Клинки и крылья (СИ) - Пушкарева Юлия Евгеньевна (серии книг читать бесплатно TXT) 📗
— Давайте зайдём, — пожал плечами Альен, пытаясь сделать голос максимально равнодушным. Бессмертным незачем знать, как его притягивает и трогает каждая мелочь в Золотом Храме.
Внутри оказалось большое, на дюжину шагов в диаметре, «гнездо» из вороха шерсти, ниток и лоскутков. Вся эта куча чужеродно темнела на золотом полу, высотой достигая колена Альена. В «гнезде», в уютном углублении по центру, покоились громадные яйца — белоснежные, с синими и фиолетовыми разводами. Стояла непроницаемая тишина. Альен, затаив дыхание, как-то забыл о тяжести своей ценной ноши; ему захотелось коснуться одного из них… Точно громадные, в локоть длиной, белые камни; но наверняка хрупкие, как морские раковины. Бадвагуру бы понравились.
На мгновение Альен закрыл глаза. Что за шутовской талант — снова и снова сознательно причинять себе бесполезную боль?… Конечно, Бадвагуру понравилось бы, но ему никогда не побывать на западном материке. Не увидеть драконов, как он мечтал.
И сейчас, в двух шагах от разрыва, нет никакого смысла об этом думать.
— Можешь подойти ближе, Альен, — проворковала Сен-Ти-Йи, впервые за долгое время (как это её угораздило?…) назвав его по имени. — Они не кусаются… Период вылупления ещё не скоро, верно?…
Мельпомена хмуро кивнула. Она явно не была настроена видеть кого-нибудь без чешуи и кожистых крыльев — либо без бесконечной жизни.
Поближе подкрался не сам Альен, а Ривэн, поощряемый ослепительными улыбками Поэта. И тут же отшатнулся:
— Там внутри что-то… похоже на кровь.
Закатив глаза, Мельпомена перекинула через плечо роскошную косу.
— Клянусь Хаосом, я не встречала более… кхм… тугодумного смертного. Хотя и ваши предки, разумеется, сообразительностью не отличались… Естественно, там кровь. И зародыши драконов. Скорлупа тонкая, поэтому они видны.
— Благодарим за пояснения, досточтимая, — как можно язвительнее протянул Альен, в то же время отмечая, что черноволосая тауриллиан всё больше ему нравится. Такого ядовитого жала он не встречал со времён Ниамор… И такой любви ко всему ушедшему. — Мы можем…
— Другой твой друг понял бы сразу. Не так ли, Альен? — спросила Сен-Ти-Йи. Альен вздохнул. Ему остро захотелось оказаться где-нибудь подальше отсюда — или освободить руки, чтобы атакующее колдовство творилось надёжнее.
— Понятия не имею, о ком ты, досточтимая. Не так уж много у меня друзей.
К тому же все они мертвы, за исключением Алисии. Наверное, её бы тоже постигло какое-нибудь несчастье, если бы он вовремя и благоразумно не покинул Кинбралан…
— О том, ради кого ты на самом деле здесь, — не отставала Сен-Ти-Йи. Поэт тронул Альена за плечо; от его прикосновения охватывало солнечное тепло, но одновременно почему-то потянуло отстраниться и как-нибудь заслонить мирно сопящую Тааль.
Кстати, если приглядеться, у неё всё-таки довольно тонкие черты — мимоходом заметил Альен… Пара месяцев в Академии или Энторе, и из неё выковали бы образцовую юную леди: размалёванную пустышку, которая спит до обеда, пишет с ошибками и любезничает заученными фразами, а в храмах благочестиво возводит глаза к небу.
Впрочем, с тем же успехом она могла бы быть купеческой дочуркой, или скромной крестьянкой с сосредоточенно-тупым взглядом, или весёлой служанкой в трактире… Или, например, служительницей богини Льер в струящихся голубых одеждах.
