Хвосттрубой, Или Приключения Молодого Кота - Уильямс Тэд (читаем книги txt) 📗
— Когда мы оставили тебя… с тем зверем, — сказала она, — я уж и не ожидала, что снова тебя увижу. Казалось, весь мир разваливался на куски.
Она некоторое время шла молча. Фритти попытался было сказать что-нибудь ободряющее, но она остановила его пытливо-строгим взглядом.
— Шусти был полумертвый, весь окровавленный. По последнему туннелю я волокла его вверх за шею. Все падало, рушилось… грохотало, словно сражались какие-то гигантские существа. Наконец мы продрались из этого места в долину; она была под снегом. Там были еще и другие, измолоченные, вопящие. Мы были словно потерянные к а, спотыкались, валились в снег. Земля колебалась.
Тут они вышли на край Крысолистья. Перед ними простиралась чуть уходящая вверх равнина, скользкая от подтаявшего снега; капельки мерцали на листьях низкорослой растительности.
— Я увидела кого-то, — продолжала на ходу рассказ Мимолетка, — кто метался вокруг, громко крича и направляя Племя то туда, то сюда… это, конечно был Сквозьзабор. Я догнала его и рассказала, что произошло. Боюсь, в этот миг я была чуточку невменяемая, но принц понял. Он сказал: «Хвосттрубой? Юный Хвосттрубой?» Сквозьзабор не столь уж стар, но действует так, словно ему охота быть постарше. Во всяком случае, он сказал: «Слышать не хочу — только не юный Хвосттрубой — надлежит что-нибудь предпринять — любой ценой!» Ты знаешь, как он разговаривает. Ну, он собрал кучку соплеменников поздоровее, и я повела их всех назад к туннелю. И осталась с Шустриком, чей… который был очень слаб и плох.
Они нашли тебя, полупогребенного под грязью и камнями, и вытащили оттуда за миг до того, как остатки Холма содрогнулись, расступились… Я долго и знать не знала, жив ли ты. Была не в силах вынести ожидания, пока тебя отыскивали.
Фритти переступал через изогнутый корень и не различил выражения, которое было на мордочке серой фелы. На миг остановившись, чтобы отряхнуть и обсушить намокшую лапу, он спросил:
— Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что Холм содрогнулся, расступился? Боюсь, я как следует не помню, чем все кончилось.
— Я как раз и собираюсь тебе показать, — сказала Мимолетка.
Охваченные раздумьем, они еще какое-то время тащились вверх по покатой равнине. Наконец добрались до края долины, на которой стоял Холм.
Там, где Закот некогда раздвинул землю долины своею мрачной головой, был теперь широкий неглубокий водоем — земля просела, словно под тяжестью непомерно широкой лапы. Почва была черна, как крыло Каркаряка.
На обратном пути в Крысолистье Фритти снова попросился к Шустрику.
— Он пробыл со мной дольше, чем кто-нибудь другой, Летка, — заключил он.
Ее, казалось, обеспокоило то, что он употребил это сокращенное имя.
— Я вовсе и не пыталась тебе помешать, — горестно сказала она. — Просто посоветовала, как, по-моему, было бы лучше… Он сделался очень странным, — добавила она через миг.
— Кто мог бы его упрекнуть после всего, что он перенес? — возразил Фритти.
— Кто мог бы упрекнуть любого из нас?
— Знаю, Хвосттрубой. Бедный Шустрик. Да и Гроза Тараканов. — Фритти вопросительно глянул на нее, но Мимолетка печально покачала головой: — Я еще не спросила, но, пожалуй, знаю. Он был… Ну, ты слишком запоздал, чтобы помочь ему, верно?
Фритти взвесил свою тайну и решил сохранить ее.
— К тому времени, когда я нашел его… Грозы Тараканов не было.
«И это сущая правда», — подумал он.
— Такие печальные времена, — сказала Мимолетка. — Пожалуй, я отведу тебя к Шустрику. Завтра, ладно? — Фритти одобрительно кивнул. — Я его ведь не знала, — продолжала она. — Я о Грозе Тараканов. Понимаешь, я вовсе не хочу тебя обидеть, Хвосттрубой, но у тебя самые странные друзья и знакомые!
Фритти засмеялся.
— А на обратном пути я тебя перегоню! — сказал он, и они понеслись как одержимые.
Вместе с рассеянными лучами Раскидывающегося Света появились Сквозьзабор и другие гости.
