Темные времена (СИ) - Виноградова Мария Владимировна "Laurewen" (читать книги полностью без сокращений txt) 📗
Где‑то после полудня Исэйас вообще перестал понимать, что происходит вокруг, словно погрузился в полудрему: сказывалось и напряжение прошедшей ночи, и усталость, накопившаяся за многие дни пути. Пришел в себя он только после того, как его ветряной дух резко остановился, едва не сбросив седока на землю. Мальчишка заполошно вскинул голову, бросил повод и потер глаза руками.
Хес с кем‑то разговаривал. Раздраженно, отрывисто, на певучем языке фейри. Едва заметная призрачная фигура, сплетенная из потоков воздуха, качнулась в сторону, пропуская охотника, и духи ветра вновь прянули вперед.
– Кто это был? – полюбопытствовал Исэйас, рискуя нарваться на еще одно заклятие безмолвия.
– Сильфида, – коротко ответил Хес. – Мы миновали внешний кордон. Через пару часов остановимся, отдохнем – и у нас на пути Большой Разлом.
Охотник отвернулся и вновь намертво замолчал – послушник понял, что больше не добьется от него ни слова.
Стоило им только остановиться, повинуясь вскинутой руке Хеса, Исэйас со стоном сполз по боку жеребца и повалился на траву, раскинул руки в стороны и блаженно прикрыл глаза. Рабикан осторожно переступил через внезапно образовавшееся препятствие и ткнулся мягким храпом послушнику в плечо. Мальчишка с трудом разлепил глаза и сел, сжимая гудящую и грозящуюся развалиться на две половинки голову.
– Держи, – сунул ему в руки кусок вяленого мяса и краюху хлеба Хес.
Исэйас несколько заторможено огляделся: в паре шагов от него весело пылал небольшой костерок, лошади уже были расседланы, а на земле сооружены лежаки. Парнишка смутился: обычно все это делал он, но сегодня силы совсем покинули его. Ему показалось, что, мешком рухнув с коня, пролежал так от силы несколько мгновений, но по всему выходило, что он просто провалился в забытье не меньше, чем на четверть часа.
Исэйас, чувствуя, как перестают повиноваться руки, с трудом дотянул кусок до рта, умял предложенное в единый миг и завалился на лежанку, мгновенно засыпая.
* * *
Разъяренное рычание, сменившееся отборной бранью, заставило мальчишку подскочить на месте, ошарашенно хлопая заспанными глазами и судорожно сжимая в руках скомканное одеяло.
Ролло крутился вокруг почти потухшего костра и крыл Хеса такими словами, что у Исэйаса, имеющего неосторожность прислушаться к изрыгаемым оборотнем ругательствам, покраснели уши. Самого же объекта гнева нигде не было видно. Как и его рабикана, да и дорожного мешка вдобавок.
– Сбежал, паршивец! – наконец смог выдать что‑то цензурное баггейн. – Ну попадись он мне, гаденыш!
– Как сбежал? – глупо переспросил Исэйас и растерянно оглядел место ночлега. – Почему он ушел?
– Потому что мозги отморозил, не иначе! – яростно рявкнул Ролло и опустил вытянутую морду к земле, принюхиваясь.
Последовавший за этим нехитрым действием вой мало напоминал звук, что может издать волкоподобное существо. Хриплый, с клокочущим в горле бешенством скулеж, переходящий в хрип – баггейн крутился на месте, чихая и раздирая лапами потерявший всякую чувствительность нос. Кажется, идея с выслеживанием беглеца по запаху безнадежно провалилась.
– Совесть его, судя по всему, заела, – буркнул баггейн, отвечая на отчаянный взгляд Исэйаса. – Этот… фейри… знал, что по собственной воле мы его одного не отпустим к карсуру в пасть, вот и сбежал втихаря, вымотав нас дневным переходом, – Ролло сморщил нос и обнажил клыки. – А тут какой‑то дряни набрызгал – у меня теперь нюх на пару дней отшибло, не меньше.
Послушник поджал губы, молча скатал одеяло и прикрепил его к чересседельной сумке.
– Мы так и уйдем? – тихо спросил он, и оборотень замер, внимательно прислушиваясь к его словам. – Просто бросим его одного, дадим возможность сдохнуть, как собаке, по собственной глупости бросив вызов тому, кто значительно сильнее? И только потому, что он не желает нашей помощи?
– Он не желает нашей смерти, – поправил баггейн и досадливо клацнул зубами – упоминание о собаках его нервировало. – Темный, ну почему я в облике этой псины с совершенно бесполезным против его зелий набором качеств?
– Нам просто нужно сообразить, куда двигаться, – уверенно сообщил Исэйас и закопошился в сумке.
