Глориана, или Королева, не вкусившая радостей плоти - Муркок Майкл (бесплатные версии книг .txt, .fb2) 📗
Она была готова.
Ведомая провожатыми, она вошла в карету мастера Толчерда, и та повезла ее на остров, где мастер Уэлдрейк уже провозглашал сюжет Маскерада:
Голосу мастера Уэлдрейка, пищавшего сии строки почтительной толпе, недоставало обычной твердости. Он надел простую тогу, лавровую корону и сандалии, облачась, вероятно, в наиудобнейшую одежду из всех здесь представленных, будь то наряды зрителей в галерее, в окружаюших павильонах, на крышах и стенах самого дворца. Он читал по свитку, и по мере чтения участники переезжали через мостик из двора на остров: всякий рыцарь в доминирующем цвете, всякий при большом щите с начертанным на оном девизом играемого героя:
Уэлдрейк произносил имя, и означенный рыцарь воздевал копье: сир Амадис Хлебороб в серебряной кольчуге; лорд Вортигерн Гластонберийский в багровом доспехе и с пылающим мечом на щите; сир Орландо Хоз в зелено-красном, в алмазной рукавице на правой руке и тем же мотивом на баклере и накидке; сир Феликсмарт Гирканский, чей герб – разделенная корона, чей доспех – из меди; мастер Оберон Орм в синем с серебряной окантовкой, с геральдическим сломанным копьем; и мастер Периго Стрелдич в золотом доспехе, с кольцом в качестве символа. Против сей шестерки на другой стороне островка (ныне окаймленного бахромой мелких декоративных деревьев, над коими высились всадники) стояли оставшиеся шесть рыцарей, и мастер Уэлдрейк указал теперь на них:
Здесь расположились мастер Исадор Бьюцефал в черном доспехе и с вороном на гербе; мастер Марчилий Галлимари в доспехе без меток; сир Глухолес Спенс, брат юного сира Паломния, с броней бледно-желтой и сияющей луной на щите; лорд Кровий Рэнслей в огненно-алом с соответствующими символами; сир Кир Мальтийский в бледно-сером; сир Вивиан Сум стоял последним в чистейшем белом доспехе с черными крестами, его шлем закрыт, дабы означить слепоту.
Мастер Уэлдрейк удалился с моста, в то время как воззвала труба – сигнал рыцарям сойтись попарно с особо разупрочненными копьями, что сразу ломались. Затем все спешились и стали биться чудовищно грохочущими палашами безлошадно.
Сия потешная битва продлилась какое-то время, причем несколько состязающихся выказывали все признаки усталости, пока внезапно из шелкового павильона близ Западного Крыла не появилась обширная бронзовая сфера, катившаяся на внушительных медных колесах, украшенная рельефными элементами несметного числа видов, громыхавшая, скрипевшая, тащимая и толкаемая карлами, одетыми в гротескные дельфиньи костюмы и словно бы скользившими по земле. По бокам сферы в хитроумных пазах искрились и визжали фейерверки; замысловатая штуковина была перекатываема в направлении моста, и мастер Уэлдрейк, едва ли не чаячьим писком одолевая шум, продолжил декламацию:
Сфера перекатила дрожащий мост, карлы-дельфины, дотащив ее до дальней оконечности острова, попрыгали в воду и что было сил погребли к берегу, меж тем рыцари в великом притворном благоговении пали на колени, воздели руки, бросили оружие и уставились на повозку, что сделалась безмолвна. Мастер Флоре-стан Уоллис не без труда поднялся на ноги, отворил, напрягшись, упертый шлем, взмахнул руками и крикнул толпе:
(вирши своего сочинения – поставками Уэлдрейка он гнушался), а сир Амадис Хлебороб, Рыцарь Сребристого Оберега, вывел:
(Уэлдрейк же глумливо усмехнулся с другого конца моста и пожал плечами, стараясь донести до безучастной толпы, что автор сей поделки – кое-кто другой). И все-таки следует потворствовать министру Короны, думал он, даже будь сей дурковат, беспол, набит ученостью, но не знанием, напыщен, снабжен ушами, что не отличат соловьиную трель от болоночьего пука…
Уэлдрейк изможденными глазами смотрел, как повозка распалась надвое, обнаруживая грандиозного зеленого змия сплошь из папье-маше, с блескучей чешуей, глазами навыкате, языком набекрень и клацающими зубами, одно из лучших созданий мастера Толчерда. Что толпа сочла сие куда как величайшим покамест развлечением, стало ясно по шумливости. Теперь мимо Уэлдрейка продефилировали десятка два дев в легком льне. Овитые гирляндами нимфы были плясуньями, привезенными мастером Джозайей Патером, что жеманничал рядышком, гоня дев вперед. Те были юны, с недооформленными фигурами, мальчишисты, аппетитно гермафродитичны, ведомы одним из красивейших существ, когда-либо виденных Уэлдрейком (Митра! Сколь утонченная, нежно-юная тиранесса вышла бы из нее!). За ними фавн с огромными, порочными, блудливыми глазами передвигался вприпрыжку и дул в свирель, между тем из еще одного павильона, укрытого от толпы, донеслась музыка, представляющая фавнов эфирный глас.
Зеленый змий высвободился из сферы в направлении рыцарей, что выстроились перед ним, подъяв оружие, изготовившись к стычке.
Затем – новое преображение: змий будто сморщился и изнемог, делаясь чудным барком, что несла прекрасную великаншу, восседавшую на коралловом троне. Шести с половиной футов, блистательна, каштаново-золотиста, лучащаяся добродетелью, с остроконечной серебряной короной на покрытой вуалью голове, пламенеющая столькими драгоценностями, что всякий зрящий делался ослеплен, она воздела перламутровый жезл и одарила завороженных героев улыбкой, и девы плясали меж рыцарей, осыпая тех цветами, и фавн скакал и кружился, будто напаивая воздух чистой, как девичья слеза, музыкой, и девы сладко пели:
