Кельтика - Холдсток Роберт (полная версия книги .TXT) 📗
– Тебе идут перья. Ты и сам это знаешь. Думаю, за свою жизнь ты износил больше перьев, чем у целой стаи чаек. Так ведь?
– Да.
– А еще ты танцевал в грозу.
– Да, – согласился я.
– И в будущем у тебя будут грозы и перья, хотя плащом тебе станет служить лес. Неужели ты не хочешь узнать, что я видела? Разве от знания будет какой-то вред? Дело сделано. Все отпечаталось в моем сознании. Нельзя приставить к стеблю отрезанную розу, Мерлин. Я не могу вернуть это в котел времени…
– Тогда лучше расскажи.
Она была довольна, захлопала в ладоши от радости, что может поделиться своими идениями.
– Ваши с Уртой судьбы переплетены, как нитки в моей юбке. Очень тесно переплетены! Он умрет, а ты будешь жить. А смыслом твоей жизни станет один из сыновей его сына, он явится и причиной смерти всего, что ты любишь. Его зовут Артур. Ах, Мерлин, ты достигнешь таких высот могущества! Твоей землей станет лес. Ты будешь жить в самой его середине. А когда пойдешь куда-нибудь, лес станет тебе плащом.
Почувствовала ли она, как я вздрогнул, когда она описывала эту сцену, так похожую на предсказания Сиамата? Она продолжила, ничего не заметив:
– Великий человек, великий правитель сидит за толстыми стенами из дерева и земли, высокие башни касаются облаков, крепость построена на сверкающих белых скалах. Правитель боится тебя. Лес окружает эту крепость, как армия, а в центре этой армии Мерлин, он стал старше, мудрее, белее. – Ниив откинулась назад, глаза ее горели, руки были прижаты к груди. – А рядом с Господином Леса бежит маленькая тень. Эта тень… не я, конечно!
Последние слова она произнесла смеясь, прильнув ко мне всем телом. Она прижала меня к земле, ее язык ласкал мои губы, стараясь раскрыть мой рот. Ее дыхание было несвежим, а руки настойчивыми и ищущими. Она подняла юбки, обнажая бедра, и стащила мои брюки, обнажив живот.
Ниив отстранилась разочарованная, надулась, как обычно это делала.
– Тогда на борту маленького Арго ты был твердым. Но ничего не сделал. Сейчас ты мягкий. И не можешь ничего сделать.
– Мягким и останусь.
Она откатилась от меня, села сгорбившись.
– Я рассказала тебе, что видела. А та тень в лесу не может быть мной?
– Та тень в лесу никогда не сможет быть тобой! – резко отрезал я, вставая. – Даже если ты проживешь пять поколений. Как бы долго ты ни прожила, даже если доживешь до очень преклонных лет, станешь морщинистой, беззубой, слепой, все равно не дотянешь до тех времен, когда леса будут следовать за мной по пятам!
– Тогда я останусь здесь. Пока не умру. Мне здесь нравится. Я люблю орехи. А еще здесь есть оливки и вода – сладкая. Я могу призывать пчел, чтобы получить мед, и птиц, чтобы их съесть. Да, я останусь здесь. Это мое Лебединое Убежище. Когда я буду тебе нужна…
Она сердито смотрела на меня и молчала, пока я отвязывал коня. Я в последний раз взглянул на нее и улыбнулся, а потом поскакал вниз по склону в долину, ведущую к морю. Но Ниив еще не закончила. Не совсем закончила.
– Это ты убил мою прапрабабку? Миргу? Это правда?
Она стояла на камне, зажатый в руке лебедь казался игрушечным.
– Да, – крикнул я ей в ответ. – Но совершенно случайно. Я не собирался. Это был несчастный случай.
– Какой несчастный случай?
А почему бы и не рассказать? Она и так уже наполовину догадалась. Она убьет себя, пытаясь разузнать правду с помощью магии.
– Она носила нашего ребенка. Мы оба знали, что в этом ребенке таится опасность. Мы отправились на озеро, чтобы Мирга родила ребенка и мы утопили его во владениях Енааки. Но твоя прапрабабка умерла при родах, и по совершенно непонятным мне причинам я не смог убить новорожденного. Я забрал девочку с собой. И передал ее твоему народу.
– Вот в чем дело – мы родственники! – Она отшвырнула мертвую птицу подальше.
