Страшные сказки для дочерей кимерийца (СИ) - Тулина Светлана (книга жизни .txt) 📗
***
Конан метнулся вперед за миг до того, как она крикнула:
— Лови!..
И прыгнула.
Он все понял заранее, по этой вот улыбочке и понял. Слишком часто он видел эту улыбочку — правда, личико, на котором она появлялась, раньше было другим.
Он не стал кричать: «Атенаис, не смей!». Он и Лайне-то не всегда это выкрикнуть успевал, а тут куда более длинное имя, глупо и пытаться. Да и потом, Атенаис — не Лайне. Ради шутки и разминки прыгать с такой высоты она не станет. Значит, действительно, выхода у нее другого нет. Так зачем же тогда кричать ей всякие глупости под руку?
К тому же бежать по рыхлому разъезжающемуся песку — это тебе не по гладким каменным плитам, тут не до лишних криков…
Он пересек запретную линию рвани в два прыжка, даже не заметив. Только бухнуло в последний раз, останавливаясь, сердце, стал густым и вязким воздух, и никак больше не протолкнуть его в сведенное судорогой горло. Он еще успел подумать, принимая в падении на руки так знакомо распластанное полетом детское тело, что это очень удачно, что он успел в два прыжка. Прыгать с остановившимся сердцем было бы сложно…
Упасть им не дали. Мощный рывок застал как раз на середине падения, чуть ли не над самым красным песком. Конан упал на спину, крепко прижимая к себе пойманную беглянку, все еще не дыша и потихоньку утекающим словно красный песок сквозь пальцы сознанием прислушиваясь к пугающей тишине в груди. Он уже почти ничего не видел, только чувствовал движение и боль. Его куда-то стремительно тащили, потом дергали за плечи, пытались поставить на ноги и зачем-то били по лицу и давили на грудь. А потом…
Потом гулко и больно толкнулось в груди. И еще. И еще раз. С каждым последующим разом было все менее больно, а потом боль ушла совсем. И неожиданно захотелось вдохнуть. Очень сильно захотелось.
И он вдохнул — судорожно, со всхлипом, с удивлением обнаружив, что воздух, оказывается, такой вкусный.
И мрак отступил.
Хотя мог бы и не отступать — ради такого-то зрелища стоило ли стараться?
Прямо перед Конаном торжествующе приплясывал донельзя довольный собою Сай, гордо потрясая мотком веревки и все время норовя пихнуть короля Аквилонии в грудь, плечо или живот — до чего в тот или иной момент было ему сподручнее дотянуться.
— Видишь, да? Видишь?! — кричал он радостно — Я же говорил, что пригодится! Что бы вы вообще без меня делали?!
***
Незаметно подкравшийся рассвет с беспощадной четкостью обрисовывал фигуры людей на красноватом песке. Они отступали быстро и грамотно, все время стараясь прикрывать своего короля. Они правильно рассудили, что непроницаема для метательного оружия запретная линия лишь снаружи. Как и для мужчин. Вот и старались по мере сил.
Но только получалось это у них плохо — слишком уж огромен был полуседой великан с крохотной девочкой на руках. Его мощный затылок и широченные плечи возвышались над их шлемами чуть ли не до лопаток — легкая мишень. И почти все время над левым его плечом светился белый овал детского личика в обрамлении темных волос. Тоже мишень не из трудных. Дым прогоревших костров практически рассеялся и совершенно не мешал прицеливанию…
— Я не смогу убить их всех, у меня просто не хватит стрел! — сказал совсем еще молодой слуга, почти мальчик, заметно нервничая и нерешительно поднимая арбалет. Ему никогда еще не приходилось никого убивать, но происходило неслыханное — Жертвенная Невеста живой и невредимой уходила все дальше от Башни, так и не посетив Ритуального Брачного Ложа! — Я не смогу убить их всех, но Невеста была выбрана! Она не должна уйти живой! Мне… — он сглотнул, — мне завершить Ритуал?
Нийнгааль медленно покачала головой. Положила тонкие прохладные пальцы на напряженно-горячую руку юного и потому пока еще слишком ревностного слуги, останавливая его неуверенно-смертоносное движение. По губам ее бродила странная задумчивая улыбка.
