Время рокировок (СИ) - Васильев Андрей (первая книга TXT) 📗
Единственный минус крылся в затратности такой прокачки. В ближнем бою убивать зомби было делом безнадежным — они по одному не ходили, из воды сразу кучей лезли, и если уж за тебя уцепились, то тебе кранты. Потому приходилось уничтожать их исключительно на расстоянии и из огнестрельного оружия, а патроны ресурс конечный.
Впрочем, это не составляло большой проблемы, как раз с боеприпасами там все было условно неплохо. Надежным источником поставки этого дела являлись Мусорные горы. Как, впрочем, и других полезных и дефицитных вещей, от радиодеталей до каркасов для багги, от почти исправного пулемета до ноутбука затрапезной модели.
Вот только для того, чтобы стать обладателем этих полезных и нужных предметов, сначала следовало ох, как потрудиться. В Мусорных горах жили так называемые «стражи», существа совершенно нечеловеческой породы — то ли киборги, то ли еще кто. Были они дылдами под два метра, одетыми в рванье, с красными глазами и замотанными тряпками лицами. Отдельно стоит заметить, что пуля их почти не брала, разве только что замедлить могла, при этом бегали они быстро, слышали отменно, стреляли навскидку и пленных не брали. «Поисковики» — так называли себя те, кто добывал добро в Мусорных горах, — ненавидели их люто, но похвастаться тем, что хоть одного им удалось завалить, пока не могли. Дошло до того, что как-то раз они даже пулемет с собой приперли и одного «стража» изрешетили буквально. Тот вроде как упал на кучу медных «чушек», и затих. Но когда к нему приблизились трое рисковых ребят, проверить — сдох ли тот, и посмотреть, что у него под тряпками скрывается и как он хоть выглядит, то этот паразит ожил, сломал шею тому «поисковику», который над ним склонился и в упор расстрелял из пистолета двоих других.
Из оружия «стражи» предпочитали пистолеты, причем какой-то мудреной системы, массивные, длинноствольные и многозарядные.
Вот такое там было место. И, если честно, я бы туда прогулялся, чего скрывать. Очень интересно было бы на него поглядеть.
Что до социального устройства, то здесь Салех не соврал, все обстояло именно так, как он и рассказывал. Это был анархизм с наличием лидера, который мог стукнуть кулаком по столу и сказать: «Будет так». Звучит бредово, поскольку анархизм в сути своей — безвластие, но тем не менее.
Мнение Джона Адамса, который был старожилом Атом-сити и возглавлял самую крупную банду как в этом городе, так и в его окрестностях, почти всегда являлось конечным, при этом любой из вожаков остальных банд имел право его не послушать. Право такое было, но, если честно, им давно никто не пользовался. Нет, поначалу находились резкие ребята, они спорили с Джоном, посылали его куда подальше, и говорили, что это свободная страна и здесь каждый может жить так, как ему заблагорассудится.
Джон Адамс их выслушивал, говорил, что они, мать их, правы, и тут же бросал этим смелым парням вызов на бой, который, по невесть откуда пошедшей традиции, велся на ножах и в огненном кольце.
Вскоре смельчаки кончились, а слово Джона Адамса стало решающим. В смысле — последним. В серьезных вопросах, вроде коллективных рейдов к Мусорным горам (такие иногда случались), товарообмена или нынешней войны он выслушивал всех вожаков, а потом подытоживал их слова, вынося свое решение по этому поводу.
И все с ним соглашались. Не только потому, что каждый знал, что он владеет ножом хуже Адамса, а потому, что — уважали. Ну, и потом — он на самом деле всегда знал, что говорил, а это — аргумент. Да и хватка его была всем известна.
Атом-сити, в котором и решались все эти вопросы, был единственным городом за горой. Нет, по пустыни там и сям были разбросаны руины городов, причем зачастую достаточно больших и неплохо сохранившихся, но там никто не жил, там только раскопки велись, поскольку в них много разного добра можно было найти. Но жить — нет, никто не хотел. А в некоторых даже ночевать не рекомендовалось, поскольку они считались «плохими» местами.
