Сто полей - Латынина Юлия Леонидовна (книги бесплатно .TXT) 📗
Тут Кукушонок посмотрел на золотое кольцо, которое ему дал позавчера Клайд Ванвейлен, и увидел, что оно совершенно цело. И он припомнил, как глядел Ванвейлен на его руки, и подумал: «Арфарра и советник Ванвейлен знали, что я не опущу рук». И тогда Кукушонок разжал руки, встряхнулся так, чтоб ровнее легли пластины на панцире, спрятал руки под плащом и спокойно пошел к своей свите. Это было очень важно – дойти спокойно, а не упасть, будто пораженный небесным проклятьем.
Кукушонок дошел до кизилового куста, под которым стояли Даттам с братом, вынул руки из-под плаща и упал на землю. Даттам взглянул и увидел, что перчатки и ладони проедены насквозь, словно их сунули в чан с кислотой, и золотое кольцо сидит чуть не на кости. «Ненормальный, – подумал Даттам, – мог же сразу отдернуть. Тонуть будет, по-собачьи не поплывет».
Лицо Кукушонка было совершенно белым, с пальцев текла кровь. Бросились промывать руки, – было, однако, ясно, что Кукушонку теперь долго не взяться и за обычный меч.
А король соскочил с коня, бросил плащ на руки пажу, подошел к камню и взялся за меч. И тут же меч вышел из скалы с громким криком, как дитя из утробы матери, и король взмахнул им в воздухе.
Все признали первородный меч, и многие потом рассказывали, что от этого меча руки короля стали по локоть в золоте, а во лбу загорелась белая звезда.
Тут, однако, Киссур Ятун, рассердившись за брата, вытащил меч и закричал:
– Эй! Пристало ли свободным людям бояться проделок чужеземных колдунов?
Мало кто видел, что случилось с Марбодом; многие из тех, кто стоял в его свите, устыдились, что они пугаются пустого надувательства, а в свите короля тоже обнажили мечи и уперли в землю луки.
Одни стали кричать, что свободные люди не потерпят над собой произвола знати, а другие – что свободные люди не потерпят королевского произвола.
Надобно сказать, что Арфарра накануне гадал на черепахе и сказал королю: «Кукушонок думает, если рот полон крови, – это еще не повод плеваться. Завтра за свою гордость он останется без рук». И когда король увидел, что Кукушонок спокойно отошел от меча, он рассердился на Арфарру за неудачное гадание и понял, что богам по душе гордость рыцарей.
Тогда король поднялся на возвышение и стал жаловаться на раздор, царящий в стране.
– Я вижу, – сказал король, – что одни здесь держат сторону Белых Кречетов, а другие – сторону советника Арфарры. И ругаются между собой, будто наши предки созывали весенний совет затем, чтобы обсуждать на нам дела государства. Между тем наши предки созывали весенний совет с тем, чтобы решить, с какой страной воевать летом!
– Всем известно, – продолжал король, – что кто владеет яшмовым мечом, тот владеет страной Великого Света. И сегодня я объявляю ей войну, как и полагается на Весеннем Совете, и отныне все должны повиноваться королю. Меня упрекали в том, что я скуп на деньги и лены, – я раздам моим воинам земли от одного океана до другого. А чтобы прекратить ваш раздор, я называю Марбода Белого Кречета полководцем левой руки, а Арфарру-советника – полководцем правой руки.
Тут король стал заведенным порядком объявлять войну.
Даттам подошел к Кукушонку. Тот сидел под деревом. Лицо его было белее яичной скорлупы, нижняя губа прокушена. Лекарь бинтовал левую руку.
Белый Эльсил лежал в ногах у него и плакал.
– Что же, – спросил Даттам Кукушонка, – будете ли вы сражаться бок о бок с Арфаррой?
Кукушонок оглянулся: его люди, те, кто поближе, стояли тихо, а дальние начинали плясать со щитом.
– А я буду сражаться вообще? – спросил Кукушонок лекаря.
– Да, – ответил тот. – Вы вовремя выпустили меч.
– Ну, – сказал Кукушонок, – если я смогу драться, я буду драться с Арфаррой. И если не смогу – все равно буду.
А под старой яблоней Арфарра-советник схватил короля за руку и сказал:
– Вы лгали мне!
