Склеп Хаоса - Локнит Олаф Бьорн (первая книга .txt) 📗
– Деррик, – на всякий случай негромко окликнула Агнесса. Вместо ответа – тишина, нарушаемая шелестом жестких листьев сада. Последний раз она мельком видела Деррика в гавани и, разумеется, ему и в голову не пришло предупредить о времени своего возможного появления в усадьбе. Впрочем, в последние два дня сама размеренная жизнь Карташены пошла кувырком. Так что какой смысл требовать соблюдения правил этикета!
Вернувшись к себе, госпожа графиня ожесточенно подергала за шнурок колокольчика, вызывая служанку, и задумалась. Первый из изобретенных ею планов, более безопасный, неосуществим. Придется действовать по второму. Рискованно, никто не спорит, но другого выхода ей не оставили.
– Пепа, – донна Вальехо обернулась к торопливо вбежавшей в комнату девушке – пухленькой, черноволосой и глазастой, подобно всем уроженкам Побережья, – мне нужна твоя помощь. Приказать я тебе сейчас не могу, только попросить. Не захочешь – я не обижусь.
Девчонка озадаченно приоткрыла ротик и, покосившись на дверь, шепотом спросила:
– Это из-за вашего дядюшки, госпожа графиня? Я его видела – ходит по нижней террасе, хмурый, как… как… как не знаю что! Ворота зачем-то приказал закрыть и все двери тоже, и караул поставить…
– Вот поэтому мне и нужно, чтобы ты мне помогла, – оборвала болтовню служанки Агнесса. – Раздобудь мне платье. Все равно какое, чем неприметней, тем лучше. И еще – как выбраться из дома, чтобы никто не заметил?
– Платье – это мы мигом, но… – Пепа скромно потупила глазки. – Не обучены мы без позволения из дому сбегать. Не сердитесь, госпожа, не могу я…
– Пе-па! – раздраженно сказала донна Вальехо. – Не надо устраивать представление. Я же отлично знаю, что все вы по вечерам удираете в гавань, особенно если корабли приходят – потанцевать и похихикать. Я кому-нибудь из вас за это трепку устраивала? За дверь выгоняла? Дядюшке ябедничала?
– Не-е… – протянула Пепа.
– Так почему же ты дурочку невинную из себя строишь?
– Я сейчас, – поколебавшись, решительно заявила служанка и стрелой вылетела за дверь. Вернулась она действительно «сейчас» – Агнесса не успела даже медленно сосчитать до пяти десятков.
– Вот, – Пепа бухнула на кресло пестрый ворох тряпья. – Выбирайте.
Кроме одежды, девушка притащила еще масляную лампу в бронзовом фонаре и небольшой кинжал в ножнах, пристегиваемых к руке и прячущихся под рукавом.
– Толку от него немного, – озабоченно предупредила Пепа, возясь с ремешками. – Но напугать можно. Вы поосторожней на улицах, госпожа Агнесса. Время нынче лихое. Может, мне с вами пойти?
– Не надо, – с трудом выдавила донна Вальехо. Ей очень не хотелось идти в город одной, но кто-нибудь может обратить внимание на отсутствие служанки. – Запомни – ты меня весь вечер не видела, я тебя ни разу не вызывала, а когда ты приходила и стучалась – тебе никто не открыл, и ты решила, что госпожа спит. Да, и спасибо тебе. Хочешь, я тебе потом все мои старые платья отдам?
– А-а… – девушка пренебрежительно махнула рукой. – Вы, главное, в тени держитесь и по сторонам поглядывайте. И вернитесь целехонькая, а то я себе никогда в жизни не прощу.
– Вернусь, – очень серьезно пообещала Агнесса. Она уже успела натянуть широкую черную юбку с аляповатыми цветами, белую блузку и оказавшийся ей великоватым красный бархатный лиф. Потом заперла изнутри дверь и, подумав, сунула ключ в болтавшуюся у пояса сумку. Еще пригодится. А если дядя обнаружит исчезновение племянницы, пусть сам додумывается, каким образом та ускользнула из запертой комнаты.
…Две женщины (одна несла еле светившую лампу, вторая – закутанная в темный короткий плащ) осторожно прошли через темный пустовавший обеденный зал Дома на Холме и спустились по неприметной лестнице в помещения слуг. Скрипнула открывающаяся дверь, заскрипели под торопливыми ногами мелкие камешки. Женщины пробежали по дорожке, огибающей сад, выскочили к глухой каменной стене и остановились, прислушиваясь.
– Где-то здесь… – пробормотала женщина с фонарем. – Не помню точно… Десять шагов от старой оливы… Только где она, эта олива?
