Семена Распада. Том I (СИ) - Никольский Олег (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений .txt) 📗
— Фаир Иммах, — обратился Шейрон к хмурому рыцарю, тот не ответил и не пошевелился, орхэт не был уверен, что его вообще услышали, но, тем не менее, продолжил: — А я хотел бы спросить вас, позволите?
На сей раз гердский ленник чуть наклонил голову. Геррерт глубоко вздохнул и, движимый желанием хоть как-то отвлечься от зудящих мыслей, задал первый пришедший в голову вопрос:
— Скажите, фаир, вы когда-нибудь любили всем сердцем?
Угрюмец, резко развернувшись, одарил орхэта странным пронзительным взглядом, но опять же ничего не ответил. Молчал он ещё долго, а потом неожиданно заговорил, хрипло, тихо, прерывисто…
— Не знаю, зачем вам, но вижу, нужно… беда, понимаю. Сам тоже, да… когда-то безземельным был, служил ксэхэту… этому Исшэ Хенту. В заставе на границе с пустыней. Там торговцы ходили, ну и грабили их нередко. А мы следили, иногда задавали пустынникам взбучку.
Однажды один торгаш до Хато-Хидара с караваном ехать собирался, наёмников взял с собой, и ксэхэту нашему отсыпал керов, чтобы тот, значит, ему пару рыцарей с собой отрядил. Ну, так тот и отправил меня, да ещё троих. И поехали мы с караваном, значит. А у купца дочка была настоящая красавица, сама ладная, стройная, и коса у неё, значит, чёрная, длинная ниже спины, с ленточками разноцветными. Ох, какая была она! Пока ехали, глаз с неё не сводил, а заговорить боялся. Не только мне она приглянулась, как позже выяснилось… На полпути — засада! Ольтрийцы, сотни две, все на лошадях, при саблях, на лицах страшные маски. Мы приготовились уже умирать, но тут вперёд выехал их ышангар Мимар, молоденький такой, и без маски, лицо умильное с тонкими усиками… он и заявляет купцу: «Отдай дочку мне в жёны, и мы уйдём!» Торгаш согласился тут же, будь он проклят, собачье семя, шакалья душа! Мимар с коня соскочил, и к ней, значит, она в слёзы, а злодей зубы, значит, скалит. Но тут я. Меч обнажил, и говорю ублюдку: «Не тронь, значит, девушку!» Мимар смеётся, значит. Зубы скалит, спрашивает у меня: «Это знаменитый рыцарский поединок, да?» А я ему: «Да, пёс! Доставай свой куцый огрызок, и покажи, на что способен!»
Два раза просить не пришлось, сабля высверкнула из ножен, да мне по нагруднику скрежетнула, так быстро, что я отразить не успел. А он всё машет, значит. Ну, и я… рычу, отбиваюсь, пытаюсь сукина сына мечом достать, значит. А он быстренький, в одном кафтанчике белом, не дерётся, а пляшет. И смеётся всё. А у меня в глазах туман кровавый, думаю, будь что будет, но ублюдка порешу! А дальше… не помню, всё так быстро. Он подскочил, значит, крутанулся, я даже не почувствовал, что он мне лицо разрубил, значит. Падаю, хочу встать, а меня держат купеческие наёмники, значит. А этот пёсий сын мне и говорит: «Твой сегодня день, рыцарь! Я счастливый, не стану тебя убивать, только знак уважения на твоей роже оставлю!»
Взял Мимар мою любовь в охапку, через плечо перекинул и понёс к своей лошади. Больше я её не видел, говорят, когда она ему надоела, он её, значит, на потеху своим головорезам отдал, а потом и вовсе прикончил.
А я… ксэхэт меня после этого прогнал, так бы и сгнил где-нибудь, если бы мне надел в Кольце от дальнего родича в наследство не остался. Много лет прошло уже, значит, а я по-прежнему один. Смотрю на девчушку какую, а перед глазами она, купца дочка, значит. Поэтому и не женюсь…
— Право нет слов, фаир Иммах. Я… я сочувствую вам и благодарю за рассказ, мне он, правда, очень помог.
— Сколько вам лет, фаир? — неожиданно спросил у орхэта мрачный рыцарь.
— Мне двадцать один, — удивлённо ответил тот.
— Мне было двадцать шесть, когда один сабельный взмах перечеркнул мою жизнь. Вы ещё молоды, фаир Шейрон, у вас ещё, значит, всё впереди, в отличие от меня. Но вот уже и граница, прощайте, желаю удачи.
— Вам тоже, фаир Иммах. Прощайте!
