Падение Диссы (СИ) - Ткач Олег (книги хорошего качества .txt) 📗
— Вот ты где! Быстро ко мне! — обрадовался окрепший голос, выдавая нетерпение.
Ноги ускорили шаг, переходя в неуклюжий бег, насколько позволяли раны. Деревяшка перекочевала в покалеченную руку, которая тут же завелась назад, готовясь к удару.
— В сердце! — взревел счастливый голос.
Расстояние сокращалось. Тилиус знал, что рука не промахнется и попадет точно в сердце сгорбленной фигуры. Взгляд скользнул наверх. Темные облака багровых оттенков стянулись прямо над его головой и скручивались в страшный водоворот. Земля под ногами задрожала, словно рядом скакали кразорские паладины. Счет шел на шаги и секунды. Тиль почувствовал, что пора, и выплеснул себе в душу волну ярости и злобы, тщательно накопленной и скрываемой от чужого голоса.
— Сенж! Ты его убил! — закричал он во весь голос, выпуская гнев на свободу. — Тварь!
«Он убил моего друга!» — это была единственная мысль в голове курсора, когда он подскочил к сгорбленной фигуре, которая специально, для его удобства, раскинула руки в стороны и запрокинула голову. Это был второй мэйр, но Тиль понял это и раньше. Рука с острым куском дерева устремилась вперед, но не так, как требовал голос, а описала изящную дугу и с глухим стуком опустилась на голову мэйра. Дерево с треском разлетелось на щепки. Удар был таким сильным, что тело мэйра отбросило назад, в воронку. Тиль, сохраняя скорость, пробежал мимо и устремился дальше, к городской стене, вкладывая без остатка жалкие крохи своих сил в бег.
Расчетливый курсор понял, что ему не убить это создание, обладающее огромной, страшной силой. Но он был нужен ему, чтобы закончить начатое мэйрами. Ударь он в сердце, и… Что тогда? Неважно, Тилиус понимал по разрушенной башне, что ничего хорошего от этого не будет. А значит, лучше ему быть подальше от твари и тем самым выгадать лишнее время Долимару и себе.
«Что ж, тварь, — усмехнулся про себя Тиль, — попробуй, найди меня теперь!»
Голос в голове оглушительно заревел, так, что у Тилиуса потемнело в глазах. Не отдавая себе отчета, курсор описал широкую окружность перед собой покалеченной рукой. Голос резко стих, словно его и не было. Вся чужая боль, которой его пытала тварь, исчезла следом, оставив лишь боль собственного разбитого тела. Но после испытанного в канаве Тиль не назвал бы это болью. Так, неприятные ощущения. Подумаешь, синяки, ушибы, содранная кожа и пара сломанных ребер!
Оглушительная тишина и оборвавшаяся боль едва не заставили курсора остановиться на месте и рассмеяться от счастья. Но тренированное тело, его тело, знало свою задачу. Измученное сознание Тилиуса почти покинуло его, погружаясь в беспамятство и забытье, когда он оказался у Западных ворот и выскочил на площадь. Не удивляясь тому, что никто не обратил на него внимания, Тилиус догнал последнюю телегу каравана, уходящего по Подай-Еды, и неуклюже заскочил внутрь, оттянув полог. Еще до того, как стукнуться о дно телеги в проходе между тюками и сундуками, курсор потерял сознание.
Пахло травами и специями.
Глава 35
«Всегда и во всех бедах первопричина лишь одна — женщина».
Это были последние слова, сказанные канцлером Долимару при аресте. Курсорус был полностью с ними согласен.
Гнев давно поселился в глубине его души. Он жил с ним с юности, становясь с каждым годом только крепче и разрушительнее. Гнев стал его неотъемлемой частью. Он считал, что виной этому была кровь. «Дурная кровь», — сказали эффи и беспомощно развели руками, когда он все же обратился к ним. Больше он не просил их о помощи, предпочитая вести борьбу с самим собой в одиночестве. Хотя в этом он не был одинок. Все мужчины в его роду были подвержены этому недугу, в большей или меньшей степени. Кто-то испытывал лишь кратковременные вспышки, ограничиваясь ругательствами или крепкой затрещиной тем, на кого падал этот гнев, а кто-то — затяжные приступы, страшные и уничтожительные, порождающие убийства и насилие. Для первых жизнь могла идти своим чередом, а приступы походили на обычную вспыльчивость и дурное настроение. Для вторых жизнь становилась кошмаром наяву, и большинство нередко сходили с ума, когда приходили в себя после слишком сильного приступа и осознавали, что они натворили. Были и те, кого гнев окончательно побеждал и подчинял себе. Эти люди превращались в настоящих монстров, распространяющих тьму всю оставшуюся жизнь.
