Трон Знания. Книга 4 (СИ) - Рауф Такаббир "Такаббир" (книги регистрация онлайн бесплатно .TXT) 📗
В ванную заглянула старшая служанка:
— Шабира, пора.
Следуя за служанкой по коридору, Малика смотрела, как по окну скользит размытое лимонное пятнышко — солнце. Как прячется за простенком и вновь появляется в следующем окне. Спустившись в подземный переход с множеством ответвлений, наблюдала за тенями, плывущими по стенам, похожим на соты. Ей бы подумать о том, что произойдёт через несколько минут, но из головы не выходил рассказ Хатмы.
Иштар забрал девочку ночью. Почему ночью, а не днём? Неужели он тоже прятал в своём кубарате дочерей провинившихся отцов? И может, он, как и Альхара, боролся с системой? Сплотил вокруг себя командиров, заступался за воинов, спасал их сыновей. Но потом взошёл на престол и встал во главе системы. Теперь он сам система.
Малика поднялась по лестнице и, увидев возле арочной двери двух будущих кубар, замедлила шаг. В душе заворочались сомнения: правильно ли она поступает? Если сейчас остановиться и ещё раз подумать, сомнения пустят корни. Нет, останавливаться нельзя.
Оставив служанку в коридоре, Малика переступила порог комнаты Услады Глаз. Сквозь стеклянный потолок просматривалось небо с плывущими по нему облаками. Возле витражного окна стояла кушетка с парчовыми подушками. В боковых стенах с узором из выпуклых звёзд были расположены две двери. За одной находились покои Иштара, за другой — Хоромы Луны.
Фейхель говорила, что комната Услады Глаз использовалась по прямому назначению только в первый год правления Шедара, когда девушек было не так много и в полупустых Хоромах ещё летало эхо. Сюда приводили кубар, Шедар приказывал им раздеться и лучших отбирал на ночь. Потом ему надоело лицезреть одинаковые фигуры, и отбором занималась мать-хранительница. Когда ей сообщали, что у хазира хорошее настроение, она отправляла к нему темнокожих девушек. Когда хазир был не в духе, в дом Наслаждения шли кубары со светлой кожей.
Дом Наслаждения… Малика постеснялась расспросить, где он находится, и надеялась, что никогда его не увидит. Ей было бы неприятно смотреть на приступки у подножия кровати и представлять, как по ним ползут кубары. Неприятно смотреть на постель, где извивались и потели обнажённые тела. На окна, которые зашторивают, чтобы луна не подглядывала, как девушки открывают рты.
Малика прислонилась спиной к стене и в ожидании хазира уставилась на ковёр. Новый ковёр, пушистый, не придавленный чьими-то ногами. Возможно, его постелили сегодня, и она первая, кто на него встал.
Тихо открылась дверь. Войдя в комнату, Иштар сел на кушетку. Раскинув руки, опустил их на спинку, обитую белым шёлком. Поза хозяина жизни.
— Прежде я не разглядывал кубар. В моём кубарате были другие правила, — сказал он и посмотрел на Малику, словно спрашивая: ты о них знаешь?
Она представила, как Иштар встряхивает вазу, в которой тарахтят разноцветные камешки. Из узкого горлышка на широкую ладонь выкатывается красный кусочек счастья Хатмы…
— Я купила двух девушек, поэтому попросила тебя прийти и сделать выбор. Одну кубару я подарю тебе, другую Хёску.
— А ему-то за что?
— В знак примирения. Посмотришь сразу обеих или по отдельности?
— Сразу. У меня мало времени.
Малика впустила в комнату девушек: те распластались на полу.
— Любую, — проговорил Иштар.
— Ту, что справа или слева.
— Мне всё равно. Я вижу, что у них хорошие фигуры. Этого достаточно.
Окинув взглядом обтянутые платьями упругие ягодицы и гибкие спины, Малика усмехнулась. Женские попы привлекают мужчин сильнее, чем женские лица.
— У тебя самый дорогой конь, самые быстроходные корабли и самая богатая страна. У хазира всё самое лучшее. Как ты выбираешь кинжал? Рассматриваешь только рукоятку или только лезвие? Ты смотришь кинжал целиком. Я хочу, чтобы мой подарок ты оценил полностью.
Иштар кивнул:
— Хорошо. Пусть снимут чаруш.
Малика велела девушкам подняться. Та, что выше ростом, расстегнула на её шее зажим и стянула с головы накидку.