Море пенилось и бурлило, словно чувствуя настроение молодого рыцаря и подражая ему. Чем ближе был родной дом, тем тревожнее становилось на душе у Шейрона. Вновь поднимала голову отвратная змея робости, путь и поражаемая раз за разом острым мечом воли. На фоне серого грозового неба отчётливо виднелась главная башня замка, шпилем вонзающаяся в небосклон.
— Фаир! — оглянувшись, Геррерт увидел бегущего оруженосца. Лицо юноши было бледным, под глазами залегли чёрные тени, словно бы он не спал пару суток. — Фаир, я не смог! Я ждал! Там, где условились. До темноты. Но она так и… я не знал, что делать, фаир! Вы не сказали, где она… Я спрашивал в храме, но ортум сказал, что не видел её. Я искал по округе, но, фаир… дом купца Уло покинут! Соседи сказали, что он уехал три дня назад с семьёй. Говорили, мол, дочку старого торгаша обесчестил кто-то из благородных. Местный лекарь говорил, что купец — дурак, и вместо того, чтобы бежать сломя голову, тому следовало бы отыскать осквернителя и стребовать денег, ведь, может, им теперь бастарда растить…
Оруженосец ещё долго что-то говорил, но Шейрон его уже не слушал, внутри него что-то оборвалось…
***
Снежный барс вышагивал по мраморным плитам, неспешно и с достоинством переставляя мягкие лапы. Рядом с хищником шёл укротитель, невысокий узкоглазый ловчий с выжженными на лице тайными знаками горцев-фарна. Взгляд барса настороженно скользил по заполнявшим залу людям. Ему ничего не говорили ни их богатые наряды, ни гербы, ни титулы. Зверь не привык видеть разом столько двуногих, ведь в зверинце за ним ухаживала всего пара ловчих, да иной раз заглядывали любопытствующие гости. Незнакомые шумы и запахи раздражали барса, но он чувствовал на загривке твёрдую руку укротителя, и это успокаивало. Они медленно продвигались сквозь густую разноцветную толпу, сопровождаемые торжественным боем барабанов.
Горец остановился, зверь тоже. Перед ними на могучем дубовом троне сидел худенький и бледный юноша, чьи лазоревые глаза светились от волнения. Почти два десятилетия снежных барсов не приводили в Великий Чертог. Теперь же пришёл черёд юного Амони принять отцовский меч и императорскую печать, а с ними титул архэта, но прежде древний обычай велел наследнику покорить волю хищника.
Столетия назад правители Амансара сами приручали ирбисов, объявляя их преданность примером для всех саррош. Однако те времена прошли, страна Барса стала архэтством империи, государи-аманрош — архэтами, а священные ритуалы — лишь данью прошлому. Нынче укрощением занимались горцы-фарна, издревле использовавшие этих хищников для охоты. А соискателю престола оставалось только показать мнимую власть над покорённым зверем.
Амони встал и барабаны смолкли. Казалось, зал затаил дыхание, боясь нарушить торжественность мгновения. Юноша заглянул в дымчато-серые глаза, но не увидел в них покорности, а может, просто не смог распознать её. Он неуверенно протянул руку, пальцы коснулись пепельной шерсти. Барс не пошевелился, подчиняясь неуловимому знаку ловчего. Ладонь наследника легла на голову зверя, и тот приучено поклонился, следом склонился и невозмутимый горец. По залу прокатился вздох восхищения, истинного ли? И Амони произнёс:
— Как зверь пред человеком, склонитесь предо мной! А я лишь перед императором склонюсь!
Вновь ударили барабаны. Взвыли рога, словно призывая на битву. Саррош один за другим преклонили колени, признавая верховенство архэта. Несколько мгновений прошли в торжественной оцепенелости, пока Амони не воздел руку, провозглашая клятву совершённой. Ленники вновь заняли места вдоль стен зала, а ловчий повёл прочь помахивающего пушистым хвостом зверя.
Настала очередь вручения знаков власти. Сначала к престолу подошёл старый рыцарь Доар Тоннат. Наставник не скрывал слёз, катившихся по изборождённому морщинами лицу. Когда-то он так же принимал клятву на мече у Лоэмара, и сейчас образ юного Амони слился в сознании фаира с памятью о его отце.
Поклонившись, Тоннат бережно передал наследнику замотанный в тончайшее руно Барсов Коготь. Хоть меч де Пьюсов и был уже испробован в Мирьехской битве, Амони всё равно охватил трепет, когда он отбросил ткань и клинок из кэмры вспыхнул синевой, поймав луч рассветного солнца. Будущий архэт губами коснулся Амнэжа, шепча заветные слова: «От барса к человеку, от отца к сыну, от прошлого к будущему. Да не прервётся нить, да не согнётся меч, да не осиротеет трон». Окончив клятву, наследник чуть дрогнувшей рукой вложил меч в пустующие ножны.
