Пламя Силаны (СИ) - Куранова Ольга Алексеевна (книга жизни TXT) 📗
— Я не знаю, — твердо ответила она, хотя не сказала бы, даже если бы знала. Тот солдат многое пережил, и Силана не собиралась ломать ему жизнь еще больше из-за одной ошибки, от которой он сам пострадал больше всех. — Я не знаю его имени, не помню, как он выглядел и где мы с ним встретились. Рейз тоже не помнит, — она повернулась к нему и пообещала. — Если вы расскажете, я никогда вам не прощу. И если я хоть что-то для вас значу, вы промолчите.
Он смотрел на нее угрюмо и недовольно, но по крайней мере молчал.
— Как скажете, — Каро неожиданно легко сдался. — Хотите защищать убийц, я не стану вам мешать.
— Тот человек никого не убил.
— В этот раз, но вы же не единственная алая жрица в городе.
Он бил по больному и знал об этом.
— Уже очень поздно, — сказала ему Силана. — Мы с Рейзом хотели бы вернуться домой, а вас ждут на празднике. Если вы думаете, что господин Вейн что-то задумал, вам лучше говорить не со мной, а с ним.
Она прошла мимо него, закуталась в плащ, потому что чувствовала себя неуютно.
Каро остановил ее, придержав за плечо:
— Я поговорю с ним, а завтра загляну к вам. Отдохните, Силана, вы выглядите усталой.
У нее не было сил спорить с ним дальше, объяснять, что она не хочет его видеть.
Силана просто ушла, радуясь, что Рейз молчал, и хотя бы сейчас можно было никому ничего не объяснять.
***
— Послушай, это просто глупо. Ты же мерзнешь, — он заговорил с ней на полпути к дому. В экипаже Силана забилась в самый угол, отвернулась к окну. Она думала о том, что произошло на празднике.
— Со мной все в порядке, — Рейз был не виноват, что в конце концов все так обернулось. Или виноват, но какое это теперь имело значение? Вейн хотел ее спровоцировать, хотел сделать ей больно. Он все равно нашел бы способ.
Рейз и его поведение стали просто предлогом.
— Возьми хотя бы мой плащ.
— Вам он нужнее. Вы замерзнете без него.
— Тогда просто пересядь ко мне, и мы оба согреемся. Я же пообещал держать руки при себе.
Она промолчала, и он вздохнул, даже не пытаясь скрыть раздражение:
— Я виноват, я это знаю. Я тебя подвел.
— Да, — она не стала отрицать. — Знаете, мне очень тяжело рядом с вами. Вы утешили меня сегодня. А перед этим вы оскорбили Вейна в его собственном доме, и вы сделали это от моего лица. И теперь я не знаю, злиться на вас или быть благодарной.
И в тот момент сил что-то чувствовать у нее не хватало. Хотелось просто вернуться домой и лечь спать. Теперь в ее комнате поверх ящиков расположился новый соломенный тюфяк — дешевый, колючий и довольно тонкий, но после голых ящиков он казался королевской периной.
— Злись, — поспешно, словно только и ждал этого, сказал ей Рейз. — Я тебя подвел, и ты в своем праве. И похоже, что бы я ни натворил, любой высокомерный урод попытается спросить с тебя. Я никак к этому не привыкну. Так что злись, я это заслужил.
Она рискнула посмотреть на него. Неверный свет городских огней ложился на его лицо отблесками пламени. Рейз улыбался — криво и невесело:
— Вот только это несправедливо, понимаешь? То, что виноват я, а мерзнешь ты, — он снова откинул полу плаща, попросил. — Иди сюда.
И Силана вздохнула, чувствуя, что больше не может.
Рядом с ним сразу становилось теплее.
Рейз закутал ее в собственный плащ, прижал к своему боку, положив руку на плечо.
— Когда вы поцеловались, я подумал, что разнесу там все вокруг. И начну с ублюдка Вейна. Я ревновал. Ну, и завидовал, конечно. Я хотел, чтобы ты целовала меня.
— Вам незачем ревновать, — призналась она. — Я не нравлюсь ему. Он просто… хотел сделать больно алой жрице.
Рейз фыркнул:
— И он даже не первый за сегодня. Знаешь, они оба не правы. И Вейн, и тот солдат на рынке. Ты не такая, как они думают. И не такая, какой я тебя поначалу считал, ты намного лучше.
