Кольцо нибелунгов - Хольбайн Вольфганг (читаем книги .TXT) 📗
Она подняла голову и долгим поцелуем поблагодарила его за любовь, неизменную в столь трудный час.
Ночь, в которую сожгли Зигфрида и Брюнгильду, перешла в рассвет, и, когда первые лучи утреннего солнца осветили землю, Кримгильда вернулась к пожарищу. Помосты, на которых лежали тела, превратились в пепел и чуть тлеющие угли. Тело королевы сгорело — осталась лишь кучка черных останков. Неожиданно для себя принцесса обнаружила труп своего супруга почти нетронутым, словно неуязвимость Зигфрида защищала его и после смерти. Кримгильда увидела обугленное тело с потрескавшимся черепом, на котором не осталось ни одного волоска, а между припаленных губ — белевшие зубы. Половина когда-то гордого лица сморщилась, но это не испугало Кримгильду, и она нежно поцеловала труп в лоб. В последний раз…
— Я начала жить по-настоящему, когда ты появился при нашем дворе. Теперь это ощущение исчезло. Как и прежде, пока справедливая судьба не спасет меня, мое тело будет двигаться, мои губы будут произносить слова, во мне будет теплиться жизнь, но не будет любви.
Она увидела, как что-то блеснуло в пепле. Это было кольцо, оставшееся на руке мертвого супруга. Не тронутое огнем и тленом, оно сияло, словно умоляя Кримгильду о милосердии. Королева осторожно сняла кольцо с хрупкого пальца и надела его.
— Твой последний подарок. Я буду носить его, пока мы не встретимся вновь.
Она встала и пошла обратно в замок в испачканном пеплом платье.
Нибелунги тихо смеялись ей вслед.
Недели проходили быстро, словно само время пыталось как можно скорее исцелить сердца и души, страдающие от неизбывной тоски и боли. Однако раны, от которых Бургундия истекала кровью, уже не могли зарубцеваться. В то время как королевство процветало, купаясь в благополучии благодаря деньгам Зигфрида, замок погрузился в меланхолию, и мрачные мысли, как и во времена Фафнира, не покидали его обитателей.
Гунтер с трудом заставлял себя заниматься делами. Хаген всегда находился при нем на расстоянии вытянутой руки и непрерывно нашептывал ему советы, но король отказывался выполнять свой долг при дворе. Иногда упрямый старик изводил короля до такой степени, что Гунтер напивался до беспамятства, чтобы забыться и отогнать от себя назойливый призрак. По углам шептались, болтая о безумии короля, о том, что Гунтер говорит с собственной тенью и кивает ей, будто та ему отвечает.
Несмотря на то что разум Кримгильды остался ясным, ее сердце словно окаменело. Молодую вдову больше ничто не волновало, ничто не вызывало у нее даже малейшего интереса. Она не уехала в Ксантен, но не потому, что боялась ответственности и одиночества, а из-за полного безразличия.
Именно в таком состоянии Гернот и обнаружил ее на балконе. Тонкая душа принца страдала при виде распада собственной семьи, хотя любовь к Эльзе и смягчала его боль.
— Сестренка, пускай твои обязанности и не кажутся тебе неотложными, но все же Ксантену и Дании нужен правитель.
Когда Кримгильда взглянула на него, в ней, казалось, не было даже сил для того, чтобы встать со стула.
— Мне больше нечем править, Гернот. Если королевства должны пасть, то пусть они падут.
Молодого принца злило то, что его сестра даже не пытается бороться со своей слабостью.
— Если бы Зигфрид мог обратиться к своей супруге с последним словом, неужели он не попросил бы ее править королевством от его имени?
Принцесса равнодушно смотрела во двор.
— А если и так? Зигфрид все равно мертв…
— Неужели его воля тебя ни к чему не обязывает?
Кримгильда устало повернулась к брату.
— А не было ли все происшедшее результатом подобных обязательств? Почему мы так уверены, что должны совершать какие-то поступки только по той причине, что так предопределено свыше? Я потеряла Зигфрида-короля, потому что мой долг не давал мне связать свою жизнь с Зигфридом-кузнецом.
Гернот опустился на корточки рядом с принцессой и взял ее за руку.
