Змеевы земли: Слово о Мечиславе и брате его (СИ) - Смирнов Владимир (читать книги без сокращений txt) 📗
— Складывай неровные.
— Я считал. Через год будем складывать тысячи. Нужна помощь в расчётах.
Вот так. Одна глупая идея отвлекла от строгого порядка. Теперь нужно выправлять. Нехватка сотников сама по себе не страшна — они и тысячей смогут управлять. Да только зачем в городе тысяча змеёнышей? Какие караваны они будут охранять? И что подумают люди, если увидят, что охрана стала больше похожа на армию? Нет, отряды надо «размазать» по всем землям так, чтобы их было не очень заметно.
— Понятно. Пойдём в Башню, поедим и начнём считать. Я принёс бляхи, надо возместить потери.
Настоящего, способного к перевоплощению в человека, Змея можно выносить за сто лет. Для этого яйцо должно вызреть в утробе матери — ещё год. Сто один год. Для планов Грома — непозволительно долго. Шесть яиц лежат в гнезде, дожидаются срока. А здесь, в Котловине — яйца незрелые. Больше дюжины лет не вынашиваются — змеёныш рождается сам. И, почему-то похожим на человека. Не человек, нет. Крылья, чешуя, роговый нарост во всю голову, короткий хвост, мешающий сидеть, отчего все змеёныши предпочитают стоять или лежать. Но, вообще-то, поработать — можно кое-как замаскировать. Люди, вон, ещё не догадались, хотя были так близки к этому. Не отвернулись боги, обещали удачу в поисках.
После прихода Мечислава Гром вернул отозванные отряды обратно в города. Мальчишка принёс дивный подарок — договор со степняками. И, хотя они один договор уже нарушили, есть надежда: увидев силу Змеевых земель, поберегутся. Сейчас же, перед большим рывком в Океан, надо проследить за потоками грузов и продовольствия: расчёты показывают — даже объединённая земля не способна провести больше трёх колонизаций за раз. Это значит — если не разбрасываться и провести всего одну, то она будет успешной наверняка. Осталось выбрать направление. Но флот пусть строят все — надо учиться плавать во все стороны. В любом случае, армады нужно набирать из разных народов, сохраняя при этом родные наречия на Большой земле.
«Нельзя ломать народы», сказали боги так ясно и громко, что не понятно, почему этого не услышал Вторак. Послушался, да — но не услышал. Быть может, они кому-то другому говорили? Нет, боги говорят сразу всем. И на мысль «изменять народы» боги промолчали. Значит — можно? А если волхв был занят спасением Мечислава и его жены, и, просто не услышал? Тоже странно. Для Змея нет сложности в том, чтобы рассчитывать планы вынашивания кладок, размышлять о том, куда направить флот и прислушиваться к бормотанию богов. Почему же люди так глухи, что для общения с богами им нужны уединённые места и полный покой?
— Вот. Это сдвинет ошибку в нужную сторону. Через два месяца она сдвинется ещё раз и встанет на нужное место.
Крылак посмотрел на пергамент, едва заметно кивнул.
— Да. Но выправится лишь через год. Что делать всё это время?
— Делай, как тут указано, некоторое время сотни будут выходить с перерывами. Я отправлю ту, свежую сотню в Раджин — там сейчас самые большие потери. А с западных земель караванщики сами придут сюда и возместят отряды. Тогда ошибка выровняется ещё быстрее.
— Большой перерыв.
— Ничего, это не критично. В землях вроде бы наладилось, война отступила.
Крылак посмотрел на Отца:
— Отступила? Но не ушла?
— Никогда, сын, война не уйдёт навсегда. В любой миг найдётся что-то, чего ты не заметил, или не учёл. Потому и надо как можно скорее найти Змееву Страну. Если не найдём — погибнем. Для того и нужна твоя жертва. Спасти всех нас.
Крылак поклонился, сложив руки на груди:
— Я понял, отец. Прости за дерзость.
— Полно. «Мы все полны отчаяния. И только наша цель исцеляет нас». Помнишь?
Крылак кивнул, обнял отца.
На верхней площадке Гром откинул палку к парапету, с хрустом в суставах разобрал «капюшон», расстегнул бляху под подбородком и расправил крылья. Несколько раз глубоко вдохнул, встал на четыре и начал оборачиваться.
