Многоликое волшебство - Лебедев Дмитрий (читать книги без txt) 📗
Ладно, надо собираться, а то не успеешь к обеду, а на голодный желудок — что за дорога? Так, одно издевательство. И зачем только распаковывался вчера? Другого времяпрепровождения, можно подумать, найти не мог.
Глава 16
Он вышел с большим запасом. Проходя через раскинувшийся насколько хватает глаз лагерь, он с удивлением обнаруживал, что нечто однородное, что он привык воспринимать, как Хаббад и хаббадцев, на самом деле существует лишь в его воображении. Есть многие народы, населяющие огромное государство, каждый со своей культурой, своими представлениями о мире и, более того, со своим внешним видом. С этой точки зрения пестрая и разношерстная толпа мондарков, изначально принимаемая сборищем многих сотен народов степей, кажется вся на одно лицо. Они все темноволосы, за исключением разве что непонятно откуда взявшейся гвардии, с узким миндалевидным разрезом карих глаз, как правило низкорослы и суховаты, тогда как хаббадцы могут иметь любые оттенки цвета глаз, волос, обладать любым телосложением, ростом. Думать о них, как о едином народе гораздо сложнее, и помогает в этом только объединяющая все императорская власть. Наиболее заметно это при взгляде на нивелирующую почти все различия форму императорской гвардии, потому как любое подразделение нерегулярной армии выглядит уже лоскутным одеялом, сшитым неловко и без вкуса.
Встречались среди хаббадцев и люди, как две капли воды похожие на мондарков, но жили они, как это ни странно, не в приграничных южных областях, а на дальнем востоке. Эти выглядели почему-то особенно озлобленными и исполненными исступления от предвкушения скорого боя. Может быть от того, что их часто путали с врагами, а может, и из-за большей дикости тех отдаленных мест, куда как отсталых на фоне остального Хаббада.
В целом же, в лагере царило настроение, которое можно было бы охарактеризовать достаточно противоречивым словосочетанием: напряженное спокойствие. Никакой паники. Она уже умерла, потому что люди в достаточной степени перегорели, чтобы не поддаваться первому же эмоциональному порыву. Осталось только ожидание неизбежного и пожелания ему произойти поскорее, но напряжение по-прежнему оставалось крайне высоким.
Первая линия оборонительных укреплений располагалась поперек основной дороги, связывавшей север Хаббада с югом, в том самом месте, где она в полудне пути от города проходила между двумя достаточно крутыми холмами. Сразу же за холмами начинались сплошные дремучие леса, уводящие в незамерзающие болота, так что противнику не оставалось другого пути в столицу. Здесь же, подготовив заранее позиции, обороняющиеся встречали мондарков, используя на своей стороне саму природу. Лучшего места для главного сражения не придумаешь. Подготовлены заранее ловушки, засады. Просчитанные варианты позволяли надеяться, что изначальное расположение сил произведено таким образом, что навряд ли сложится ситуация, которая потребует внезапного масштабного перестроения. По сути, сэру Ринальду все равно, когда начнется сражение, потому как размещение войск в лагере максимально приближенно к боевому, а в первоначальный план входило: заманить значительные силы противника внутрь лагеря, где уже беспорядок и низкая проходимость местности, заставленной к тому же палатками, телегами и прочими препятствиями, станут проблемой многочисленной конницы мондарков. Имперские же войска должны будут отступить на холмы и ближе к городу, где выстроен уже второй оборонительный рубеж.
Отряд подоспевших вчера моряков был отправлен, не заходя в лагерь, в обход через леса, и должен был к завтрашнему утру быть готовым ударить в тыл противнику по первой же команде. Конечно, для тылового удара всегда лучше кавалерия, так как только она может обеспечить достаточную мобильность, чтобы между появлением засадных войск и их ударом не успело пройти паническое удивление, но выбирать не приходилось, в том числе и из-за того, что хаббадцы сами заняли такие позиции, что в обход можно было пустить только пехоту. На непроходимости лесов для мондаркских всадников и строился весь расчет. Ничего, если моряки вовремя нанесут удар, и так должно получиться неплохо. К тому же и Валерий, наложивший на них чары, говорит, что если Серроуса в этот момент не будет на поле, то приближение отряда может обнаружить только дозор, оставленный в тылу, который волей-неволей придется убирать, а в практике реальных сражений этого фактически не встречается.
