Слово воина - Прозоров Александр Дмитриевич (книги регистрация онлайн бесплатно TXT) 📗
— Я вижу, у послушника голова разбита?
— Да, княже. Видать, палицей ударили али еще чем тяжелым.
— А было что похожее в башне?
— Нет, княже, не нашли.
— Странно… — Правитель остановился перед Олегом. — Ты чем биться привык, воевода?
Середин, не дожидаясь, пока его обыщут, достал из кармана кистень, протянул князю.
— В крови, — сообщил правитель, даже не взглянув на оружие.
— А саблю я вытер, княже, — почувствовав уже знакомый холодок предсмертного страха, ответил ведун.
— То правильно, — кивнул князь Гавриил. — Не то ржа железо съесть может. Говори.
— Отец Кариманид, — сглотнул Олег, — в светелку мою зашел и сказал, что зверь некий бесовский в башне скрывается. Колдовской силой зверь этот, грифоном называемый, морок на всех горожан наводит, дабы лагерь вражеский не видели. Сказывал, что словом своим молитвенным может зверя видимым сделать. Спросил с меня, как с воеводы твоего, отряд ратников, чтобы совладать с чудищем. А я не поверил, показать потребовал. Мы пошли в башню. Византиец произнес молитву, колдовские чары упали, и перед нами вдруг предстал грифон. Крылья у него орлиные, голова льва, когти, как рога у буйвола. И сразу озарение на всех снизошло: мы узнали, где лагерь хазарский стоит, откуда в набеги поганые приходят. Но тут грифон кинулся на нас, одного из монахов сразу когтем пронзил, другому голову разбил. Храбрый Кариманид схватился за ножик, что у послушника выпал, с ним на грифона кинулся. Я саблю выхватил, кистень, начал грифона бить и колоть. Мы звали стражника с башни, на верхней ступени ведь дрались, но он даже не повернулся. Видать, на него морок действовал по-прежнему. Отец Кариманид смог добраться до головы грифона и ударить его в глаз, но монстр вонзил свой коготь ему в живот, отбросил от себя. И стал умирать, ревя со страшной силой, размахивая лапами и крыльями. Я склонился к священнику, и тот прошептал, что завещает тебе, князь, достроить храм, посвятив его святому Дамиану, а главой христиан повелел выбрать достойного члена общины, но только из местных, чтобы корни пастыря местных прихожан в здешней земле находились. Тут грифон последний раз изогнулся перед смертью, коготь его ударил отца Кариманида в затылок, и тот умер. Грифон тоже умер и тотчас рассыпался в прах.
— В прах? — поджав губы, спросил правитель.
— В прах.
— Какой бред, — покачал головой князь. — В поруб его!
— Теперь я знаю, где лагерь хазар, княже! — выкрикнул Олег.
— Ложь!
— Знаю…
— Постой, княже, — вскинул руку Дубовей. — А если это правда?
— Как ты можешь, глупец, поверить хоть единому слову этого убийцы? — оглянулся на него князь. — Это самая дикая ложь, которую я слышал в своей жизни!
— Остановись, княже, — подошел ближе воин. — Ты же видел, как отважно сражался с хазарами этот странник. И он не глуп, чтобы придумывать небылицы, в которые не поверит никто. Будь он виновен, сказал бы, что монахи дрались между собой, подбросил бы им кистень.
— Я знаю, где находится лагерь хазар, — повторил Середин.
— Он слишком хитер, Дубовей, и придумал слишком сложную ложь. Грифон в башне! Нет, он лжет. Он убил священников, слуг Господа. А теперь собирается заморочить нас.
— Я знаю, где находится лагерь хазар, — уже в третий раз сказал Олег, надеясь, что хоть кто-то обратит на его слова внимание.
— На башне стоял ратник! — напомнил воин. — Если странник лжет, если не было грифона, если никто не насылал на нас морок, то почему мы до сих пор не нашли хазар? Почему караульный не вступился за византийцев, что дрались рядом с ним, хотя шум схватки услышали даже снизу? Спроси варяга с башни, княже!
Правитель, играя желваками, немного подумал. Потом, повернув голову к витязю, кивнул. Тот хлопнул по плечу одного из ратников, пошел к лестнице под башней.
— Я знаю, где находится лагерь хазар. — В наступившей тишине слова ведуна прозвучали громко и отчетливо.
— На колу расскажешь, — пообещал князь.