— Поздно. — сказала она негромко. — Поздно… Невеста уже ушла. Живой… Она за запретной чертой. Даже если она сейчас умрет — Повелитель не получит ее жизненной силы. И мы не получим ничего — кроме неприятностей. Этот король-варвар слишком настойчив…
— Я… я могу убить и его тоже!
— А вот в этом я не уверена. Такие, как он, не так-то легко дают себя убить. Брось эту игрушку — ты все равно не умеешь с ней обращаться! И займись-ка лучше своими делами…
Молодой слуга покраснел, поклонился, но арбалет положил на перила с явным облегчением и удалился с неподобающей поспешностью. Похоже, он всерьез опасался, что высшая жрица передумает и ему все-таки придется завершать Ритуал.
Слуга удалился. Но остались жрицы. Три высшие и одна из самых младших, ее только что привела одна из высших — с молчаливого согласия остальных своих товарок. И теперь высшие жрицы со все возрастающим сомнением и неодобрением рассматривали ее помятую и лишенную всякого порядка одежду в пятнах свежей грязи, встрепанные волосы и раскрасневшееся перепуганное лицо с подсохшими потеками слез.
Вернее, на свою младшую последовательницу смотрели лишь три жрицы. Сама же Нийнгааль, отвернувшись от пустыни, не удостоила чумазую и явно зареванную девчонку даже взглядом. Она смотрела лишь на трех равных себе женщин. Почти равных. И на губах ее продолжала змеиться странная задумчивая улыбочка.
Она ждала, не собираясь начинать необходимый разговор сама.
И дождалась…
— Ритуал не может быть прерван, — жестко сказала одна из жриц.
Остальные согласно кивнули.
Это не нуждалось в дополнительном обсуждении — начатый Ритуал действительно не может быть прерван на середине или отложен до лучших времен. Начатый Ритуал обязательно должен быть завершен. Пусть плохо, пусть криво и неудачно, но завершен. Плохое завершение лучше, чем никакого. Порченая невеста лучше ее отсутствия. Это не обсуждалось.
— Для продолжения Ритуала необходимо выбрать новую Невесту.
Три острых безжалостных взгляда скрестились на стремительно бледнеющем личике младшей жрицы подобно трем обнаженным клинкам — показалось даже, что в воздухе отчетливо лязгнуло. Нийнгааль чуть качнулась вперед — пора было перехватывать инициативу в свои руки:
— И, полагаю, всем присутствующим вполне очевиден этот выбор. Потому что Невеста Повелителя всегда должна быть определенной крови. Королевской крови…
Она говорила негромко, по-прежнему продолжая улыбаться. Три пары обнаженных клинков теперь сверлили ее лицо — ненавидяще и оторопело. Наверняка каждая из них сейчас лихорадочно прикидывала — а не могла ли старшая жрица Нийнгааль сама подстроить все события этой ночи с расчетом именно на такой вот финал? Пусть их. Все равно предпринять они уже ничего не успеют. Разве что покипеть и поплеваться ядом напоследок.
— Святотатство! Жертвенная невеста должна быть в первую очередь девственной!!!
Ну вот, долго и ждать не пришлось. Первая порция яда. Нийнгааль отмахнулась от этих слов с легкой улыбочкой, как от чего-то совершенно неважного. Разве что иронии в ее голосе заметно прибавилось:
— Ну, полагаю, после сегодняшней ночи вряд ли вы найдете в пределах Рубиновой Башни хотя бы одну… девственницу.
Ее насмешливый взгляд остановился на растрепанной младшей жрице — и та покраснела. Высшие же — наоборот, побелели. От ярости. В таком состоянии они могли натворить разных глупостей, и потому действовать следовало быстро.
Нийнгааль громко хлопнула в ладоши. Улыбка ее стала шире:
— Решено! Невеста выбрана, и Ритуал будет закончен немедленно!
Она по-очереди заглянула в глаза трех почти равных ей далеко не подруг — и каждая из них опустила глаза, смиряясь. Происхождение иногда дает определенные преимущества — в жилах ни одной из троих не текла королевская кровь.
Но Нийнгааль могла бы поклясться, что та безграничная острая зависть, что увидела она в глазах всех троих, не имела ни малейшего отношения к ее высокородному происхождению…
