Волчья дорога (СИ) - Зарубин Александр (серии книг читать бесплатно .txt) 📗
Зверь протянулся. Сразу всеми четырьмя мощными, заросшими шерстью лапами.
"Если ты ошибся — так и будешь бегать на них до конца своих дней" — ожил вдруг разум. Подал голос вдруг, осторожно, из тихого убежища.
Зверь мотнул головой.
"Может будет радость, может и беда.... Но, не проверишь — не узнаешь..." .
Рейнеке— серый, пушистый зверь оттолкнулся и встал. Вмиг, резко, на все четыре лапы. Махнул в воздухе пушистый хвост, зверь развернулся на месте. Черные глаза застыли на уровне Анниных глаз. И утонули, захлебнулись в море огненного опала. А зверь, подошел, уткнулся лохматым лбом в протянутые навстречу ладони.
Руки накрыли голову, погладили. Тонкие пальцы утонули, зарывшись в шелковистую шерсть. Зверь заурчал, задрожжали на голове широкие треугольные уши. Анна, невольно почесала и их, улыбнувшись.
"И зачем тебе, бабушка, такие большие уши?" — вспомнилась старая сказка.
— и в самом деле, зачем? — улыбаясь проговорила она, игриво щелкнув зверя по уху. Пальцы взъерошили шерсть.
Хлестнул по ногам серый хвост — не больно, ласково пощекотав кожу. Зверь повернул голову, подставляя Анниным пальцам высокую холку. Анна чуть наклонилась. Узел шнуровки качнулся, задев чёрный нос. Оскалилась пасть, обнажив жёлтые клыки.
— И зубы, — улыбаясь, добавила она. Клыки лязгнули вдруг. Анна не успела испугаться — просто внезапно стало куда легче дышать. А тугой узел упал с груди, распоротый корсет задрожал, расходясь на две половинки. Зверь мотнул головой — уколола в нос купленная в Мюльберге ива.
"Эй, а он меня не съест? " — побежала запоздалая мысль по задворкам Анниного сознания. Февральский ветер взвыл за окном. Анна поежилась вдруг, поняв, до чего ей это сейчас неважно.
В отличие от черных глаз. На вытянутой, клыкастой морде. Зверя, ласково урчащего под ее рукой.
— Не балуй, мне, — шутливо погрозила она. Погладила шерсть ещё раз. По пальцам — внезапной, острой волной пробежали знакомые искры. Анна вздрогнула. Ее руки застыли, обняв лохматую голову. Зверь зарычал, оскалив клыки ей в лицо. Но, на этот раз — неуверенно.
Словно хотел сказать: испугайся меня, если хочешь...
Анна улыбнулась вдруг. И покачала головой:
— Серый. Не рычи на меня.
Наклонилась, взяла лохматую голову в руки и поцеловала. Прямо в черный, шелковый нос. По рукам огнём пробежали знакомые уколы. Как уголья с костра. По запястьям, росыпью — мелкие, жадные искры. Анна вздрогнула, но рук не убрала. И глаз не закрыла, смотрела завороженно, как тает под пальцами серая шерсть, плавится, стекает с человеческого лица оскаленная волчья морда. Загривок под рукой стал шеей, когтистые лапы — руками. Нежными и горячими ладонями на плечах. Вот они потянулись, обняли, подхватили за плечи и талию. Его чёрные глаза смотрели на неё — и в их взгляде утонули ее, цвета огненного опала. Поцелуй обжег губы, дыхание перехватило на долгий, как вечность, миг. Мир в Анниных распахнутых глазах сузился, свернулся в точку. Завертелся вокруг, будто вселенная назначила ее своей осью сейчас. И ласково ткнулась в спину загодя расстеленная простыня.
— Я... — прошептал Рейнеке. Глаза в глаза. Зеленая, в цвет весенней травы юбка смялась и уползла вверх под его ладонью.
— ... тебя ... — Узел на поясе не выдержал, распустился, распались с шелестом вышитые концы.
— ... Люблю ... — его губы накрыли ее, впились, поцеловали. До звона в ушах, заглушившего треск нижней рубашки. Ненужная ткань выскользнула из под ее спины, улетела, смятая сильными руками. В сторону, прочь. Тряпки опали, комната схлопнулась вокруг неё. Мир померк, опал с шелестом выброшенной кожуры. Осталась она. Ее кожа — цвета утра и летнего дня. Ее запах — дым от костров, пот, мед и корица. И огонь, жгучее пламя. Там, где скользили его ладони. Медленно. Нежно. Воздух рванулся из ее груди прочь, сквозь алые, закушенные губы — коротким, резким выдохом. Почти стон. Еще раз, волшебной, для его ушей, музыкой. И еще. Все короче и чаще. Скользит по телу его ладонь. Медленно, кругами. От бедра, вверх по животу, к ложбинке меж высокой грудью. Острый сосок трепещет под его языком и губами. Ещё один стон. И ее руки вдруг поднялись, обвили его за шею, притянули к себе. Прямо меж двух, ждущих его коленей.
