Лилия в янтаре. Исход (СИ) - Чикризов Виталий (читать полностью бесплатно хорошие книги .TXT) 📗
- Всех? - удивление его достаточно, чтобы посмотреть на меня. - Конечно, не будем. Зачем?
- Разумеется, чтобы подарить этим несчастным свободу, мессер.
- Ружеро, эти, как ты говоришь, несчастные - преступники. Довольно уже того, что мы, пусть и с самыми благими побуждениями, под властью благородного порыва, сами совершаем поступок, который, если не знать причин, заставивших нас его совершить, может показаться неблаговидным. Но нас ведёт стремление освободить похищенных злодеями дам и это нас оправдывает. Освобождать же преступников уже само является преступлением и оправдания в нем для нас никакого нет.
"Преступники", замерев у стен, никак не реагировали на наш разговор, хотя не могли не слышать. Один точно был старик, глаза попривыкли к полумраку и я смог его разглядеть. Худой, явно испуганный. В сторону смотрит, как провинившаяся собака. Какое преступление он мог совершить? Украсть кусок булки с прилавка? Не успел спрятаться от ночной стражи?
- Ну... - Бокку не переубедить, он слишком "правильный" гражданин, в самом полном смысле этого слова, с промытыми мозгами, и я старался найти другие аргументы. - Они могут нам быть полезны, когда мы будем выходить, чтобы отвлечь от нас внимание... В толпе ведь легче затеряться, мессер.
- Этого не понадобится. Какой-то негодяй устроил в городе пожар. Сейчас всем не до того. Разве не слышишь?
Неумолчная колокольная истерика действительно была слышна даже здесь, за каменными стенами. А если прислушаться, то можно различить и людской гомон и крики. В городе, похоже, серьёзный переполох. Хорошо хоть я не успел рассказать этому примерному гражданину о своей военной хитрости.
- Да, наверное, сильно горит. Но ведь гореть-то когда-нибудь перестанет, мессер.
- Что ты хочешь сказать?
- То, что сейчас до нас дела нет, но потом будет.
- Потом нас уже здесь не будет.
- Зато, если мы выведем только тех, за кем пришли, нас легко вычислят.
- Что сделают?
- Я хотел сказать, что ведь непременно будут дознаваться, кто это сделал, так?
- Разумеется.
- Ну вот. Дознаватели сразу догадаются, что приходили именно за женщиной и девицами, а там уж несложно выяснить, у кого мог быть такой интерес.
- Каким образом?
Ну, придётся выдать расширенную версию. Я коротенечко так, конспективно, посвятил его в свои непростые взаимоотношения с отцом Козимо и некими францисканцами. О том, что означенный Козимо, спасибо его знакомцу Бонуомо, уже ныне покойный, я поминать не стал. Зато намекнул на своего патрона, Фаринату, у которого могут в связи с этим возникнуть определённые неприятности, и его возможное недовольство по этому печальному поводу. Фарината к спасаемым дамам был мною пристёгнут через меня же, которого означенные дамы, рискуя репутацией и жизнями, спасли от его, Фаринаты, врагов. Всё почти правда, но получилось прям как в обожаемых местными балладах жогларов: рыцарь (ну, в данном случае, конечно, в масштабе 1:1000), благородная дама (весьма условно благородная, зато в трёх экземплярах), сюзерен, долг, честь, козни злодеев, приключения, опасности, и счастливое спасение. Благородный спаситель лично присутствует, вот он передо мной. Бокка, как легко можно догадаться, не только не читал Карнеги, он вообще вряд ли что читал, кроме писем. Баллады и комедии пока не издаются, а исполняются.
- Но... - на лице изумление от осознания себя героем по типу Роланда. - А что же делать?
В моём словесном потоке благополучно потонул огромный "Титаник" того факта, что Бокку проблемы прятания концов совершенно не касаются, ибо об его участии известно только мне и викарию. Фаринате же - вычислят его интерес францисканцы, не вычислят - некий дельи Абати совершенно до лампочки. Слюшай, Бокка-Шмокка, кто такой, да? А я, правде в глаза, его и так и так заложу, если что. Ну, а викарий... С тем непонятно.
- Давайте выпустим всех, тогда им никак будет не догадаться, кто это сделал.
- Но ведь это же преступники, Ружеро!
