Минос, царь Крита (СИ) - Назаренко Татьяна (книги регистрация онлайн бесплатно txt) 📗
А она продолжала, словно в полубреду:
— Твоя умершая жена, как я слышала, была сестрой кознодейки Цирцеи, что людей может обращать в скотов! Может, она научила тебя тайным чарам? Иначе как объяснить? Я полюбила тебя, анакт. Полюбила, глядя, как ты бьешься с воинами моего отца… Я долго гнала эту любовь… но больше не в силах противиться чарам нежной Киприды. Чарам нежной Киприды противиться больше не в силах я. В сердце моем засела стрела легкокрылого сына богини. Не нахожу себе места я. Заботы отца и матери, приязнь братьев и сестер — всё мне постыло…
Где-то я слышал эти слова? Да, слышал, и даже мелодию помню. Капизный, прихотливый слог заставлял звуки обрываться. Теперь я понял, почему. Так, от невыносимого волнения, прерывается дыхание влюбленного.
Только сейчас я увидел, как заглядывает Скилла мне в глаза. С мольбой, по-собачьи. Не могла она быть столь искусной лицедейкой, чтобы смотреть так и при этом лгать. И еще — когда плащ распахнулся, я увидел, во что она одета. Отправляясь ночью в проливной дождь, рискуя быть схваченной, царевна нарядилась не хуже обычного!!! Правда, сейчас узорчатый подол был мокрым и грязным, и многочисленные юбки липли к ногам, обнажая заляпанные глиной красные сандалии. Она поймала мой взгляд, опустила глаза и поспешно попыталась расправить бесформенный подол. Поняв тщетность своих усилий, досадливо поморщилась.
Муха это, не оса. Жирная муха, и можно приблизиться к ней без опаски. Лишь бы не вырвалась.
Что-то свело у меня в груди, как сводит желудок у человека, не евшего пару дней, при виде ароматного куска мяса. Ключ к вратам вожделенной Нисы был почти в моих руках! "О, Артемида Охотница, помоги мне!!!" — мелькнуло в голове, и я невольно усмехнулся.
Да, я не ошибся… Это охота. И я не мог позволить себе упустить жертву. Так раненая львица, несколько дней подряд не видевшая добычи, из последних сил крадется к неосторожному олененку, и в ее голове, должно быть, проносится только одна мысль: "Если я промахнусь, и жертва уйдет — сдохну от голода, обессиленная. Иной добычи мне уже не настичь".
Я — хороший охотник. Мне не надо долго обдумывать, как схватить неопытную жертву. Она желает моей любви? Пусть Скилла думает, что я вожделею ее, что я, старый, опытный муж, распаляюсь видом ее едва созревшего тела. Я отвожу взгляд от ее подола. Подумав, останавливаю его на золотых пчелках ожерелья и время от времени стремительно опускаю его чуть ниже — туда, где в полумраке смутно белеет ее девичья грудка, словно два крепких, недавно созревших яблочка. У нее красивая грудь. И наверно, во взгляде моем — вожделение. Я, и правда, вожделею. Эти два упругих холма напоминают возвышения, на которых торчком стоят башенки акрополя, и этот город готов сдаться мне.
— Слава о тебе, анакт, достигла и Нисы, — продолжала Скилла увереннее. — Мне много рассказывали о тебе. Но не верилось, что возможно, едва лишь взглянув на человека, почувствовать, что он украл твое сердце, и настолько лишиться ума, чтобы быть готовой сидеть у подножия твоего трона и ловить, как милость, мимолетный твой взгляд.
Да ты и о любви говоришь словами другого, маленькая, желанная моя Ниса! Я узнал, чьими. Спасибо тебе, Никострат, бродячий аэд, за дар твоей любви…
— Но я увидела тебя, о, великий анакт!!! И я… Значит, молва о тебе оказалась правдива… Я никогда не думала, что ты так красив! Я полагала встретить старца, но не мужа, ликом подобного Аполлону! Стан твой строен, словно молодой кипарис, и лицо твое прекрасно. Мне говорили, что волосы твои черны, будто крылья Никты. А ты сед, словно дряхлый старец! Видно, весть о смерти сына побелила твою голову. Но лик твой в обрамлении седых кудрей кажется еще более юным и прекрасным, о, Минос, мой обожаемый Минос. Ответь на любовь мою, или убей! Умоляю…
Сейчас главное — не спешить. Быть пауком, а не львом. Добыча иной раз вырывается из когтистых лап, но не из тончайших нитей потомков прекрасной Арахны. Осторожно обойдя жертву, закинуть первую петлю…
— Так вот почему ты выходила на стены города? — шепчу я, задыхаясь от волнения и нетерпения. Ниса, моя вожделенная Ниса! Ты слышишь сладострастие в моем голосе? Оно непритворно, я жажду овладеть тобой!