– Вовсе нет, – ответил король. – Но я не мог ничего сделать! У меня был выбор: либо они будут драться друг с другом, либо с империей.
Помолчал и добавил:
– Вы поведете мои войска, и я швырну к вашим ногам голову экзарха Варнарайна, и управлять страной Великого Света будут такие, как вы.
Тут Арфарра-советник поднялся, и все увидели, что одежда на нем меняет цвет: из зеленой стала белой, с золотыми цветами, а цветы покрылись лепестками пламени. Советник сказал:
– Яшмовый меч дан для того, чтобы рубить головы преступникам, а не для войны. И я, властью, данной мне богами, говорю, что тот, кто поднимает этот меч на Страну Великого Света, и меч сломает, и сам погибнет.
Тут по знаку короля советника схватили за руки и швырнули на землю.
– Что ж, – сказал король, занося новообретенный меч. – Мне давно говорили, что ты предатель, – я не слушал умных людей. Ты плохой советник – посмотрим, лучший ли ты колдун.
Тут отовсюду закричали, потому что многие увидели, что советник отвел глаза королю: вместо Арфарры стражники держат глиняную куклу, а советник стоит рядом и смеется. А король ударил по глиняной кукле, и она развалилась надвое. Некоторые, однако, рассказывали, что король действительно ударил чародея, но едва меч коснулся его, как стал таять и рассыпаться.
Несомненно, однако, то, что люди короля стали биться друг с другом и с людьми из храма, поднялась всеобщая свалка, и куда исчез советник Арфарра – никто не видел.
Марбод Кукушонок стоял растерянный и полуживой от боли – он не знал, на чьей стороне драться.
– Что вы мне говорили, – сказал он Даттаму, – будто Арфарра-советник – смертельный враг экзарха Варнарайна?
– Ну да, – ответил Даттам, – враг экзарха… Но – друг государыни Касии. Через полгода в стране Великого Света начнется война между экзархом и государыней, – вам, кстати, представится прекрасный случай драться против Арфарры.
Кукушонок хлестнул коня и ускакал, не держась руками за поводья.
А Даттам поехал в храм, очень задумчивый, потому что солгал Кукушонку. Даттам вспоминал большие жемчужные глаза Харсомы в тот миг, когда Даттам попросил его сохранить жизнь Арфарре, а тот, усмехаясь, ответил: «Слишком много вы просите у меня, станут говорить, что меня можно оскорблять безнаказанно». И Даттам выкупил тогда жизнь Арфарры за доходы с верхнелокских гончарен.
«Стало быть, меня провели», – думал Даттам. Стало быть, ссора Арфарры и Харсомы была разыграна, и Харсома послал в соседнюю страну человека, в преданности которого был уверен. И зря был уверен, потому что советник навел бы порядок в королевстве, не разинь король рот слишком широко. И получилось бы, что Даттам сам сосватал своих ленников империи, чего бы он никогда добровольно не сделал, – а советник Арфарра позаботился, чтобы в дружбе с империей были заинтересованы те, кто не любил Даттама.
Даттам подумал, что ему делать, и решил, что самое лучшее сохранять – как это самое слово называется? – сохранять верность экзарху Харсоме.
Глупый человек действует, не опираясь на ни чей опыт, а умный человек действует, опираясь на опыт прошлого. Это часто подводит умных людей, ибо прошлое – прошлым, и будущее не всегда на него похоже.
Король был умный человек и поэтому полагал, что усобица прекратится с объявлением войны, и если бы речь шла о грызне внутри знати, был бы, несомненно, прав. В своих шансах завоевать империю, или, на худой конец, парочку ближних к горам провинций он не сомневался, ибо знал: чем дальше от королевства – тем менее воинственны люди.
А что до колдовства – как человек суеверный и умный, король верил в колдовство только тогда, когда верить было выгодно. Да и в конце концов Арфарра-советник не мог быть хуже чародеев империи!
И поэтому, хотя Арфарра-советник сам замотал королю руки золотым листом, и велел внимательно следить, чтоб ничто, кроме благородного металла и камня не прикасалось к рукояти, король правильно понял, что золото – металл неба, и что меч послан богами. И только когда клинок ни с того, ни с сего завяз в глиняном чучеле и стал оплывать, так что осталась одна золотая рукоять, король понял, что не надо было, вопреки легендам, рубить колдуна мечом колдуна, а надо было – самым обыкновенным.
