрим на жизнь, как на поединок. В поединке, однако, спорят на равных, а если сыпать с воздуха голубые мечи…
Марбод ответил:
– Молчи! Я-то угадал с самого начала, что чужеземец может мне помочь. А он – не угадал.
Усмехнулся и прибавил:
– А Хаммара Кобчика постарайся застрелить первым. Есть в мире вещи поважнее моей чести.
В это самое время, в час, когда ставят вторую закваску для хлеба, через два часа после того, как Марбод Кукушонок и Белый Эльсил незаметно уехали из замка, в замок явился Даттам.
Увидев, сколько вооруженных людей вокруг, Даттам сделался очень задумчив.
Даттам, как и никто вокруг, не понимал, что происходит, однако, в отличие от многих, отдавал себе в этом отчет. Он знал, что историю нельзя предсказывать, и именно поэтому ее можно делать.
Неожиданная прыть городских властей немало поразила его. Короли и прежде приглашали бюргеров в свой совет. Расходы на поездку приходилось оплачивать городу, представитель города вез королю подарки и привозил известие о новом налоге, и немудрено, что эта повинность была из самых ненавистных. А теперь граждане Ламассы торопились сказать, что от них представителей должно быть втрое больше, чем от прочих.
Даттам посматривал на юго-восток, в сторону дамбы, и понимал, что холодная вода смоет весь их пыл, но, заодно, и доброе имя Арфарры.
Даттам всю ночь разглядывал мысль Кукушонка, как привык разглядывать мысль, кипящую в пробирке: выйдет прибыль или не выйдет? «Я ведь хорошая повивальная бабка», – думал он.
В конце концов Даттам решил, что выборные представители ничуть не хуже вассальных рыцарей. Стоить Даттаму они будут, конечно, дороже. Зато преимущество их в том, что свои, то есть оплаченные, решения, они будут навязывать стране не мечом, а словом, и что такой механизм контроля над законами если и не менее разорителен, чем казенная инспекция, то, во всяком случае, менее разрушителен, чем гражданская война.
Основные сомнения, мучившие Даттама, заключались в том, что представители местечек будут стоить дешево, а вот представители городских цехов – очень дорого, много дороже государева чиновника, ибо чиновник хочет лишь кусок пирога, а представитель цеха метит на место того, кто печет пирог.
Итак, Даттам приехал в замок, чтоб поговорить с Кукушонком. Вышел брат Кукушонка, Киссур Ятун, провел к себе и попросил подождать:
– Марбод спит. Лекари чем-то его напоили, от рук.
Даттам кивнул, спустился в залу и стал ходить меж гостей.
Через полчаса он вновь предстал перед Киссуром Ятуном и сказал, холодно улыбаясь:
– Есть, однако, обстоятельства, из-за которых я должен переговорить с вашим братом тотчас же.
– Какие именно?
– Такие, что я не бог, и когда я выбираю, кому выиграть, я не гадаю на черепахе.
Тогда Киссур Ятун, рассудив, что Марбода уже не догнать, протянул Даттаму записку.
Даттам прочитал ее, повертел, поднес к носу и долго нюхал. Его тонкое обоняние, обоняние жителя империи, химика и эстета, уловило, как ему показалось, характерный запах храмовых подземелий, – смесь старинных благовоний и химических реактивов. Даттам вспомнил о подземных ходах в Золотой Горе, усмехнулся и подумал: «Ну, ладно. Какой строй будет в этой стране, это мы еще посмотрим, но Арфарру-советника я из нее при всех случаях выкину».