Атом-сити тоже изначально представлял собой такой город-«призрак», но Джон Адамс вдохнул в него жизнь. Впрочем, дело тут было не только в нем самом, а еще и в том, что под городом находился огромный водоносный пласт, другие же города таким похвастаться не могли.
Но и заслуги Адамса отрицать нельзя. Он стал отцом-основателем сразу трех основополагающих вещей в Атом-сити — поставил водонапорную вышку, организовал рынок и первым на нем пустил в ход оружие, расстреляв в упор троих шустрых горбоносых ребят, которые попробовали было качать права, объясняя всем, что жить теперь они будут по их законам.
— В наших краях каждый жить будет так, как ему заблагорассудится, — веско произнес Джон Адамс, перезаряжая свой револьвер 45 калибра, другого оружия он не признавал. — Главное — живи сам, и давай жить другим.
После этих слов он не мог не стать тем, кем стал.
Насколько я понял, к убийствам за горой вообще было отношение спокойное. Все смертны, что уж тут? Но при этом убивать ради самого убийства было нельзя, требовался повод. Ну, или не должно было остаться свидетелей этого дела.
Не могу сказать, что меня это покоробило. А что — здраво. Ради правды, в том же Новом Вавилоне все то же самое, только еще и с лицемерием в комплекте.
Впрочем, это касалось только членов банд, а также тех, кто имел оружие и умел им пользоваться. На рабов и рабынь защита закона, если правила жизни Атом-сити можно было назвать так, не распространялась.
В основном, в невольники к атомщикам попадали те, кто убивать и выживать не умел и не хотел. Проще говоря — люди мирных профессий, от все тех же флористов до художников. Нет, кто-то из этой среды смог приспособиться к жизни, но это были единицы.
У остальных оставалось два пути — раз за разом умирать от голода или идти в рабы. Насильно их никто не закабалял, но можно было продать себя в одну из банд за похлебку и относительную стабильность существования. И многие это делали. Поплачутся-поплачутся, поймут, что обещанного загробного рая не будет — да и сменят свободную голодную жизнь на неволю.
А рабы — они нужны. Пока банды занимались делом насущным — драконили Мусорные горы, рылись в руинах, гоняли дичь в районе Великого каньона и выясняли отношения друг с другом, кто-то должен был возделывать поля близ Атом-сити, выращивая там скудный урожай, вести хозяйство, поскольку у каждой мало-мальски серьезной банды имелась своя резиденция в Атом-сити, работать на водном промысле и выполнять другую немудрящую работу.
Если же жизнь становилась вовсе невыносимой, то можно было слазать в петлю или достать кого-то из хозяев настолько, что тот перерезал рабу горло.
Надо заметить, что после воскрешения на бывшего раба никто прав предъявить не мог. Хотя в результате все заканчивалось тем же и возвращалось на круги своя, так что я, как ни старался, в таком самоубийстве смысла так и не нашел. От чего ушел — к тому и пришел, так какой в этом смысл?
Что примечательно — члены банд, умерев, своего места в основе не лишались. Тут «атомщики» делали то же самое, что и мы — у лидера были отмечены места возрождения, так что никто никуда пропасть не мог. Умершего находили, приводили на базу банды, кормили, поили, одевали и просвещали по поводу того, кто он и где он. Братство, по-другому не скажешь.
Второй категорией людей без прав были те, кого «атомщики» покупали у кочевников. Тут все происходило жестче. Если у продавших себя оставались хоть какие-то остатки прав, то купленные лишались их сразу и навсегда. В большинстве своем это были девушки, и «атомщики» их не жалели совершенно, реализуя с ними самые запредельные свои фантазии. Мэнси лишь краем задел эту тему, но я понял — у этих ребят тормозов нет. При этом за девушками следили очень внимательно, чтобы они раньше времени на тот свет не отправились, наложив на себя руки. Их смерть уже была оплачена сполна, и она тоже кому-то да принадлежала.
— Это мне тогда, выходит, еще повезло, — сказала после этого Марика, поглаживая цевье винтовки и задумчиво глядя на переносицу Мэнси. — Меня ведь и вам продать могли. Значит кочевники — это еще цветочки.