Перед тем, как оставить лагерь, Руффусу совершенно не хотелось навещать Валерия, который наверняка тут же начнет ворчать и вновь отговаривать его. Вообще, это казалось странным, но с тех пор, как чародей сбрил бороду и, соответственно, внешне помолодел, сварливости в нем только поприбавилось. Как будто тот образ умудренного пожившего на свете и многое видевшего не хотел так просто сдавать позиции и проявлял себя в непрерывном ворчании. Это уже напоминало карикатуру на того Валерия, которого он знал по Эргосу. Вместо степенного и загадочного мэтра, немногословного и произносившего каждое слово так, словно над ним он размышлял по меньшей мере год, откуда-то пробился достаточно молодой человек, по крайней мере, даже пожилым его называть еще рановато, извергающий бесконечные потоки слов, словно бы в озлоблении на ту роль, которую приходилось ему играть на протяжении многих лет.
А вот забежать к Аврайе — святое. Она остановилась на отшибе, где поменьше зевак собиралось поглазеть на нее. Ночевать ей пришлось под открытым небом, что было вовсе не так уж приятно, но она добилась того, чтобы вокруг нее всю ночь жгли костры, поддерживая температуру, хоть отдаленно напоминавшую ту, к которой она привыкла.
— Привет, колдун-шизофреник, — раздалось громовое приветствие дракона, от которого застыли на минуту сновавшие вокруг воины. Несомненно, она работала на публику, — какие еще неприятности вы со Страндом нам хотовите?
— Привет, Аврайа, — отвечать в том же шутливом тоне не очень-то хотелось, но он удивительным образом заметил, как проходит беспросветный пессимизм от одного только вида друга. — Не знаю в деталях, но могу твердо обещать, что завтра решится — терпеть ли тебе мое общество еще или можно будет расслабиться.
— Ну-ну, не так мрачно, — она подошла поближе и обняла Руффуса крылом. От нее исходил легкий и волнующий запах уюта. Почему-то раньше, еще до их знакомства, Руффус, хотя и не думал об этом, но был уверен, что существо таких размеров не должно пахнуть, а может только вонять. Что ж, он только рад, что это оказалось еще одним заблуждением. — Мы еще не были в моем хорном доме, а без этохо наше знакомство нельзя считать завершенным. Я не дам тебе так просто улизнуть.
Слова, бывшие ничего не значащими, утешали и придавали хоть какое-то подобие настроения. Теплая волна благодарности поднялась в нем, но вербальное свое воплощение обрела лишь в одном, вымученно прозвучавшем слове:
— Спасибо, — после чего Руффус, не понимая до конца отчего, смущенно потупил взор.
— Да ладно тебе, — изогнув шею, Аврайа заглянула принцу прямо в глаза, — попробуй не так все драматизировать.
— Ты знаешь… — Руффус судорожно подбирал слова, но все же был благодарен Странду, что тот не лез с советами, хотя совершенно точно сейчас подслушивал, — я не хочу убивать своего брата.
— Я понимаю, — шутливые интонации в ее голосе пропали, — но что делать?..
— Я тоже все понимаю. Все ясно, что здесь идет речь не обо мне и брате, не о наших взаимоотношениях. Понятно, что тут же встают мрачные призраки, скрывающиеся за абстрактными словами: судьбы мира. Но почему для разрешения этих судеб, было надо стравливать двух братьев? Ведь я же не настолько наивен, чтобы для меня было достаточным объяснением, что так, мол, сложилось.
— Боюсь, что я повторюсь, напоминая о том, кем эта заваруха была начата.
— Ну да, не вами, вроде бы. Странд вполне искренне может утверждать, что вынужден был как-то ответить, но неужели вы всерьез полагаете, что я поверю, мол, виной всему такая мелкая сошка, как Тиллий?