– Да, родственники. Увы! А ты, твой полуребенок? Ты все еще носишь его?
– Да, – ответила она с насмешкой, хотя насмешка получилась плохо. – Правда, он очень маленький. И очень терпеливый! Я еще понадоблюсь тебе, Мерлин. Скоро наступят потрясающие времена.
Только меня это совсем не касается, подумал я, спускаясь в долину, я лишь раз оглянулся и увидел темное дерево на холме. Его ветви тянулись вверх, они раскачивались, словно от сильного ветра.
Прощай, Ниив. Еще увидимся.
И снова за ней осталось последнее слово, ее голос донесся до меня с вершины холма. То, что я услышал, будет всегда преследовать меня.
– Я не все тебе рассказала из того, что видела, Мерлин… не все, что видела…
Снова задрожала земля. Всадники и пешие, повозки, запряженные волами, и грохочущие колесницы покрыли холмы, с шумом переправились через реку. Некоторые ехали по берегу моря, две колонны смеющихся воинов проскакали прямо по воде, белой от занимающейся зари.
Через два дня мы добрались до Фермопил.
Некоторое время мы поднимались в гору. Долины становились уже, кедры и сосны росли все гуще, буйная зелень заглушала звуки, но затрудняла продвижение армии. На чистое лазурное небо было больно смотреть. Многочисленные горные ручьи струились по опасно скользким камням, кони ступали с трудом, часто спотыкались. Теперь колонна продвигалась медленнее. Армия Бренна растянулась по холмам, если бы греки поджидали нас здесь, то смогли бы легко разделить наши силы.
На самом деле людей здесь не было. Дичь убежала при нашем приближении, а может, ее и не было вовсе. Когда мы наконец подошли к мощному горному хребту, перед нами открылось узкое ущелье. Все его дно было усыпано белыми человеческими костями. То были кости тех, кто пытался проникнуть в Фермопилы до нас. Их притащили сюда и бросили гнить, зимние дожди и копыта проходивших здесь животных довершили разрушение.
Горный хребет тянулся влево и вправо, насколько хватало глаз. Склоны были такими отвесными, что местами обрушивались. Деревья крепко цеплялись за камни, их кроны клонились в нашу сторону. Небо было настолько ярким, что, посмотрев на него, человек слеп на несколько секунд. Над суровой цепью гор проплывали пушистые облака, парили соколы.
Но в хребте был разрыв, вертикальный разрез, настолько узкий, словно его сделали ножом. Только подъехав ближе, мы смогли разглядеть расселину. Проход был извилистым, виднелось лишь самое его начало. Из него струился свет и дул печально завывающий ветер. Прямо перед входом из земли торчало копье, словно предупреждение идущим. Копье было огромным, явно сделанным из целой сосны, его венчал широкий наконечник из позеленевшей бронзы. Если бы такое копье метнули, оно могло бы проткнуть сотню человек сразу. К копью были привязаны тысячи лоскутов, трепетавших на ветру: килты и плащи погибших.
Это копье приковало к себе внимание всех. Но вот из узкого прохода выехал всадник и остановился около копья.
Он наблюдал за нами издалека. Шлем закрывал верхнюю часть его лица, напоминая половинку черепа. Шлем был железным, совсем простым, даже без плюмажа. Человек был одет в доспехи в этрусском стиле: короткие брюки, металлическую кирасу, надетую поверх синей рубахи с коротким рукавом, в левой руке он сжимал щит, а в правой метательное копье. На суровом лице я разглядел подстриженную седую бороду и сразу же узнал воина. И на самом деле, некоторое время посмотрев на ряды нашей армии, Ясон снял шлем и выкрикнул мое имя.
Сразу четверо воинов поскакали к нему. Он отступил назад, поднял щит и еще раз выкрикнул мое имя. Тень от копья теперь падала на него. Но резко отданная команда, прозвучавшая из передних рядов, остановила атакующих. Они развернулись и поскакали обратно, а затем вдоль рядов загромыхала колесница.
– Мерлин! Мерлин! Отправляйся к всаднику!
Я вышел вперед и остановил колесницу:
– Он зовет меня.
– Бренн велит пойти и поговорить с ним. Похоже, он тебя знает.
– Передай Бренну, что этот человек – мой друг, еще он друг Урты, он не опасен.
Кельт в колеснице громко расхохотался, его наверняка рассмешило предположение, что один человек может представлять опасность для нашей орды.