— То немногое, что осталось, не должно погибнуть. Давай вместе поедем в Ксантен. Мы укрепим королевство, а потом, если ты захочешь, я вместе с Эльзой поеду в Данию, как и обещал тебе. Если мы не придем к концу нашего траура, то как же нам найти начало чего-то нового?
Впервые за последние дни в глазах Кримгильды засветился огонек. Это была злобная ирония.
— Так вот что нашептывает тебе эта черноволосая девчонка? Она мечтает, чтобы ты воспользовался моей утратой и заграбастал себе Данию? Вот уж воистину дочь своего отца!
Именно в это мгновение в душе Гернота что-то умерло — какое-то детское доверие, с которым он всегда относился к сестре. Искренне сочувствуя Кримгильде, Гернот не ожидал от нее таких слов. Любого, кто сказал бы ему нечто подобное, он обозвал бы лжецом. Принц в ужасе попятился, пока не уперся спиной в балюстраду балкона.
— Нет! Как ты могла такое подумать? Эльза виновата в этом не больше, чем ты или я!
Но Кримгильда и не подумала взять свои слова назад, скорее наоборот.
— Ты что, наивный дурак? — воскликнула принцесса. — Или она успела отравить тебе кровь? Ты — на троне Дании с Тронье в качестве твоей супруги? Не это ли результат тайных замыслов и черных сил?
Гернот сглотнул.
— Я спишу твои слова на ту боль, которую ты до сих пор носишь в себе. Но знай, что я никому не позволю плохо говорить о моей возлюбленной, точно так же как ты никому не позволила бы плохо говорить о Зигфриде. Я прошу тебя прекратить подобные речи, ибо они толкают меня сделать выбор между вами двоими. — Принц помедлил и, тяжело вздохнув, добавил: — И в этом случае ты вряд ли выиграешь.
Кримгильда печально улыбнулась.
— Мы все должны выбирать, Гернот. Мне непонятно, почему Гунтер терпит Эльзу, ведь только его кинжал помешал Хагену продолжать творить зло. Как король, он, конечно, поступает благородно, но там, где буду править я, кровь по линии Хагена никогда не найдет своего продолжения.
У Гернота из глаз потекли слезы, и хотя Кримгильда по-прежнему сидела перед ним, он видел, как она исчезает, словно корабль на горизонте. Сестренки, которую он любил, не было — на ее месте полыхало темное пламя, на которое он смотрел, превозмогая душевную боль. Ярость, вызванная несправедливым обвинением, заставила принца произнести то, что он запретил себе говорить.
— Гунтер? Ты говоришь о его благородстве? — с горечью воскликнул Гернот. — А Эльзе, моей возлюбленной, с ее чистейшей душой ты в таком благородстве отказываешь? Тогда слушай! Я собственными ушами слышал клятву Хагена не убивать Зигфрида без прямого приказа Гунтера!
Побледнев, Кримгильда молча уставилась на него. В ее мире, построенном на ненависти и горе, слова Гернота сработали, как выстрел катапульты. Стены в один миг превратились в руины, фундамент был разрушен. Она уже хотела назвать брата лжецом, но его упрек вызвал в ее сознании новый образ, который, к несчастью, был намного более правдоподобным. Именно этот образ пробудил ее от летаргического сна.
— Но если Гунтер знал об этом, почему…
Гернот опустил глаза, прекрасно понимая, что из-за своей несдержанности привел к окончательному краху семьи.
— Разве это не очевидно? Ты здесь, а вместе с тобой и золото. У Гунтера больше нет конкурентов ни на поле боя, ни среди его подданных. Все свидетели мертвы. Наш брат заплатил чудовищную цену за свою власть. Загляни ему в глаза, и ты поймешь то, что уже давно поняли все вокруг.
Кримгильда резко встала, и на мгновение принц испугался, что сестра бросится с балкона. Но она лишь оперлась о балюстраду и глубоко вздохнула.
— Так, значит, не только семейство Тронье способно на любые бесчинства. Бургунды тоже насмехаются над заветами Бога, творя зло вокруг себя.
Гернот осторожно взял ее за руку.
— Ты что, не понимаешь, Кримгильда? К плохим поступкам приводит не кровь, не первородство, предвещающее несчастье. Каждый день нам заново дается выбор между добром и злом. Именно поэтому я прошу тебя: примирись с тем, что произошло. Давай завтра отправимся искать новую судьбу.