- Кто знает, мессер? Наших дам тоже завтра казнили бы, а они никаких преступлений не совершали. Я вижу тут несчастных, с которыми судьба обошлась сурово... возможно, тут и есть совершившие проступки, но если они никого не убили, то уже само пребывание в этих стенах послужит им достаточным наказанием.
- А если убийцы и разбойники?
- Бог накажет, - оборвал его я. Куй железо, пока горячо. - В любом случае, здесь есть невинные, а ведь сказано, что лучше пусть уйдут от наказания десять виновных, чем пострадает один невинный. Так что мы совершим благое дело.
Не уверен, что это где-то сказано, но подобную фразу я слышал. Или видел.
- Ты удивительный юноша, Ружеро, - заметил Бокка поморщив лоб. - Такие разумные речи в таком юном возрасте. Да, ты прав, с какой стороны ни посмотри, хотя на первый взгляд всё кажется не таким. Так и поступим.
И мы, разумеется, так и поступили. Бокка тут же сунулся открывать первую попавшую камеру.
- Не стоит этого делать, мессер.
- Почему? Ты только что меня убедил, что надо отпустить всех.
- Мы непременно должны это сделать. Но сначала следует найти тех, кого мы ищем. В толпе и сутолоке это будет сделать труднее. К тому же эти несчастные наверняка не будут нас слушать, а сразу кинутся на выход, и тем привлекут внимание на улице. Нам придётся спешить, чтобы избежать столкнуться со стражниками, которые могут сюда пожаловать, чтобы выяснить, что тут происходит. Можем и не успеть. Так что давайте спокойно найдём наших дам, а потом и остальных освободим.
- Я снова поражаюсь твоей разумности, - покачал головой мой напарник. Скажите пожалуйста, какая сложная логистическая задача.
Девочки нашлись на первом этаже, куда пришлось спускаться, осмотрев почти тридцать камер наверху. Их заперли вместе, не разделили. Маша сидела в углу, Паола и Лоренца устроились головками у неё на коленях. Спали. Тётушка нежно перебирала племянницам волосы. Услышав наши шаги, она подняла голову, вздёрнув подбородок. Когда Бокка загремел замком, она поднялась на ноги, тут же словно заслоняя собой девочек, вставших чуть за ней.
- Донна Мария, - сообразил я, что они не могут понять, кто к ним заявился среди ночи. Я ведь, найдя их, только окликнул Бокку шёпотом. - Это я, Ружеро.
Маша склонила голову набок, словно приглядываясь. Девочки ухватились за её руки. Я, говоря о девочках с Боккой, постоянно повторял "наши дамы", чтобы он привык, что они "дамы" (а тут это важно, ради неблагородной девки или бабы никто и пальцем не пошевелит) и что они "наши". Про "дам" можно было не стараться. Как она смотрела, как держалась, не зная, кто там идёт по их души, никакого сомнения в её благородстве у Бокки оставить не могло от слова совсем. Зайдя в камеру, он первым делом отвесил ей поклон.
Тут, вообще-то, царит махровый такой патриархат и место женщины в дальнем углу под лавкой. В целом. Но есть нюансы. Вот, например, в случаях встречи с незнакомой женщиной на её территории, если только он не собирается предложить ей потрахаться (языком трубадуров, конечно), что его немедленно оправдывает, особенно ночью в её спальне, пока она мужа не позвала, мужчина должен ждать, пока первой с ним не заговорит она. Если захочет.
- Кто вы и что это значит? - Маша девушка неглупая, заговорила только оглядев мужчину, сделала выводы, и речь выбрала сообразно моменту.
- Моё имя Бокка дельи Абати, и я пришёл, чтобы освободить вас... - тут он покосился на меня и поправился, - мы пришли. С Ружеро. Рад сообщить вам, что отныне свободны.
В тусклом свете я, как мог разглядывал девчонок. Одежда на месте, крови нет, на лицах синяков не видно. Вот только Паола не просто держится за руку тётки. По-моему, ей трудно стоять.
Да и кидания на шею спасителям что-то не случилось. Ну, Маше, понятно, не по чину мне на шею вешаться. Паола тоже ко мне кидаться не стала бы, типаж не тот. Она такая вся мягкая, как бы чуть сонная всегда, хотя она из тех самых омутов, в которых даже черти тонут с концами. Но вот от Лоренцы я как-то этого ожидал. Но она тоже только глазками блестит и жмётся к тётке. А Паола точно заплаканная, теперь-то уж вижу.
