Брат-чародей - Горенко Евгения Александровна (лучшие книги читать онлайн бесплатно txt) 📗
И у её растущего чувства была и другая сторона. Легина ощутила сопричастность к своей настоящей жизни. Она вдруг поняла, что до сих пор жила свою жизнь, как будто ждала, когда та начнётся.
Когда ребята пришли послезавтра, в назначенное время, их ждал настоящий сюрприз. Та самая комната, впитавшаяся явственностью непрекращающегося, непросыпающегося кошмара — сейчас была ярко освещена десятками свечей, украшена разноцветными тканями, в углу весело горел камин, а в центре стоял праздничный стол, щедро, аж до ряби, заставленный едой и напитками. Посреди него скромно высилась тонкая вазочка с небрежным фонтаном жёлтых и красных тюльпанов — и это, когда не везде ещё сошёл снег!
— За такую работу, какую мы все вместе сделали, полагается праздник, — улыбнулась Кемешь.
И был почти слышен взрыв молчаливой благодарности за короткость объяснения — уж больно спаялись вместе щедрость стола и чувство зверского голода. Последние день-два сколько бы ты не съел, какой тройной обед не умял, через полчаса желудок снова и во всю свою силу требовал продолжения. Что ж говорить сейчас, когда предстояло такое пиршество, когда на столе рядами теснились огромные блюда с золотисто-варёными цыплятами, с горами толсто нарезанных ломтей хлеба, ветчины и сыра, с ещё парующими тушёными овощами, с пахучим бараньим жарким, с дрожащими студнями, с разно-начиненными пирогами и прочими, прочими вкусностями… Груды еды, которой хватило бы на свадьбу средних размеров, за считанные минуты практически подчистую переместились на тарелки. На то, чтобы опустели и тарелки, понадобилось бы немного больше времени — но и этот момент приближался с пугающей быстротой. Тут поднялись Мирех и Кшевчена и, под негромкий аккомпанемент вздохов облегчения и радостных вскликов, принялись носить добавку.
В комнате светло разгоралось приятное расслабление; не переставая работать вилками и челюстями, ребята потихоньку стали переговариваться, пересмеиваться и болтать. Много расспросов вызвал девственно пустующий прибор рядом с Дженевой. "Это для кого?" — всё выспрашивала та. Кастема отделывался намёками, мол, к ним может подойти ещё один прежний ученик. Имени не называл, но улыбался весьма загадочно.
Когда на столе появилось вино и сладости, в комнату величаво вплыла статная фигура. Пока радостно вскочивший Айна-Пре встречал гостью и помогал ей скинуть песцовую накидку, замершие от удивления ребята пытались сообразить, каким таким ветром занесло к ним даму явно знатного вида. "Синита!" — тихонько прошелестело вкруг стола чьё-то узнавание и громким эхом повторилось в представлении гостьи галантным Айна-Пре.
Горделиво-мягко улыбающаяся Синита заняла ждавшее её место и тут же стала центром небольшого шторма под названием "что положить, чего налить?". Мало кто из присутствующих не знал её полулегендарного ученичества у чародеев, а кто и забыл, тому шёпотом напомнили. Сказочная певунья, чьими трелями почитали за счастье насладиться все правители подлунного мира, сейчас сидела за одним столом с разношёрстной компанией чародеев и их учеников и серебристо смеялась нескладным и восторженным ухаживаниям Миррамата, Тончи, Михо и даже обычно молчаливого и сдержанного Юза.
И было совершенно понятно, что после завершения застольной части празднества начнётся песенная. Ещё не совсем опустевший стол отодвинули в сторону, чтобы тот не мешал; Дженева зарылась в охапке сброшенных к углу комнаты плащей и шуб в поисках своей флейты, а откуда-то уже появились маленькая арфа, скрипка и варган. Петь хотелось всем, одна песня тут же сменяла другую, пели то хором, то по одиночке. Как-то так само собой получилось, что Синита не тянула одеяло на себя, часто лишь подпевая вторым голосом или присоединяясь только к припеву. Неожиданно ладно вышел её дуэт с Легиной, у которой вдруг нашлось хорошо поставленное, хотя и не звучное, контральто. Синита приглушила свой голос до её уровня, и пускай первая их песенка ещё немного «гуляла», но дальше они пели слаженно, как шёлковые ленты на ветру. Певунья смогла спеться даже с Мирраматом, чей задор значительно обгонял музыкальный слух. К концу простонародной и немного двусмысленной песенки, которую они весело исполнили на пару, ухохатывались все — не столько от её шутливого содержания, сколько от невыразимой несопоставимости певцов.