Галисию трясло с такой силой, словно её окунули в прорубь и выставили на лютый мороз. Кровь отхлынула от щёк, взгляд застыл. Казалось, ещё секунда, и она потеряет сознание.
Взор Иштара был надменным. Тёмные губы не дрогнули, не изогнулась чёрная бровь. Сердце Малики ухнуло в яму. Неужели он охладел к дворянке?
— Скажи ей хотя бы слово, — попросила Малика. — Иштар, пожалуйста. Хотя бы одно слово, и мы уедем.
— Покажи мне вторую кубару.
— Это не кубара.
— Покажи!
Стиснув зубы, Малика сняла чаруш с головы Кенеш. Старуха упала на пол.
Иштар встал и направился к выходу из комнаты.
— Не уходи! — взмолилась Малика. — Поговори с ней! Иштар! Пожалуйста! Скажи ей хотя бы «прощай». — И вздрогнув от хлопка двери, выкрикнула: — Это точка, Иштар. Надеюсь, ты понимаешь.
Галисия уткнулась лицом в ладони и расплакалась: тихо, самозабвенно. А Малика смотрела в непрозрачное окно и пыталась вспомнить, когда последний раз дворянка смеялась.
***
День близился к концу. Жара не спадала, а небо, ровно, блестящее, будто покрылось коркой льда. Облокотившись на перила, Малика смотрела на притихший сад и ждала Иштара. Такой человек, как он, не упустит случая вытереть о женщину ноги.
Среди деревьев мелькнул тёмный силуэт. На аллею вышел Иштар и с решительным видом прошёл к лестнице. Прошуршав дымчатым плащом, взлетел по ступеням. Малика выпрямила спину и приготовилась к жёсткому разговору.
— Из дворца дважды выходила старуха, но никто из караульных не смог припомнить, чтобы она возвращалась, — произнёс Иштар и бросил на Малику тяжёлый взгляд, который словно придавил её к земле.
— Видимо, у тебя мало работы, если ты следишь за старухами.
— Выход женщин из дворца — редкое явление. О таком мне докладывают сразу. Начальник караула решил, что караульные не внесли в журнал время возвращения старухи. В преступной халатности обвинили три смены — тридцать шесть воинов, которые стояли на посту у входа в Приют Теней. Восемнадцать воинов были арестованы в первый день, ещё восемнадцать во второй.
— Тебе придётся их освободить.
— Ты покидала дворец в те же дни, что и старуха. И возвращалась с будущей кубарой. Якобы с кубарой. С тобой в паланкине сидела твоя старуха. Ты провела носильщиков, трое из них твои люди. Ты провела дворцовую охрану, которой запрещено досматривать паланкин шабиры. Ты провела мать-хранительницу, вынудив её пустить тебя в комнату Услады Глаз. Ты смогла обмануть всех, но не меня.
— Иштар…
— Я не закончил. Я приказал проверить дома, в которых ты побывала. Мне стало интересно: как же ты всё провернула? Сначала туда приходила старуха, потом появлялась ты. Носильщики, ничего не подозревая, оставляли паланкин возле дома супруги хозяина и ждали за углом, когда их позовут. Ты разговаривала с хозяйкой о каких-то пустяках и уходила. Вместе со старухой.
— Иштар…
Резким жестом он приказал замолчать:
— Хорошая шутка для шабиры. Тебе она сошла бы с рук, если бы ты не втянула в неё Альхару. Это он рассказал, у кого из его знакомых есть дочери. Может, даже помог тебе провернуть трюк со старухой.
— Альхару не трогай! Он ни в чём не виноват.
— Он твой соучастник! И если я прощу тебя, то буду вынужден простить его. Этого сделать я не могу. Никому не разрешено насмехаться над хазиром.
— Ты сам вынудил меня хитрить. Сколько раз я просила тебя поговорить с Галисией? Ты сорвал её с места, лишил родины, друзей, родителей. Ты попросил её руки, так найди в себе смелость объяснить ей, почему передумал жениться. Так поступают настоящие мужчины, а ты ведёшь себя как мальчишка: сегодня «хочу», а завтра «не хочу». У настоящих мужчин слова имеют ценность. Где ценность твоих слов?
— Я женюсь на ней.
Малика насторожилась:
— Женишься?
— Я так решил.
— Я рада.
— Завтра её подвергнут ритуалу Чести и определят день зачатия.
Малика вцепилась в перила.
Иштар посмотрел на её напряжённые пальцы:
