Трон знания. Книга 3 (СИ) - Рауф Такаббир "Такаббир" (читать книги полностью без сокращений txt) 📗
— Тогда зачем затевать поиски?
— Останки великого человека не должны лежать среди убийц и воров.
Эш кивнул:
— Разрешите уехать прямо сейчас.
— Езжай, — кивнул Адэр и отпустил подлокотники трона.
В холле ждали Галисия и Элайна с супругом. Адэр проводил их до лестницы, одну поцеловал в висок, вторую в щёку, кивнул Модесу и вышел из замка.
Ветер прижимал кусты к земле. Горизонт трепетал от зарниц. В воздухе метался запах далёкого ледяного дождя. Адэр сел на ступени. Кто-то накинул на него плед и принёс кружку горячего чая.
Через пару часов за спиной прозвучали усталые шаги. Ярис сел рядом. Поёжившись, поднял воротник пиджака:
— Малика пришла в сознание.
— Как она? — спросил Адэр и отдал ему кружку с остывшим чаем.
— Считает: «Первая струна, вторая струна». И снова: «Первая, вторая». Я подумал, что она пытается вспомнить цифры, решил помочь ей. Говорю: «Третья». А она: «Нет. Вторая».
— К ней можно?
— Она никого не хочет видеть. Выгнала Муна. Я еле уговорил её оставить сиделку.
— Что с ней, Ярис?
— Это знает только она. — Маркиз встал. Потоптался на месте. — Вы должны держать себя в руках, мой правитель. Сплетни вам ни к чему.
Адэр подставил лицо ветру и закрыл глаза.
Часть 35
***
Йола ворочался на заднем сиденье, кутаясь в плед и адресуя недовольные вздохи Вилару. Старик был огорчён не тем, что покинул замок слишком рано. Он успел всё, о чем мечтал: поболтать с гостями; посмотреть, как танцуют дворяне; побеседовать с правителем; испробовать угощения. Потом понял, что бал действует на него как снотворное, и отправился спать. Он даже успел увидеть первый сон. Старику не понравилось, как его вытащили из постели, вывели из замка и словно мешок затолкали в белоснежный автомобиль. И только природная наблюдательность не дала возмущению вырваться наружу — у маркиза Бархата, однозначно, что-то стряслось.
За два часа, проведённых в дороге, Вилар не сказал ни слова. Он всецело отдался единственному желанию — уехать подальше от развалин храма своей любви и надежды — и гнал машину не разбирая дороги. Однако непогода заставила заглушить двигатель.
Свет фар упирался в чёрную пелену. Завихрения песка и пыли закрывали ночное небо. Небывалые по силе порывы ветра раскачивали автомобиль из стороны в сторону. В стёкла бились вырванные с корнем кустарники и шары спутанной травы. По крыше и капоту цокали камешки.
Всматриваясь в непроглядную мглу, Вилар ждал, когда воздух хоть немного посветлеет и будут заметны валуны, раскиданные по пустоши. Рассудок требовал действий, вынужденная остановка рвала его на куски.
Вилар вышел из машины. Схватившись за дверцу, глотнул ледяного воздуха. Разум заполонили воспоминания, похожие на мучительный беспробудный сон. Боль потери вспыхнула с новой силой, и Вилар закричал. Крик исторгся из глубины души. Крик, который он не мог остановить. Огонь опалил его сердце, по венам хлынула кислота. И вдруг внутри словно что-то сломалось, мысли и терзания устремились в разлом и канули в бездну.
Вилар долго стоял под порывами ветра. Пространство и время больше не имели к нему отношения. Он оказался за их пределами. Все радости умерли для него, чувства исчезли, жизнь потеряла смысл.
Наконец в прорехах рваной тучи показалась убывающая луна. Очертания камней стали чётче. Вилар заставил себя вернуться за руль. Даже не взглянув на старика, повернул ключ в замке зажигания и повёл автомобиль по изнеможенной ураганом пустоши.
Когда наступил мутный, как потускневшее зеркало, рассвет, Йола приподнялся на локте. Посмотрев в окно, сел:
— Куда мы едем?
Вздрогнув, Вилар вспомнил, что в машине он не один:
— К морю.
— Вообще-то море в другой стороне.
— Знаю. Сделаем небольшой крюк.
Тяжело вздохнув, Йола накинул плед на плечи:
— От себя не сбежишь.
Вилар глянул на отражение старика в зеркале заднего вида:
— Ты можешь помолчать?
— Я рассуждаю сам с собой.
— А я предпочёл бы сидеть в тишине.
— Останови! — промолвил старик непривычно резким тоном и, выпрямив спину, стянул с себя плед.