Караульного на смотровой площадке меняли долго, очень долго. У Середина шея затекла держать голову повернутой к каменной арке. Наконец ратник, недоуменно оглядываясь на своего командира, вышел во двор.
— Что случилось во время твоей смены, воин? — сурово спросил правитель.
— Ничего, княже, — пробормотал скуластый варяг, с изумлением глядя на мертвые тела.
— Ты уверен? Расскажи, что видел с башни, что слышал на ней?
— Лодки рыбачие к городу приставали. Ладья вроде торговая одна пришла. Хазары не показывались…
— А ночью?
— Ничего ночью не случалось, княже. Тихо было.
— И все-таки это ты убил отче, — покачал головой князь. — Сердцем чую, ты это сотворил!
— Грифон открыл, где находится лагерь хазар. Я могу его показать!
— Ты лжешь!
— Дозволь, княже… — подошел почти в упор Дубовей. — Дозволь проверить его слова? Коли лжет, кол от него никуда не спрячется. Коли правда… Тогда, стало быть, страннику слава, хазарам смерть, а городу покой. Дозволь, княже?
— А коли он, отца Кариманида зарезав, теперь дружину в засаду заманить желает?
— Малой силой схожу, княже. Потерять ничего не потеряем, а выиграть сможем многое…
— Забери у него оружие, и в поруб, — после мучительного колебания решил правитель. — Пусть поживет день лишний, пока у реки кол вкопают. А ты, Дубовей, головой за татя отвечаешь! Коли сбежит во время поездки вашей, ты вместо него ответчиком станешь. Согласен на то?
— Воля твоя, княже, — поклонился воин. — Согласен.
Разумеется, толком поспать Олегу не удалось — никаких топчанов в подвале под детинцем не предусматривалось. Имелась только большая охапка давно перепрелой соломы, которую, вдобавок, кто-то постоянно жрал — из глубины кучи доносился старательный хруст. Были здесь, наверное, и крысы, но кидаться сразу на нового постояльца они не решались: не знали пока еще, насколько он опасен. Впрочем, имелись и плюсы. Не было в порубе, к счастью, клопов и столь любимых авторами комиксов рассыхающихся скелетов; не было и соседей. Да оно и не удивительно: не видел князь причин кормить из своего кармана лишних захребетников. Коли виновен — веревка и сосна у дороги, оправдан — пинка в одно место и пожелание счастливого пути. Нечего задарма хлеб жрать, его руками зарабатывать нужно.
На соломе Середин укладываться не стал. Присел в уголке, прислонившись спиной к стене, прикрыл глаза, с тоской вспоминая мягкую медвежью шкуру. Иногда он слышал близкий писк, приоткрывал глаза, громко цыкал и снова смыкал веки, находясь на границе дремы и бодрствования. Ноги потихоньку затекли, и ведун совершенно перестал их чувствовать. Холод камня за несколько часов пробился сквозь толстую кожу косухи, а свитер, как назло, для ночной вылазки Олег не взял. Ничего. Одну ночь перетерпеть можно. А там — или пан, или пропал.
Наконец дверь распахнулась, внутрь ударил яркий луч света.
— Эй, где ты там, победитель грифонов? — послышался веселый голос Дубовея. — Вылезай, на прогулку пора.
Олег с трудом разогнул колени, доковылял до выхода, оперся руками о косяки:
— Чему радуешься?
— Черноризники со двора пропали, и на душе честному человеку светлее, — посторонился воин. — Опять же, сегодня, мыслю, хазар разгромим. Коли ты, конечно, на кол сесть не предпочтешь.
— Уже вкопали?
— Токмо лесорубов на тот берег послали. Князь еловый заказал. Дабы сиденье пошершавее получилось.
— Заботливый, — кивнул Середин, потряс коленями, приводя ноги в нормальное состояние. — Это радует…
Он сделал еще несколько шагов, уже не так качаясь. Увидел свою оседланную гнедую. Без сумок, естественно, но зато с щитом у луки, как и положено при воинской оснастке. Доковылял до лошадки, погладил ее по морде, потом взялся руками за луки, несколько раз присел и встал, потом резко поднялся в седло.
— Отворяй ворота! — скомандовал Дубовей, взял от стены длинную рогатину, с нею уселся на каурого скакуна, дал шпоры. Вслед за ним поскакало десятка полтора ратников.