Взмахнув крыльями, Змей взлетел, кругами набрал высоту и направился в сторону уходящей свежей сотни. Надо же, ещё не спустились с горы, придётся дождаться — на склоне нет мест, куда можно приземлиться. Всё собирался сделать несколько площадок, да то было в Змеевом обличье. Перекидывался человеком — снова забывал: нужда отпадала. И так это, если выражаться на меттлерштадском — чисто по-драгуньи всё, что Гром рассмеялся, набрал самую большую высоту, на какую способен, и парил в вышине, наслаждаясь полётом и ожидая, пока дети не спустятся к подножью.
Глава третья
Воин раскрутился с такой скоростью, что мечи в его руках слились в косой круг. «Созвездия смерти». Первое, базовое движение в этой школе. Круг к земле надо держать под определённым, выверенным тысячелетиями, углом. Только так можно избежать ответного выпада. Полы длинного до пят кафтана разошлись, пятки мягких тапочек не касались земли — базовое движение требуется исполнять на носках. Левая нога — опорная, правая — раскручивает тело. Причудливая шапочка непонятно как держится на голове.
— Наоборот! — крикнул наставник.
Неуловимым движением, не понижая скорости, воин вывел мечи так, что они сами закружили его в обратную сторону. Теперь опорной стала правая нога.
— Считай! — наставник выставил перед собой три пальца.
— Три!
— Считай!
— Пять!
— Считай!
— Два!
Второе базовое движение — держать противника во время бешеного кружения. Впрочем, оба движения отрабатываются одновременно и трудно сказать, которое из них — первое.
Третье базовое — говорить. Вернее — кричать. Никогда не знаешь, в какой момент тебя застигнет противник. Может быть, ты бежишь? Или поднимаешься по ступеням? Или, быть может, несёшь тяжёлую корзину? Дыхание должно оставаться ровным всегда. Для того наставник и заставляет выкрикивать ответы — лучше способа сбить дыхание не найти. Односложные — ещё цветочки! Лучшие воины умудряются читать стихи, попадая в такт стучащего посоха наставника. Или даже декламировать по памяти «Уложение о добродетели»: трактат, изобилующий такими зубодробительными оборотами, что не всякий на едином дыхании сможет прочитать хотя бы одно предложение, тем более — понять его смысл с первого захода.
Этот воин ещё очень молод: пять лет от роду. Его ученический путь только начинается: всего год подготовки. Милосердный наставник не давал ученикам слишком сложных заданий… не больше, чем позволял предел их возможностей. Потому его школа и считается «мягкой». «Жёсткие» школы требуют превзойти себя: через силу, слёзы, растяжения и переломы. «Мягкие» доводят каждое движение до совершенства, вынуждая ученика скучать при выполнении и самостоятельно подниматься к вершинам мастерства. Люботытство — девиз «мягкой» школы, таран — «жёсткой». На поле боя они дополняют друг друга, но ещё никому толком не удавалось сшибить их вместе: количество побед и поражений примерно одинаково. Всегда в чью-то пользу, но перевес можно списать на погрешность.
— Стой! — крикнул наставник.
Воин остановился, замер статуей, лишь заметно дрожат колени. Это ничего, пройдёт совсем немного времени, ноги тоже научатся «упругой жёсткости». Наставник об этом не скажет: пусть воин учится успокаивать натруженные суставы сам. А учитель покажет.
— Дыхание сбилось. Иди в зал медитаций, тренируй.
— Да, учитель.
Мальчик поставил мечи на стойку, по извилистой, посыпаной мелкой галькой, дорожке побежал к главному зданию.
— Следующий. Взять мечи. «Созвездия смерти». Начинай!
Второй мальчишка завертелся смерчиком, в точности повторяя движения первого.
Наставник смотрел на него и размышлял о превратностях судьбы. Тысячелетиями монастырь хранит древнейшую технику, над которой смеются все, кто хоть что-то понимает в боевых искусствах. Неоправданная суетливость движений, резкие переходы там, где достаточно техники простого рычага. Тычки, уходы, финты, антифинты, ложные и противоложные уколы и нарубы. Невероятные сплетения пальцев перед ударом и неуклюжие стойки и движения ног. Порой — удивительные, противоестественные изгибы позвоночника. Ни один человек, обучающийся искусству убийства, не может похвастаться такой грацией движений, как хинайский боец. Правда, для борьбы с современными воинами это искусство не годится — слишком вычурно.