Но спешить нельзя. У этого города душа робкой девочки, одурманенной блудливой кифарой Никострата. Она ждет супруга — не насильника.
— Ты любовалась мной? Врагом своего отца?!
Я не ошибся в своих словах! Ведь я замечал ее среди других женщин, стоявших на стенах! Это ли не доказательство моей взаимности? Она вся счастливо вспыхивает:
— Цену любую готовы жены платить, когда чары Киприды их сердце томят.
Правильно. Говори, говори еще, моя несравненная Ниса! Кровь приливает к моим щекам.
— И ты готова предать отца ради меня? — срывающимся от страсти шепотом переспрашиваю я.
Она испуганно вскидывает глаза. Пытается угадать, не утратит ли она моего внимания, если откажет. Покажи, покажи ей, Минос, свои сомнения! Испугай ее. Я чувствую, что не в силах умерить голодного блеска в глазах, не думать о близкой победе — и поспешно представляю себе лицо Катрея. Должно быть, во взгляде моем сразу появляется холод. Скилла пугается, всхлипывает.
— Коли ты желаешь того, мой любимый…
Да, да, желаю, желаю тебя, несравненная Ниса! Сегодня ночью ты познаешь всю силу моей страсти. Я смело приближаюсь, кладу руки ей на плечи, совершенно открывшись. Нубиец напрягается, как кошка, готовая к прыжку. Главк срывается с места, ударом в грудь отталкивает девушку от меня.
— Так и поверю я твоей лжи!!! — рычит он. Скилла падает. Вся вспыхивает, гневно сводит брови, награждает моего сына ненавидящим взглядом…
Да моя овечка с норовом! Что же, тем лучше… Я бросаюсь поднимать ее, свирепо оскалившись на сына.
— Лживая сука! — Главк не умеет лицедействовать. Я вижу, он не просто боится за меня. Ему противна Скилла, и он с ужасом представляет, что я возьму ее на свое ложе. Не тревожься, Главк. Мне не нужна Скилла. А Нисой, взошедшей на мое ложе, я щедро поделюсь с тобой. Я так долго пытался овладеть непокорной, что вид ее унижения будет мне слаще любовных ласк!
Но сын не умеет слышать мысли. Огромный, с растрепанными волосами и горящими в темноте глазами, он нависает над нами, словно циклоп, и грохочет, подобно раскатам близкого грома:
— Отец, позволь мне пощекотать ее раскаленным копьем, и я выведаю, какими мышиными норами она вылезла из города.
— Нет!!! — визжит Скилла, в ужасе прижимаясь ко мне и заливаясь слезами. Я закрываю ее голову руками и, не повышая голоса, приказываю:
— Ты не посмеешь тронуть благородную дочь Ниса, царевну Скиллу!
А потом говорю Скилле, ласково, как больному ребенку:
— Никто не посмеет обидеть тебя!
Глупышка бросает на моего сына победный взгляд и доверчиво прижимается ко мне. Я чувствую ее запах. Так пахнут девушки, когда долго плачут. И дети…
Меня вдруг отчего-то мутит, рот наполняется кислятиной. Я с трудом сглатываю, глажу Скиллу по мокрым волосам. Она все сильнее прижимается ко мне и доверчиво, преданно смотрит в глаза.
— Посмела бы моя дочь хотя бы помыслить такое!!! Я бросил бы ее, связанную, на растерзание диким зверям! — беснуется Главк, сверля Скиллу ненавидящим взглядом. — Отцеубийца!!!
Жертва вздрагивает, я пугаюсь, что она сейчас опомнится, и горячо вступаюсь за свой кусок мяса:
— Ни Медею, что пожертвовала братом ради Ясона, ни Гипподамию, что погубила отца ради Пелопа, не называли так!!!
— Я всегда называю падаль падалью! — Главк перекатывает желваки. — И Гипподамия, предавшая родную кровь, и Медея — для меня лишь низкие твари, чья похоть выше долга и чести! И что же, ты женишься на этой сучке, раз в ее чреслах разгорелся огонь похоти?!
Спасибо, Главк, ты сам заговариваешь о женитьбе! Щадишь стыдливость Скиллы, которая не решается первой назначить выкуп за себя, мою невесту. На муху набрасывают еще одну петлю незримой, липкой нити — последнюю, сковывающую намертво. Теперь не уйдет.
