Восхождение самозваного принца - Сальваторе Роберт Энтони (бесплатная регистрация книга txt) 📗
— Он еще совсем мальчишка, — возразил он.
— Но этот мальчишка остался в живых только потому, что прекрасно владеет магией камней и сумел обуздать тигра, — напомнила ему певица.
— Не совсем так, — быстро поправил ее бывший монах. — Он лишь помог мне сосредоточиться и одержать верх над зверем.
— Во время сражения? — недоверчиво спросила Садья.
— Я знал, что и в своем человеческом облике смогу победить его, — раздраженно ответил бывший монах.
— Но в храбрости ему не откажешь, — сказала певица. — Как ни назови его — мальчишкой или Тай'маквиллоком, — дело не в имени. Он великолепно владеет магией самоцветов и столь же искусно — мечом.
— Так владеть мечом его могли научить только эльфы, — задумчиво произнес Де'Уннеро. — У него такой же стиль сражения, какой был у Элбрайна Виндона. А по силе владения самоцветами он напоминает Джилсепони.
Он тряхнул головой.
— Это никак не может быть простым совпадением!
— Я ничего не знаю об этом, — вздохнула Садья.
Она снова поглядела на пришедшего в себя Эйдриана.
Привязывая юношу к дереву, Де'Уннеро предусмотрительно заломил ему руки за спину.
— Взять хотя бы этот мешочек с самоцветами, — продолжал Де'Уннеро, подбросив его на ладони. — Вне церковных кругов только один человек владел таким, а потом этот мешочек таинственным образом исчез во время грандиозной битвы в Чейзвинд Мэнор.
— Значит, эльфы выкрали самоцветы и затем передали их этому юному воину, — не слишком уверенно предположила его подруга.
Де'Уннеро понял, что, невзирая на все его рассказы, маленькая певица не верила в существование эльфов.
— Может, эльфы послали этого воина отомстить за гибель Полуночника? — спросила она.
Бывший монах неопределенно кивнул. К чему гадать, если сейчас можно получить ответы на все вопросы? Прихватив мешочек, он подошел к дереву.
— Откуда у тебя эти камни? — спросил Де'Уннеро, нагнувшись к Эйдриану.
Юный рейнджер отвел взгляд.
Тогда Де'Уннеро ударил его по лицу.
— Я должен знать, ради чего сохраняю тебе жизнь, — сказал он, грубо повернув лицо юноши так, чтобы смотреть прямо в его голубые глаза, показавшиеся бывшему монаху странно знакомыми.
Эйдриан, как только мог, отводил взгляд прочь.
— У меня нет желания тебя убивать, — сказал Де'Уннеро.
Юноша вдруг повернулся и жестко поглядел на него.
— Ты бы не одолел меня без ее помощи, — процедил он сквозь зубы.
Де'Уннеро рассмеялся неистребимой дерзости побежденного им противника. На самом деле его впечатлили сила и умение юного упрямца. Он понимал, что в начале битвы недооценил все эти качества и едва только стал в них разбираться, как вмешалась Садья со своей музыкой. Впрочем, бывшего монаха не слишком волновало, хвастается этот юнец или говорит правду. Молодой Маркало Де'Уннеро немедленно развязал бы Эйдриана, вручил ему меч и быстро показал бы, чего стоят его хвастливые заявления. Но человек, глядевший сейчас в глаза своему противнику, считал, что молодой Маркало Де'Уннеро наделал слишком много глупостей.
— Откуда у тебя эти камни? — повторил он свой вопрос, поднеся мешочек к лицу Эйдриана.
Ответа и на сей раз не последовало.
— Зачем ты упрямишься? — спросил его Де'Уннеро. — Быть может, юный дуралей, я тебе вовсе не враг. И быть может, тебе совсем незачем умирать.
— А моему отцу нужно было умирать? — резко спросил Эйдриан, сверля Де'Уннеро глазами.
Тот смешался, не зная, что ответить. Может, отец этого мальчишки был одной из жертв тигра-оборотня? Возможно, он сын какого-то охотника из деревни Миклина. Или сын одного из разбойников, вторгшихся туда вместе с Садьей в то злополучное утро.
— Этого я не знаю, — честно ответил бывший монах. — А ты считаешь, он не заслужил смерти?
— Я этого тоже не знаю, поскольку никогда его не видел, — тихо и угрюмо ответил юноша.
Де'Уннеро вновь рассмеялся.
— Меня забавляют твои загадочные слова, — воскликнул он. — Но если ты не перестанешь говорить загадками…
— Полуночник, — прорычал Эйдриан.