Обессилевший всех смех закономерно сдвинул градус веселья в спокойную сторону. Отдышавшись, Дженева заиграла свои любимые мелодии. Флейта привычно пела простые и грустные нотки "Баллады о мохонской деве", "Лесной песни"… Её лёгкий голос творил из небытия пространство для подумать, помечтать или пошептаться с соседом… И сама Дженева ушла в грёзы… В памяти, как живые, сменялись почти позабытые картины детства: лёгкие движения матери, её мягкий голос и редкий смех, лакомства, которые она с улыбкой совала в детскую ладошку. Потом спутанные волосы на подушке… тени под закрытыми глазами… неискренне плачущие соседки, упрямо не пускающие её к пугающе недвижно лежащей матери… Потом холмик рыхлой земли, в котором привычная ей темная почва вдруг потерялась в комьях красной глины. Потом — незнакомые, ярко одетые крикливые люди возле потрёпанного фургончика, с которыми её отец быстро о чём-то говорит, а потом ещё быстрее уходит назад, по пыльной дороге — оставляя её, свою дочь, с чужими людьми…
— Ты чего это… — мягко толкнулся ей в плечо Юз.
Вздрогнув, Дженева вернулась в настоящее — и с чувством лёгкого стыда поняла, что по её лицу уже давно проложили дорожки слёзы.
— Ой, что-то я расклеилась, — виновато призналась она, наскоро вытирая ладонью щёки.
— Немудрено. После такого, — напомнил он и замолчал.
Благодарная за сочувствие Дженева улыбнулась ему. И одновременно почему-то вспомнила: во время работы в парах они ни разу не сидели вместе (хотя Кемешь постоянно напоминала им о необходимости меняться соседями). Точно — он ни разу не подошёл к ней, а когда она сама предлагала ему сесть в пару, всегда оказывалась, что он уже с кем-то другим.
— Дженев, а хватит кошкиного мяуканья! Сыграй что-нибудь повеселее, — с другого конца комнаты донёсся голос Гражены. Дженева согласно кивнула и перешла на задорную астаренку, одновременно вполглаза наблюдая за подругой, явно светившейся каким-то недовольством.
Когда её флейту сменила арфа Кемеши, она перебралась поближе к Гражене и попробовала осторожно расспросить, что случилось. Это ещё больше раздразнило подругу, так что Дженеве пришлось быстро сворачивать разговор на нейтральные темы. Однако её подозрение под названием "опять Айна-Пре" лишь усилилось.
Дженева почти не ошиблась. Конечно, свою долю в испорченном настроении Гражены сыграли и глубокая усталость прежних недель, и суета праздника, и шутливое обращение «гра-сина», которым одарила её Синита. Но основным топливом в её нынешнем расстройстве всё-таки было подспудное ожидание другого поведения от чародея. Другого — не этого искреннего равнодушия. Уж слишком живой в её памяти была та сцена, когда он склонился перед ней. Уж слишком ей хотелось ещё чего-то подобного… чего-то вроде нового, дополнительного подтверждения её значения в его жизни. Но ничего этого не было, и Гражена потихоньку начала покусывать губы… А пошли танцевать, — оживилась бывшая плясунья на приглашающие звуки скрипки… Ты иди, а я посижу, — быстро ответила Гражена. Дженева убежала занять место в круговом танце, а её место возле стола уже занимала Синита. Гражена обрадовано пододвинулась своим стулом, освобождая побольше свободного пространства для полнотелой женщины.
— Хорошо-то как, правда? — вздохнула гостья. — А я даже и забыла, как это… Ты меня понимаешь? (Гражена не поняла, но на всякий случай утвердительно кивнула.) Истинное слово, если бы вернуться в те годы — я бы уже не ушла. Какая же это глупость, менять настоящее на мишуру!… - закачала она головой; в её глазах заплескалось чувство, от которого Гражене вдруг захотелось отвести взгляд. — И ты, девочка, не бросай это! Какие бы золотые горы не посулила тебе жизнь. Не бросай, слышишь!…