Фритти, приободренный прогулкой, разглядел принца, вразвалку идущего сквозь подлесок; влага поблескивала на космах его шкуры. Бок о бок с ним шествовала изящная фигура Чутколапа. Вслед за радостным криком Хвосттрубоя раздались общие теплые приветствия, и три кота, два крупных и один небольшой с удовольствием разлеглись и заговорили.
— Говорят, Потягушево доверие к тебе полностью оправдалось, Хвосттрубой.
При веских словах Чутколапа Фритти чуть не принялся извиваться от удовольствия, но приличия, известные зрелому коту, подавили эту слабость, помешали ему ей поддаться.
— Я польщен, что великие охотники вроде принца и вас так считают, тан. Должен признать, что большую часть времени, которое я провел в том месте, мне следовало бы добиваться быстрой безболезненной смерти. Поистине следовало бы.
— Но ведь ты не умер, разве не так? — возликовал Сквозьзабор. — Что за блоха тебя за нос кусает? Чушь какая-то!
— А еще, говорят, послал за помощью белку, — улыбнулся Чутколап. — Необычно, но действенно.
На сей раз Хвосттрубоевы извивы стали ускользать из-под гнета приличий.
— Спасибо вам обоим, — сказал он. — Главное, впрочем, что вы пришли в Холм. Я видел это: это было замечательно. — Фритти отрезвел. — Я видел и то… чудовище, которое вызвал Живоглот. Ужасно… ужасно.
Чутколап кивнул:
— Такого существа просто не должно быть. Мне уже трудно припомнить, на что оно походило, до того оно было неправильно. Брряд во плоти. По-моему, я скоро буду радоваться, что не могу вызвать в памяти его облик. Но оно стало причиной тяжелых потерь. От него пал Мышедав, Харар упокой его могучее сердце, — он и другие, которых мне и не счесть.
— А… Толстопуз что… погиб? — тихо спросил Фритти.
Чутколап на миг умолк, призадумавшись; поднял голову, криво усмехнулся:
— Толстопуз? Он тяжело ранен, но выживет. — Тан рассмеялся: — Нужно кое-что похлеще даже и этого кошмара, чтобы прикончить старину Попрыгунчика.
Фритти приятно было узнать, что толстый воитель остался в живых.
Сквозьзабор улыбнулся, хоть в нем и чувствовалась несвойственная ему мрачность.
— Сгинуло множество храбрецов Племени, — сказал принц. — Много пройдет сезонов — больше, чем стволов в лесу, — прежде чем мир снова увидит такое сборище котов. Уйме славных ребят уже не подняться из земли. О-ох! — Розовый нос Сквозьзабора задергался от печали и гнева. — Ловимыш… и юный Обдергаш… Любопыш… Таны, худущий старый Камышар и Мышедав… Дневной Охотник и Ночной Ловец, мои лучшие вояки, — погибли, защищая меня, вот так. Они все в холодной земле, а мы греемся на солнышке.
Зримо скорбя, принц отвернулся и стал вылизывать себе хвост. Фритти и Чутколап уставились в землю. У Хвосттрубоя горело и щипало в носу.
— Но… но что же собирался сделать Живоглот? — выпалил наконец Фритти. — Почему это все случилось? О Муркла!… — выдохнул он: его впервые осенило.
— Лорда Живоглота… нет? Погиб?… — Он с тревогой взглянул на тана.
— Мы так считаем, — серьезно сказал Чутколап. — Мы с принцем об этом говорили. Если больше ничего не произойдет, мы обязаны доложить королеве, чем дело кончилось. Да, мы думаем, Живоглота нет. В тот последний Час ничто не могло уцелеть.
Сквозьзабор выпрямился.
— О, право слово, — сказал он, — это была та еще усокрутка… мясорубка!
— Что же произошло?
— Ну, — протянул Чутколап, — когда этот Яррос вылез из пропасти, мы пытались биться. Правда, он дрался как одержимый, нам пришлось отступить из пещеры.
— Отступить?! — выкрикнул Сквозьзабор. — Бежать! Поджав хвосты, как суеверные Пискли! И кто вас осудил бы?
— Некоторые остались, чтобы сражаться, мой принц… к примеру, Мышедав. — Одернутый, Сквозьзабор подал тану лапой знак продолжать.
— Так или иначе, мы вывалились во внешние помещения. Там встретили принца, проломившегося с отрядом сквозь Малые Ворота. Яррос пробивался наружу, но казалось, никакой цели у него не было — крушил на пути что ни попадя, и друга, и недруга. Казался умалишенным. Повинуясь какому-то побуждению, он превратил в развалины один из главных коридоров — это-то, по-моему, и спасло нас от полного разгрома. Кругом был хаос, Племя сражалось и погибало.
