Опиумная война - Куанг Ребекка (читать лучшие читаемые книги TXT) 📗
Вообще-то они были больше похожи на синегардцев, чем Рин и Алтан.
За исключением языка, более быстрого и отрывистого, чем синегардский диалект, их практически невозможно было отличить от никанцев.
Ее раздражало, что мугенцы так похожи на никанцев. Она бы предпочла чудовищ без лиц, врага совершенно чуждого, как светловолосые гесперианцы за морем.
— Каковы ваши условия? — спросил Цзюнь.
— Наши генералы предлагают договор о прекращении огня на сорок восемь часов, пока мы будем вести переговоры о сдаче, — сказал главный делегат и указал на повозку. — Мы знаем, что после начала военных действий город не мог импортировать специи. Мы привезли соль и сахар. В качестве жеста доброй воли. — Делегат положил руку на крышку ближайшего сундука. — Вы позволите?
Алтан кивнул. Делегат поднял крышки, под которыми оказались белые и бурые кристаллы, сверкающие на послеполуденном солнце.
— Ешьте, — велел Цзюнь.
Делегат вскинул голову.
— Что-что?
— Попробуйте сахар. Так мы будем знать, что вы не пытаетесь нас отравить.
— Это был бы чудовищно неэффективный способ ведения войны, — сказал делегат.
— И все же.
Делегат пожал плечами и подчинился. Его кадык дернулся, когда он проглотил сахар.
— Не отравлено.
Цзюнь облизал палец, окунул его в сундук с сахаром и сунул в рот. Пожевал его и как будто разочаровался, не обнаружив никаких примесей.
— Только сахар, — сказал делегат.
— Отлично, — вставил наместник провинции Бык. — Отнесите это в столовую.
— Нет, — быстро вмешался Алтан. — Оставьте здесь. Мы раздадим это на городской площади. Понемногу для каждой семьи.
Он встретился взглядом с наместником провинции Бык, и Рин поняла, почему Алтан так сказал. Если подарки принести в столовую, дивизии немедленно начнут за них драку. Алтан связал наместникам руки, предложив раздать пайки горожанам.
В любом случае жители Хурдалейна уже начали из любопытства стекаться к повозке. Соли и сахара страшно не хватало после начала осады. Рин подозревала, что если наместники конфискуют сундуки для военных, народ взбунтуется.
Наместник провинции Бык пожал плечами.
— Как скажешь, малец.
Алтан осторожно осмотрел площадь. Учитывая присутствующих солдат ополчения, горожане посчитали безопасным собраться вокруг трех делегатов. Рин видела в глазах жителей откровенную враждебность и не сомневалась, что если бы не присутствие солдат, они разорвали бы мугенцев на части.
— Давайте продолжим переговоры в отдельном кабинете, — предложил Алтан. — Подальше от толпы.
Делегат наклонил голову.
— Как пожелаете.
— Император Риохай впечатлен сопротивлением Хурдалейна, — сказал делегат. Его тон был сдержанным и учтивым, несмотря на смысл слов. — Ваши люди отлично дрались. Император Риохай хочет передать свое восхищение жителями Хурдалейна, которые доказали, что они крепче всей остальной страны, населенной дрожащими трусами.
Цзюнь перевел его речь наместникам. Наместник провинции Бык закатил глаза.
— Давайте перейдем к той части, где вы сдаетесь, — сказал Алтан.
Делегат поднял брови.
— Увы, император Риохай не намерен нарушать свои планы относительно Никана. Продвижение на континент — священное право великой Федерации Муген. Ваше провинциальное правительство слабое и шаткое. Ваши технологии на века отстали от западных. Ваша изоляция сделала вас отстающими, пока весь мир развивался. Завоевание — лишь вопрос времени. Вся эта земля принадлежит стране, которая сумеет привести ее в следующее столетие.
— Вы явились сюда для оскорблений? — спросил Цзюнь. — Не слишком мудрый способ сдаться.
Делегат улыбнулся.
— Мы пришли только обсудить капитуляцию. Император Риохай не собирается наказывать жителей Хурдалейна. Он восхищен их бойцовским духом. Он считает, что их стойкость показала — они будут полезны Федерации. Он также добавил, что жители Хурдалейна станут прекрасными гражданами Федерации.