Ни Хес, ни тем более Ролло не помнили, что именно у мальчишки, сейчас с облегчением вознесшего хвалу собственной запасливости, в заплечном мешке хранилась старая карта этих земель, начертанная еще тогда, когда здесь безраздельно властвовали люди, а потом дополненная отчаянными путешественниками, сумевшими не только проникнуть на враждебные территории, но и вернуться обратно. Желтый, истертый и хрупкий от времени пергамент послушник перед уходом из Гильдии немного подержал в растворе, рецепт которого придумал сам, еще когда был учеником магистра Гаюса – методом проб и ошибок, в также десятков безвозвратно потерянных или безнадежно испорченных архивных документов. Зато результат превзошел все его ожидания – хрупкая бумага стала плотной и эластичной, словно искусно выделанная тонкая кожа, а чернила, сколь древними ни были бы записи, могли не бояться даже морской воды.
И теперь мальчишка торопливо стянул со скатанной трубочкой карты ленту, которой заботливо обвязал пергамент, и расстелил ее на траве. Ролло одобрительно глянул на Исэйаса и любопытно сунул нос ему через плечо.
– Вот здесь, – парень провел пальцем по извилистой тонкой линии, протянувшейся от Волчьего Перешейка вглубь земель Неблагих, – Большой Разлом. Его смог отметить один из сорвиголов, Нейсар Быстрый, из числа тех, кто рискнули наведаться к фейри уже после того, как завеса перестала быть непреодолимой, и вернулись живыми. Пересекать его, судя по оставленным записям, лучше всего здесь, – мальчишка обозначил точку входа. – Хес обмолвился, что именно в этом месте находится подземный ход, пробитый нежитью, и ядовитых испарений, разъедающих плоть, там практически нет.
Баггейн растянул пасть словно в улыбке.
– А это, – ободренный одобрительным взглядом оборотня, Исэйас воодушевился: – Аббатство. Мы же находимся где‑то здесь. Нам следует двигаться на восток, а через дневной переход забрать к северу. Я не знаю, сможем ли мы догнать Хеса – слишком большая фора у него, – но дойти до Обители нам вполне по силам.
– Тогда не будем рассиживаться, – хрипло выдохнул Ролло, уткнулся головой в спину мальчишке, заставив подняться с земли, и подтолкнул его в сторону нетерпеливо взрывающегося копытом землю рабикана. – Нам стоит поспешить, пока этот полоумный не устроил очередное светопреставление – это будет вполне в его духе.
– Мы за кого переживаем? – хихикнул послушник, взлетел в седло и тронул коня пятками. Ветряной дух сорвался с места, и в привычном мелькании вновь слился в единую линию прозрачный, редкий лесок. – За Хеса или же за несчастного Наблюдателя, волею собственной глупости оказавшегося на пути тайфуна по имени Вечерняя Звезда?
* * *
Этот запах был повсюду. Щекотал ноздри, черными пятнами пепла оседал на грязной, изодранной рубахе, но он упрямо брел вперед, с трудом пробирался сквозь завалы, разрушенные дома и черные, словно остывший деготь, трещины в плоти земли. Видел истерзанные тела, не похожие на людей, под обломками, и каждый раз сердце замирало – он боялся до дрожи в руках, что увидит сейчас мертвые, незрячие глаза тех, кого он так долго искал.
С самого утра Альв без отдыха помогал сначала разбирать обугленные остовы домов, откуда еще доносились едва слышные мольбы о помощи, вытаскивал полумертвых людей из‑под туш Тварей – фейри сражались ночью, словно бешеные, не смотрели, был ли из смертных кто‑то рядом, и Иные придавливали мертвыми телами пытающихся спастись раненых людей.
Лекарей не было, как и не было тех, кто мог бы хоть чем‑то помочь умирающим. Фейри только разводили руками и качали головами: золотоволосая красавица Леверн сказала, что эта земля осквернена настолько, что целительная сила их чар разбивается о впитавшуюся с кровью Тварей чуждую силу, словно река о заградительные заслоны. И кузнец надеялся, до последнего лелеял искорку тепла в душе, что знахарки, Антхеа и Деа, живы и смогут помочь тем, кто корчился в невыносимых муках в Гильдии Охотников. До того самого момента, как нашел отделанный серебром, свивающимся в замысловатые руны, арбалет, принадлежавший темноволосой девушке – поломанный почти в щепки, со следами огромных зубов на металле. Но даже после этого мужчина слепо брел в густой молочный туман, заглядывал с незрячие глазницы опустевших домов, надсадно кашлял, когда пепел попадал в легкие вместе с воздухом. Голова кружилась, грудь сдавливало обручами – поломанные ребра болели до цветных кругов перед глазами, отзываясь стоном на каждый вздох.