Короткий вскрик. Резкий — боли, не наслаждения. Капелька крови на закушенной губе. Рейнеке замер на миг, застыл. Наклонился, слизал каплю крови с ее губы. Прошептал ей на ухо: "Больше не будет". И мир пошёл качаться по новой. Вначале медленно. Осторожно. Пока стон не рванул небо опять — отрывистый хриплый стон. В такт. Рванул ввысь, ударил, пробил небосвод и вернулся назад — уже криком. Запрокинулась назад голова, рыжие кудри смялись и легли на лоб — короной червонного золота. Распахнутый алый рот, в линию — ровные, белые зубы. И пальцы, впившиеся в его плечи — истово, ногтями, до кровавых полос. Крик рванул небо опять. И еще. А потом она задрожжала под ним, вздрогнула — и замерла, обвив, стиснув его руками и коленями. Мир перевернулся в глазах. Один на двоих. Завертелся, схлопнулся на миг в одну горячую, рвущуюся жизнью точку. Одну, по имени Рейнеке и Анна. А потом развернулся вновь. И твердь отделилась от хляби, вселенная перестала кружится и плясать в их глазах. Небо и земля устало легли на свои законные места и кто-то, то ли на небесах, то ли пониже — хрипло, на выдохе — сказал, что это... Это хорошо.
— Я тебя люблю, — выдохнула Анна, медленно, откидываясь назад, на смятую подушку. Рейнеке не ответил. Просто лежал и смотрел. Как колышется грудь, поднимаясь в такт дыханию. В ложбинке — деревянный крестик. На белой коже — розовый след. И мелкие, блестящие и переливающиеся в полумраке огоньки. Капельки пота. Будто небо уронило ей звезды на грудь — щедро, пригоршней. А потом Рейнеке заснул. И Анна, его жена, заснула с ним рядом.
Рейнеке снилась старая сказка, про дракона, пещеру, сокровище. Во сне у дракона были четыре лапы, клыки и лохматый хвост метелкой. И сокровище — оно лежало рядом, положив тонкие ладони на грудь . Там, во сне — шла гроза, черные тучи накатывались — строем, грозные, как рыцари в вороненой броне. Зверь во сне почуял угрозу, оскалил хищную пасть Сверкнули клыки — грозо, как вызов хмурому небу. Зверь зарычал. Рейнеке проснулся.
Было уже светло. Сочилось сквозь ставни туманное, серое утро. Анна сидела рядом. Неподвижно, лишь рука медленно поднималась и опускалась. На коленях — серый, пушистый лен. Рейнеке лежал, бездумно скользя взглядом — по крутому изгибу бедра — вверх, на тонкие плечи. Рыжие волосы — между лопаток, волной.. Рука Анны опять поднялась, сверкнула в пальцах иголка. Колыхнулась высокая грудь. Анна обернулась и, заметив, что Рейнеке проснулся — улыбнулась ему.
— Доброе утро.
— Доброе... — улыбнулся он в ответ. Повернулся на бок. Медленно. Улыбнулся ещё раз, мечтательно, — как спалось Вашей милости?
— Мало, — она зевнула. Сладко, прикрыв рот тонкой ладонью. Показала ему язык:
— сам ты "милость".
— Ага. Самая настоящая. Их милость барон фон Ринген и его законная жена.
— Скажешь тоже... — протянула она.
— Скажу, — Рейнеке посуровел. Разом и вдруг. Улыбка исчезла, кожа вокруг скул собралась, стянулась в упрямую складку, — скажу. А кто скажет поперёк — пусть идёт... Куда нибудь. К Папе римскому, за разъяснениями.
— Но...
— Никаких но. И вообще... Как там сказано жена да убоится мужа своего...
На этих словах Анна вдруг улыбнулась
— Ага. Сейчас, дорогой, вот рубашку дошью — и попробую... — Анна сделала стежок, наклонилась, перекусила зубами нитку. Рейнеке опять расплылся в улыбке — широкой, до ушей. Рубашка скользнула, обнимая тело. Потом юбки. Измятый корсет. То, что от него осталось. Анна лишь вздохнула.
— Ах ты, кобель...
— Он самый... — ответил Рейнеке. Анна улыбнулась опять, ловко щелкнула Рейнеке по руке, чтоб не тянулась куда не надо. Кое-как затянула узел на высокой груди. Улыбнулась ещё раз и опять щелкнула Рейнеке — по задранному вверх носу.
