Владычица озера - Сапковский Анджей (список книг .TXT) 📗

— Они, — проговорила Трисс, — отказали мне во всем.

Нэннеке молчала.

— Отказали во всем, — повторила Трисс. — Такие мудрые, такие рассудительные, такие логичные… Как им не верить, когда они говорят, что есть проблемы более важные и проблемки менее важные… Что от менее важных надо отказываться, не раздумывая, без тени сомнения, полностью посвятив себя более важным. Что нет смысла спасать людей, которых знаешь и любишь, потому что это всего лишь единицы, а судьбы единиц не сказываются на судьбах мира. Что бессмысленно вставать на защиту чести и идеалов, ибо все это пустые слова. Что истинное поле боя за судьбы мира находится в совершенно ином месте, и именно там-то будет идти борьба. А я чувствую себя ограбленной. Меня ограбили, не позволили совершать безумные поступки. Я не могу сломя голову, как безумная, поспешить на помощь Цири, не могу как безумная мчаться, чтобы спасти Геральта и Йеннифэр. Не могу даже участвовать в войне, в той войне, на которую убежал Ярре, на которую ты послала своих девочек… Мне отказали в возможности подняться на Холм. Еще раз встать там. Но только на этот раз — полностью осознавая продуманность и правильность такого решения.

— У каждого — свое решение и свой Холм, — тихо сказала первосвященница. — У каждого. И ты от своего не убежишь.

У входа в палатку образовалась толкучка. Принесли очередного раненого в сопровождении нескольких рыцарей. Один, в полной латной броне, покрикивал, командовал, подгонял:

— Двигайтесь, санитары! Живее! Несите его сюда, сюда! Эй ты, фельдшер!

— Я занят. — Русти даже головы не повернул. — Положите раненого на носилки. Я займусь им, как только закончу…

— Ты займешься им сейчас, дурной медикус! Ибо это сам благородный господин граф Гаррамон!

— У этого госпиталя, — Русти повысил голос, потому что застрявший во внутренностях раненого наконечник бельта снова выскользнул у него из щипцов, — у этого госпиталя очень мало общего с демократией. Сюда в основном приносят именно баронов, графов, маркизов и разных других всяких, что повыше рангом. А вот о раненых, что рангом пониже, мало кто заботится. Но все же некоторое равенство существует и здесь! Здесь, а именно — у меня на столе!

— Э! Не понял?

— Не имеет значения, — Русти снова сунул в рану зонд и щипцы, — хам ли тот бедняга, у которого я сейчас пытаюсь вытащить из бебехов железяку, дворянин ли древнего рода, аристократ, или скартебель. [56] Он лежит у меня на столе. А у меня, позволю себе заметить, князь стоит шута.

— И что?

— А то, что ваш граф подождет своей очереди.

— Ах ты, низушек затраханный!

— Помоги мне, Шани. Возьми другие щипцы. Осторожнее с артерией. Марти, еще немного магии, если можно попросить. У нас здесь ужасное кровотечение.

Рыцарь шагнул вперед, скрежеща зубами и латами.

— Я прикажу повесить тебя! Повесить прикажу, ты, нелюдь!

— Молчи, Пепербок, — с трудом, кусая губы, проговорил раненый граф. — Молчи. Оставь меня здесь и возвращайся на поле боя…

— Нет уж, граф! Никогда!

— Это приказ.

Из-за полотна палатки долетели грохот и звон железа, конский храп и дикий вой. Раненые выли в лазарете на разные голоса.

— Прошу взглянуть. — Русти поднял щипцы и продемонстрировал вытянутый с таким трудом зазубренный наконечник бельта. — Эту цацку выковал профессионал, который получает за свой труд плату, позволяющую ему содержать многочисленную семью и попутно помогать развитию мелкого производства, а стало быть, содействовать повышению всеобщего благосостояния и не менее всеобщего счастья. А способ, которым эта прелесть держится в человеческих внутренностях, несомненно, защищен патентом. Да здравствует прогресс!

Он небрежно бросил окровавленный наконечник в ведро, глянул на раненого, потерявшего в ходе операции сознание.

— Зашить и унести, — прошипел он. — Если посчастливится — выживет. Давайте следующего в очереди. Того, у которого разрублена голова.

— Он, — спокойно сказала Марти Содергрен, — очередь освободил. Только что.

Русти втянул и выпустил воздух, без лишних замечаний отошел от стола, склонился над раненым графом. Руки у него были испачканы, халат забрызган кровью, словно у резника. Даниель Эчеверри, граф Гаррамон, побледнел еще больше.