Она не собиралась ему говорить. И, наверное, было не время. Стоило промолчать. Принять похвалу, насладиться теплом хоть немного дольше.
Но именно это тепло, понимание и искренняя забота в голосе Рейза делали больнее.
И Силана призналась в том, что боялась ему сказать.
— Я убивала на войне.
***
Он замер неестественно неподвижно, будто изваяние. Посмотрел, и в его лице читалось — даже не осуждение. Недоверие, непонимание. Он, наверное, подумал, что ослышался.
— Я всегда боялась, что вы спросите, чем отличаются алые жрицы, — продолжила Силана, не дожидаясь ответа. Торопилась сказать первой, — И еще больше боялась, что вы узнаете от кого-нибудь еще.
— Я бы не поверил, — тихо отозвался он. — Что бы мне о тебе ни наговорили, я бы не поверил.
— Вам сказали бы правду. Если жрица использует Пламя Майенн, чтобы причинить вред, она становится алой. И я… — она вдохнула, выдохнула, собираясь с силами и заставила себя закончить, — Я причинила очень много вреда.
— Поэтому Храм не разрешает тебе исцелять? — спросил Рейз. — Я всегда думал, это из-за того, что ты слабее белых жриц.
Он ошибался, думал о ней лучше, чем на самом деле. Силана была не слабее, ее сила просто стала другой. И сжигать заживо ей было проще, чем спасать жизни.
— Это нарушение заветов Храма. Использовать чудо Майенн, ее пламя, чтобы убивать.
— Даже для защиты собственной жизни?
— Я убивала не только, чтобы защититься. Это преступление против веры, но они сами отправили нас на войну. Храм не может обвинять нас в том, что мы воевали.
Рейз не отодвигался. Все еще прижимал Силану к себе, делился теплом.
Она ждала, пока он поймет. Ждала злости, брезгливости. Их не было.
— А я-то все гадал, как же тебе удавалось путешествовать в военное время. Думал, это потому, что ты такая богатая.
— Нет, я просто врала вам, — теперь уже можно было в этом признаться. — Наш отряд отправляли из одного города в другой. Мы нигде не задерживались дольше, чем на месяц. Это путешествие не было… счастливым, и для него не требовались деньги.
— Мне жаль, — он говорил искренне, и никак не мог понять, что жалеть нужно было не Силану.
— Знаете, если сжечь человека заживо, на коже остается сажа, — призналась она. — Жирная черная копоть, которую очень сложно оттереть. Я вспоминаю об этом всегда, когда вы берете меня за руку. И не могу поверить, что вас не тошнит от омерзения рядом со мной.
Он вздрогнул — они сидели так близко, что Силана чувствовала каждое движение, биение сердца, каждый вдох и выдох.
Рейз молчал, давая ей выговориться.
— После войны я хотела просто жить мирно. Забыть все, что со мной произошло, но что бы я ни делала, все бесполезно и бессмысленно. Я все время чувствую себя грязной.
Он отмер, взял ее за руку — осторожно, мягко, словно боялся спугнуть. Его пальцы сжали ее ладонь.
— Мне никогда, ни разу не было с тобой противно. Я злился, я не понимал, но меня всегда к тебе тянуло.
В полумраке экипажа его слова прозвучали как признание.
— И я все еще хочу быть рядом и хочу помочь.
Она не знала, что ему ответить. И не верила, что что-то изменится, что хоть когда-нибудь сможет нормально дышать сквозь ненависть к себе.
— Останься со мной сегодня, — попросил Рейз. — Я не трону тебя, даю слово. Просто не хочу, чтобы ты сегодня была одна.
Нужно было отказаться. Силана чувствовала, что не имеет права соглашаться. Что будет ненавидеть себя еще сильнее с утра — за то, что заимствовала чужую силу, за то, что ничего не могла дать ответ.
— Мне снятся кошмары. Я помешаю вам спать.
— Ничего, — он наклонился, прижался губами к ее макушке. — Переживу. Ради такого можно и потерпеть. Просто скажи мне «да». Пожалуйста.
Она прикрыла глаза, наслаждаясь теплом и ответила:
— Хорошо.
***
Лиам уснул на софе в гостиной. Очаг почти прогорел, красные угли едва освещали комнату.
Скат покачивался в полуметре от пола, тихо сопел и тоже спал. Силана почему-то подумала, что ему снилось небо.