Бывший монах оцепенел.
— Моим отцом был Тай'марави, Полуночник. И ты его убил.
Де'Уннеро понадобилось некоторое время, чтобы успокоить дыхание. Он уже догадывался об этом, но признание, услышанное из уст Эйдриана, прозвучало для бывшего монаха как раскаты грома.
— А ты, стало быть, Тай'маквиллок.
— Да, Ночной Ястреб, — подтвердил юный рейнджер.
— Тогда кто твоя мать? — быстро спросил Де'Уннеро, но Эйдриан опять отвел глаза.
Де'Уннеро снова ударил его по лицу и заставил взглянуть на себя.
— Я действительно сражался с твоим отцом, — признался он. — Мы несколько раз сходились с ним в поединке. Причины наших битв достаточно сложны, чтобы рассказать о них в двух словах. Но можешь мне поверить: я не убивал его. В этом повинен другой человек. А теперь скажи мне, кто твоя мать?
— Госпожа Дасслеронд из Кер'алфара, — почти без запинки ответил Эйдриан. — Единственная мать, которую я знал, да и та недостойна, чтобы о ней помнить.
Душевная боль, с какой юный рейнджер произнес эти слова, сразу же отразилась на его лице, что не ускользнуло от внимания Де'Уннеро. Правда, мысли бывшего монаха сейчас были заняты совсем другим… Этому мальчишке не больше шестнадцати. Пятнадцать лет назад Джилсепони была беременна. Маркворт уничтожил ее нерожденное дитя во время битвы на поле близ Палмариса. Во всяком случае, потом все только и говорили, что она потеряла ребенка.
Так не госпожа ли Дасслеронд спасла тогда Джилсепони от отца-настоятеля Маркворта?
Мозг Де'Уннеро лихорадочно работал. Если этот Ночной Ястреб — сын Полуночника, а Де'Уннеро чувствовал, что так оно и есть, тогда его мать — Джилсепони. Мальчишка, похоже, даже не подозревает об этом. И его глаза! Бывший монах прекрасно помнил эти голубые глаза. У Ночного Ястреба были глаза Джилсепони.
Маркало Де'Уннеро чувствовал, что победа, одержанная им сегодня, не шла ни в какое сравнение со всеми его прежними победами.
ГЛАВА 19
ПАМЯТЬ И АМБИЦИИ
Джилсепони стояла на поле с пожухлой бурой травой. Над головой серело небо. Женщина смотрела на такие же серые возвышавшиеся стены. Их камни, потрескавшиеся и выщербленные природной стихией, говорили о многовековой традиции веры, столь же давней и величественной, как и само королевство. Пожалуй, ни один человек в Хонсе-Бире не мог взирать на громаду монастыря Санта-Мир-Абель без глубокого внутреннего трепета. Аббатство стояло на самой вершине утеса, глядя на темные и холодные воды залива Всех Святых. Монастырские стены растянулись на целую милю. Украшенные искусной резьбой, увенчанные статуями святых и всех отцов-настоятелей аббатства, эти массивные стены также служили своеобразными скрижалями абеликанского ордена, символом его непреходящей силы. Кто-то, глядя на них, получал успокоение и уверенность, а кто-то…
В Джилсепони вид этих стен по-прежнему будил гнев и отвращение. В подземных застенках монастыря окончили свои дни ее приемные родители — Грейвис и Петтибва Чиличанки. Здесь же томился Смотритель. Если бы тогда Джилсепони и Элбрайн не спасли кентавра, его ожидала бы та же участь — быть замученным или брошенным умирать от голода. Здесь началось жуткое судилище над правдивым и стойким магистром Джоджонахом, которого затем сожгли у позорного столба на площади близлежащей деревни. За этими стенами долгие годы обитал некогда всемогущий отец-настоятель Маркворт, виновный в том, что она потеряла ребенка.
Как в свое время она мечтала разнести в прах этот монастырь!
Теперь Джилсепони, оставившая прошлое позади, могла подавлять в себе эти чувства. Она научилась видеть дальше своего гнева и горечи личных потерь. В истории Санта-Мир-Абель были не только мрачные и позорные страницы, и Джилсепони знала об этом. Ведь стены монастыря возводили те, кого вдохновляли высокие идеалы, кто верил, что помимо собственной личности и тусклой повседневности существует нечто более величественное. Здесь начинался путь таких воинов за добро и истину, как Эвелин Десбрис и Браумин Херд. Здесь в беспросветной тьме эпохи Маркворта для многих рождалась надежда.