— Ну-с, — просопел Русти, — очередь свободна, светлейший граф. Давайте его на стол. Так. Что тут у нас? Хо, от этого сустава уже не осталось ничего, что можно было бы спасать. Каша! Пульпа! Чем вы там дубасите друг друга, милсдарь граф, что до такой степени раздалбливаете себе мослы? Ну-с, будет немного больно, милостивый государь. Немножко поболит. Но прошу не волноваться. Будет совсем как в бою. Жгут! Нож! Ампутируем, ваша милость.

Даниель Эчеверри, граф Гаррамон, до сих пор державшийся с должным достоинством, взвыл волком. Прежде чем успел стиснуть от боли челюсти, Шани быстрым движением сунула ему в рот между зубами затычку из липового сучка.

— Ваше королевское величество! Господин коннетабль!

— Говори, парень!

— Добровольческая Рать и Вольная Компания держат перешеек около Золотого Пруда… Краснолюды и кондотьеры стоят твердо, хоть все в крови… Говорят, «Адью» Пангратт убит. Фронтин убит. Джулия Абатемарко убита… Все, все убиты. Дорианская хоругвь, что шла им на помощь, уничтожена…

— Резерв, милсдарь коннетабль, — тихо, но четко проговорил Фольтест. — Если хотите знать мое мнение, пора вводить резервы. Пусть Бронибор бросит на Черных свою пехоту! Сейчас же! Немедленно! Иначе они разрубят наш стык, а это конец.

Ян Наталис не ответил, уже издалека видя очередного связника, мчащегося к ним на лошади, разбрасывающей клочья пены.

— Отдышись, парень. Отдышись и говори складно!

— Фронт прорвали… эльфы из бригады «Врихедд»… Господин де Руйтер сообщает вашим превосходительствам…

— Что сообщает? Говори!

— Что пора спасать жизнь.

Ян Наталис воздел очи горе.

— Бленкерт! — сказал он глухо. — Да явится Бленкерт! Или да опустится ночь.

Земля вокруг палатки задрожала под копытами, полотно, казалось, вспучилось от конского ржания и громких криков. В палатку ворвался солдат, вслед за ним два санитара.

— Бегите все! — зарычал солдат. — Спасайтеся! Нильфгаард бьет наших! Гибель! Гибель! Поражение!

— Клемму. — Русти отвел лицо от струйки крови, энергичным и живым фонтаном бьющей из артерии. — Зажим! И тампон! Зажим, Шани! Марти, сделай, пожалуйста, что-нибудь с этим кровотечением…

Совсем рядом с палаткой кто-то взвыл зверем. Отрывисто. Завизжала лошадь, что-то рухнуло на землю со звоном и грохотом. Бельт из арбалета с треском прорвал полотно, зашипел, вылетел с противоположной стороны, к счастью, слишком высоко, чтобы угрожать лежащим на носилках раненым.

— Нильфгаард! — снова крикнул солдат высоким, дрожащим голосом. — Господа фершела! Не слышите, что ль, что говорю-то? Нильфгаард прорвал королевскую линию, идет и крошит! Бегииитя!

Русти взял у Марти Содергрен иглу, сделал первый стежок. Оперируемый уже долгое время не двигался. Но сердце билось. Это было видно.

— Не хочу умирать! — заорал кто-то из находившихся в сознании раненых. Солдат выругался, прыгнул к выходу, что-то крикнул, рухнул назад и, разбрызгивая кровь, свалился на глинобитный пол. Иоля, стоявшая на коленях у носилок, вскочила на ноги, попятилась.

Неожиданно стало тихо.

«Скверно, — подумал Русти, увидев, кто входит в палатку. — Эльфы. Серебряная Молния. Бригада „Врихедд“. Прославленная бригада „Врихедд“».

— Мы здесь, получается, лечим, — отметил факт первый из эльфов, высокий, с удлиненным, красивым, выразительным лицом и большими васильковыми газами. — Лечим?

Никто не отозвался. Русти чувствовал, как у него начинают дрожать руки. Он быстро отдал иглу Марти. Увидел, что у Шани побелели лоб и переносица…

— Как же так? — сказал эльф, зловеще растягивая слова. — Зачем же мы там, в поле, раним? Мы там, в бою, раним для того, чтобы из-за этих ран умирали. А вы, стало быть, лечите? Я вижу в этом полное отсутствие логики. И единства интересов.