— Вот как, — сказал Цзюнь. — Вот что это за переговоры.
— Мы не хотим разрушать город, — сказал делегат. — Это важный порт. Центр международной торговли. Если Хурдалейн сложит оружие, император Риохай признает город территорией Федерации, и мы и пальцем не тронем ни одного человека. Всех горожан простят при условии, что они присягнут в верности императору Риохаю.
— Подождите-ка, — вмешался Алтан. — Вы хотите, чтобы капитулировали мы?
Делегат наклонил голову.
— Это щедрое предложение. Мы знаем, как страдает Хурдалейн. Ваши люди голодают. Припасов хватит всего на несколько месяцев. Когда мы прорвем осаду, то будем вести уличные бои, и многие погибнут. Вы можете этого избежать. Пропустите флот Федерации, и император вас вознаградит. Мы позволим вам жить.
— Невероятно, — пробормотал Цзюнь. — Просто невероятно.
Алтан скрестил руки на груди.
— Передайте своим генералам, что если вы развернете флот назад и сейчас же покинете этот берег, мы оставим вас в живых.
Делегат посмотрел на него с равнодушным любопытством.
— Вы, наверное, тот спирец с болот.
— Да. Именно я буду принимать вашу капитуляцию.
Уголки губ главы делегации приподнялись.
— Ну конечно, — спокойно сказал он. — Только ребенок может решить, что война закончится так быстро или так бескровно.
— Этот ребенок говорит от нашего имени, — отрезал Цзюнь со стальными нотками в голосе. Он произнес это по-никански. — Уходите и передайте императору Риохаю, что Хурдалейн никогда не склонится перед его островом.
— В таком случае все жители Хурдалейна умрут.
— Горделивые слова человека, чей флот только что сожгли дотла, — усмехнулся Цзюнь.
Делегат ответил на ровном и бесстрастном никанском:
— Поражение на болотах означает для нас лишь несколько недель задержки. Мы двадцать лет готовились к войне. Наши военные школы намного превосходят вашу жалкую Синегардскую академию. Мы изучали западные военные технологии, пока вы двадцать лет лелеяли свою изоляцию. Никанская империя принадлежит прошлому. Мы сотрем вашу страну с лица земли.
Наместник провинции Бык потянулся к топору.
— Или я прямо сейчас снесу тебе голову.
Делегат и бровью не повел.
— Убейте меня, если пожелаете. На острове в форме лука нас учат, что жизнь ничего не стоит. Я лишь один из миллионов. Я умру, но в следующей инкарнации опять буду служить императору Риохаю. Но для вас, еретиков, не склоняющихся перед священным троном, смерть будет окончательной.
Алтан встал. Его лицо побледнело от ярости.
— Вы заперты на узкой полоске земли. Мы превосходим вас числом. Мы забрали ваши припасы. Сожгли флот. Утопили оружие. Ваши люди наткнулись на ярость спирцев и сгорели.
— О, спирцев не так уж сложно убить, — сказал делегат. — Однажды мы с этим справились. Сумеем и во второй раз.
Дверь кабинета распахнулась. Вбежал Рамса, выпучив глаза.
— Это селитра! — заорал он. — Не соль, а селитра!
Все умолкли.
Наместники смотрели на Рамсу, словно не понимая, что он только что сказал. Алтан удивленно разинул рот.
И тут делегат запрокинул голову и расхохотался с несдержанностью обреченного на смерть.
— Помните, — сказал он. — Вы могли спасти Хурдалейн.
Рин и Алтан поднялись одновременно.
Она не успела дотронуться до меча, как в воздухе прогремел взрыв.
Только что она стояла рядом с Алтаном, и вот уже лежит на полу, оглушенная, с диким звоном в ушах, заглушающим все остальные звуки.
Рин поднесла руку к лицу, а когда опустила, на ней была кровь.
Словно компенсировав отсутствие слуха, перед глазами все стало слишком ярким, расплывчатые образы напоминали ширму в театре теней, все происходило одновременно и слишком быстро, и слишком медленно для понимания. Рин будто находилась в наркотическом дурмане, но это был не дурман, чувства просто отказывались смириться с происходящим.
Она увидела, как стены кабинета содрогнулись и сдвинулись, она была уверена, что здание рухнет и похоронит всех под собой.