Долимар не мог вспомнить, когда впервые почувствовал присутствие своего зверя, жаждущего крови. Иногда ему казалось, что гнев креп в его душе с далекого детства. Но курсорус отлично помнил тот день, когда услышал его.
Впервые он испытал это разрушительное чувство, пожирающее рассудок без следа, в юности, когда погибла его первая возлюбленная. Долимар рос в замке своего дяди, предоставленный сам себе. Представленный дальновидным Оквусом своим бастардом юноша проводил дни в свое удовольствие. В замке ему ничего не запрещалось и не возбранялось. Более того, если Долимар хотел научиться фехтовать, Оквус выписывал ему лучшего мастера меча, если племянник тянулся к наукам — нанимал ученых и эффи.
Также он не ограничивал его свободу внутри своих земель. Долимар любил гулять по тихим улочкам небольшого городка рядом со стенами замка, в котором жила не только обслуга замка, но и простые люди, по тем или иным причинам остановившиеся здесь, под защитой канцлера. На одной из таких прогулок юный Долимар и познакомился с милой девушкой. Знакомство быстро переросло в привязанность, а после и в любовь. Парочка часто проводила время вместе, подолгу разговаривая обо всем на свете. Долимар, сердце которого было покорено, уже хотел поговорить с канцлером об этом, всерьез намереваясь просить благословить их на брак.
В тот день, узнав страшную новость, юноша потерял себя, уступив свой разум глухой черноте, мгновенно заполнившей его. В приступе гнева он ворвался в дом мелкого барона, изнасиловавшего в пьяном угаре с дружками случайно оказавшихся рядом на свою беду девушек, дочку обанкротившегося торговца и ее подругу со служанкой. Барон жил в соседнем от земель канцлера имении и случайно наткнулся со своей свитой, желающей поохотиться, на собирающих ягоды девушек.
Служанку убили сразу, шутки ради расстреляв ее из луков. Оставшихся перепуганных насмерть девушек силой утащили в дом барона, где и продолжили издеваться над несчастными. Натешившись вдоволь, насильники вышвырнули девушек за дверь. Обеспокоенные родственники, не дождавшись дочерей ни ночью, ни утром, собрали небольшой отряд и пошли прочесывать лес, уже не надеясь найти их живыми. Люди наткнулись на них, бредущих по лесной тропинке в драной одежде. Девушек увели по домам. Мужчины побоялись идти с мечами в имение барона, славившегося слишком задиристым нравом и большими связями в столице, в том числе и хорошим знакомством с самим канцлером. Они решили обратиться к Оквусу, чтобы уже он свершил правосудие. Дочь торговца, возлюбленная Долимара, в тот же вечер повесилась, не выдержав позора, на испачканном кровью пояске своего разорванного платья.
Долимар успел убить восемь человек, половину из тех, что были в тот момент в доме барона, прежде чем его с трудом скрутила подоспевшая стража канцлера. Долимар пришел в себя, сумев совладать с чудовищем, завладевшим его телом, лишь на вторые сутки после ареста. Хотя правильнее было бы сказать, что его разбуженному внутреннему монстру просто стало скучно, и тварь отступила в черные уголки его души сама. Единственным воспоминанием того дня остался лишь образ перепуганного насильника, которого Долимар вытащил из-под кровати. Ублюдок даже не сопротивлялся, а только умолял о пощаде, искренне не понимая, чем заслужил такую участь. Долимар вогнал ему кинжал в пах по самую рукоятку. Он испытал огромное наслаждение, когда убийца умер на его руках, пуская кровавые пузыри. О том, что под его руку попались двое ни в чем не повинных детей, младших сестер насильника, Долимар не помнил.
Допрашивал его сам Оквус. Канцлер быстро замял скандал, оставив все его подробности в тайне. Злосчастный дом в тот же вечер сгорел со всеми следами преступления. Случайные свидетели и стражники, проводившие арест и первый осмотр, исчезли без следа, как и все родственники убитых, кому не хватило ума держать язык за зубами. Самого же Долимара надолго отослали в армию.