– Вот, – ее спутница дотронулась ладонью до шершавого ствола скрюченного дерева и настороженно подняла голову. – Пепа, ты ничего не слышишь? Кто-то бежит…
Пепа лихорадочно опустила заслонку на фонаре. И без того неяркая бело-оранжевая искорка погасла. Приближающий мягкий топоток стал отчетливее, и через миг что-то шумно пыхтящее с размаху ткнулось в колени Агнессы.
– Чин! – ахнула донна Вальехо, опустив руку и нащупав короткую жесткую шерсть. – Чинкуэда, ты что здесь бродишь? Где твой хозяин? Вернулся домой?
Собака негромко тявкнула и закрутилась под ногами, виляя обрезком хвоста.
– Донна Агнесса, вы бы ее с собой прихватили? – с надеждой предложила Пепа. – Она любого злодея прогонит. Чинка, да не прыгай ты на меня! Ну-ка, отыщи дверь! Дверь, понимаешь?
Чинкуэда заметалась возле стены, остановилась, взрыв широкими лапами землю, и тихонько заскулила. Служанка подошла к ней, чуть слышно звякнули ключи и казавшаяся просто выступом часть ограды приоткрылась, став маленькой и низкой створкой двери.
– Сюда, – сказала Пепа, отдавая фонарь. – Вы в гавань? Тогда ступайте вниз, через два перекрестка будет Корабельная.
– Туда, – вздохнула госпожа графиня, ощущая себя прожженной заговорщицей при Кордавском дворе. Пригнув голову, она пролезла в узкий дверной проем, крепко сжимая ручку фонаря. Чинкуэда выскочила за ней.
– Удачи, – шепнула вслед Пепа. Дверца встала на место, снова превратившись в неотъемлемый участок высокого каменного забора.
Агнесса осталась одна на темной, незнакомой улице. Вокруг плыла летняя ночь – душная, наполненная смешанными запахами свежей гари и цветущих садов. В отдалении темной подавляющей громадой возвышался Дом на Холме, в некоторых окнах верхнего этажа тускло светились огоньки.
«Ты сам вынудил меня к этому, – зло подумала девушка. – Я тебя предупреждала. Если бы я не была тебе кое-чем обязана, я сделала бы все, чтобы завтрашнее утро стало для тебя последним утром в должности градоправителя. Но у меня тоже есть понятия о дворянской чести и долге. Так что можешь не беспокоиться, дядюшка – твое тепленькое место от тебя никуда не денется. Однако веселый денек я тебе устрою… до смерти будешь вспоминать!»
Донна Вальехо встряхнула правой рукой, убедившись, что ножны с кинжалом на месте, подавила сильнейшее желание закричать: «Впустите меня обратно!» и решительно отправилась навстречу сумрачно мерцающему под луной морю. Рядом трусила Чинкуэда.
«Дядя что, не знает об этой лазейке? – Агнесса успешно добралась до Корабельной улицы, хорошо освещенной и многолюдной даже поздним вечером. Здесь ей уже почти ничего не угрожало – разве что опасность наткнуться на знакомого или на подвыпившую компанию, отправившуюся на поиски ночных приключений. Сегодня, конечно, на улице горел только один фонарь из трех, прохожих не было вообще, но донна Вальехо уже не так боялась. Все-таки с ней была Чинкуэда, да и спрятанный в рукаве кинжал придавал уверенности. – Ему даже не пришло в голову, что у меня есть запасные ключи от собственной комнаты. Похоже, он до сих пор считает меня маленькой беспомощной соплячкой…»
Она улыбнулась. Улыбка вышла нехорошая – кривоватая и безрадостная.
«Вот до чего могут довести родственники. Ночью иду куда-то, причем не просто „куда-то“, а к пристаням, в самые опасные кварталы. Спрашивается, зачем? В жизни не догадаетесь – устраивать бунт. Всемогущие боги, я, Агнесса Вальехо, наследница семейства Карбальо, всерьез намереваюсь поднять мятеж против собственного дядюшки. Впрочем, не надо обманывать себя – ты всегда знала, что он изрядный мерзавец. Просто закрывала глаза на это печальное обстоятельство. А теперь и другого выхода нет. Вернее, есть – признать свое поражение и вернуться домой. Вот уж нет! Никогда!»
Агнесса надменно вскинула голову и зашагала быстрее, выбивая каблучками из старой мостовой сухую, отчетливую дробь. Семенившая слева Чинкуэда фыркнула и повернула голову, блеснув темно-красными бусинками глаз, точно хотела сказать: «Не бойся, хозяйка, я с тобой».