Вилар затормозил:
— В чем дело, Йола?
— В тебе не осталось ни капли уважения к старейшине морского народа.
— Я тебя уважаю.
— Счастливой дороги, маркиз Бархат, — произнёс Йола и открыл дверцу.
— Я заблудился.
Старик указал себе за спину:
— Море там. — Указал влево. — Замок там.
— Знаю. — Вилар потёр ладонью грудь. — Здесь пусто. Я как дерево во время листопада. Всё потерял.
— Понятно, — протянул Йола. — И куда ты едешь?
— Хочу заполнить пустоту. — Вилар взялся за руль. — Извини, Йола. Я не хотел тебя обидеть, и не вправе тебя удерживать. Можешь идти.
Старик посмотрел на небо:
— Я забыл дома зонтик. — И захлопнул дверцу.
Ближе к полудню автомобиль покатил по улицам небольшого города. Ночной ураган добавил людям хлопот. Горожане крепили сорванные ветром ставни, поправляли перекошенные заборчики, поднимали мётлами клубы песка.
Миновав пару перекрестков и площадь, на которой грязной водой плевался фонтан, Вилар направил машину в глухой переулок. Вскоре затормозил возле лачуги. Старосте города не удалось придать дому божеский вид: из щелей между почерневшими тесинами торчали клочья пакли, крыша из новых, но кривых досок смотрелась убого, дверь была обита дерматином, усеянным трещинками и заломами.
Глядя на запылённое окно с приоткрытой форточкой, Вилар посигналил. Забарабанил пальцами по рулю.
— Никого нет, — сказал Йола.
— Вижу.
— Кто здесь живёт?
— Мои дети.
Подвинувшись на краешек сиденья, Йола втиснулся между спинками передних кресел:
— У тебя есть дети?
— Два мальчика и девочка.
Старик почесал кончик носа:
— Кто мать?
— Не знаю. Она умерла. Отец — бывший искупленец. Его выпустили год назад, а он до сих пор не объявился.
Йола открыл рот, чтобы спросить ещё что-то, но из соседнего дома выбежала молодая женщина. Вилар выбрался из машины и поспешил ей навстречу.
— Мой господин! — промолвила соседка, поклонившись. — Хатир отправился с братишкой на речку.
— В такую погоду?
Женщина улыбнулась:
— Они хоть и маленькие, но уже мужчины. Если бы я запретила им — они всё равно бы пошли, только тайком. А так я знаю, где они. Знаю, когда вернутся. К их приходу сварю кашу и налью в ушат горячей воды.
— Вы рассудительная женщина.
Соседка качнула головой:
— У меня умный муж. — Пригладила ладонями фартук. — Идёмте к нам, господин. Я напою вас чаем. И дедушку берите.
Вилар посмотрел через плечо; Йола прохаживался перед домом Хатира. Повернулся к женщине:
— Тейта у тебя?
— Да, мой господин. Замечательная девочка. Нянчиться с ней одно удовольствие.
— Я хочу забрать детей, — перебил Вилар.
— Забрать? Куда?
— Они будут жить со мной. Если Хатир согласится.
Глаза женщины подозрительно заблестели.
— И я их больше не увижу?
— У тебя есть дети?
— Дочка, мой господин. Она и Тейта одногодки.
— Йола! Ты идёшь? — крикнул Вилар и пошагал вдоль забора.
Река струилась ленивым потоком по ореховой лощине, кприлегающей к южной окраине города, и пройти к ней можно было только пешком. Вилар и Йола пересекли искривлённые улицы, миновали пустырь, весь в буграх и ямах. Спустились по склону в долину и пошли по мелкой гальке, омываемой слабой волной. Река протекала по ореховой лощине за окраиной города. Вилар и Йола шли по мелкой гальке, омываемой слабой волной. В воде проплывали обрывки сетей и лохмотья водорослей, серебристые рыбы и облака — тёмно-серые, с густым синеватым отливом.
За нагромождением камней находился дощатый, давно не используемый по назначению причал. Доски прогнили, и здравомыслящий человек вряд ли поставил бы на них ногу. Кое-где из воды торчали деревянные сваи, покрытые ракушками и тиной.
На конце причала сидели два мальчика, держа в руках самодельные удочки. Судя по щупленьким фигуркам, младшему было пять лет, старшему — лет двенадцать, хотя ему уже исполнилось пятнадцать. Бремя, взваленное судьбой Хатиру на плечи, не оставляло сил на рост и не давало окрепнуть. Глядя детям в спины, Вилар подумал: быть может, это его спасение?