Но Тааль здесь, а не в его части Обетованного, и она не подходит ни для одной из этих ролей. Лучше бы духи оставили её полуптицей — чтобы все эти неуместные сравнения не лезли в голову…
Думать о чём угодно, о ком угодно, кроме Фиенни. Не впускать их в своё сознание.
— Ты имеешь право не отвечать, дорогой гость… — вмешался Поэт. Альен вопросительно приподнял бровь: он не припоминал, чтобы до этого тауриллиан брались рассуждать о том, на что он имеет или не имеет права. Очень самонадеянно. — Следует быть сдержаннее, старая подруга, — с мягким укором сказал он Сен-Ти-Йи.
Та неожиданно разозлилась:
— Сдержаннее? А сколько ещё веков ты согласен просидеть здесь, прижатый к морю Пустыней Смерти? Долго ли, стихотворец?… Я, например, не выдержу больше и года.
— А выдержать придётся всего-то вечность… — злорадно пробурчал Ривэн. Все, кроме Альена, сделали вид, что не расслышали.
Поэт томно вздохнул, пошевелив золотыми пальцами. Мельпомена тем временем занялась драконьей кладкой: плотнее обложила мехом яйца, порозовевшие сильнее остальных, с умилением погладила скорлупу одного из них… На её бледном лице появилось то же умиротворённое выражение, которое Альен приметил у озера. Он снова задумался об их с Мельпоменой сходстве: он тоже обычно предпочитал проводить время в обществе чего-то неживого или, по крайней мере, неразумного.
Мало приятного в таком сходстве.
— Я готов ждать столько, сколько потребуется, пока Повелитель Хаоса не примет решение, — льстиво промурлыкал Поэт. — Все мы сейчас в его власти… Ты просто слишком устала, Сен-Ти-Йи. Тебе нелегко дались годы в бренной плоти, дряхлой и не способной к метаморфозам… Я понимаю. Сделанное тобой — это подвиг для всех нас.
— Нет никаких «всех нас», — сурово исправила Мельпомена. — Есть ты, я, она, Цидиус, Варгарат… По отдельности. Так было и будет всегда. Я не желаю барахтаться в толпе и провонять чужим потом.
— Верно, — кивнула старушка. — Я делала то, что делала, потому что считала это нужным. Для себя. Не надеялся же ты на жертву ради всех нас? — трудно было вообразить более колючее ехидство, чем в этих словах.
Казалось, Сен-Ти-Йи ненадолго позабыла о Ривэне и даже об Альене с Тааль на руках; в чёрных глазах под пергаментно-тонкими, морщинистыми веками горели уже не гордыня и змеиная мудрость, как прежде — там был расчёт, ледяной и ничем не прикрытый.
Ривэн нахмурился недоумевающе, а потом с тоскливым видом потёр громко заурчавший живот.
— То есть, вы хотите сказать… У вас нет… одного народа или чего-то подобного? — робко уточнил он. — Вы — только по отдельности?…
Мельпомена зашлась в высоком холодном смехе. На один бредовый миг Альен испугался, что она разбудит Тааль, но потом вспомнил, что созданный чарами сон не спугнуть простым шумом.
— Вот именно, «по отдельности», смертный. В чём может заключаться смысл, если не в жизни для себя, по своим собственным законам?
Теперь Ривэн потёр уже лоб. Спорить с бессмертными он определённо не жаждал — к тому же, судя по затравленным взглядам на них, всё ещё испытывал то желание-наваждение (пасть ниц, подчиниться…), которое настигло Альена при встрече с Поэтом на берегу.
— Ну-у… — с сомнением протянул он, но тут его прервал необычный звук, раздавшийся сверху. Он не был похож на птичье пение, которое доносилось из садов на верхних ярусах Эанвалле, или на шорох загадочных механизмов в других залах. Переливчатый звон — будто разбили что-то из тонкого хрусталя или тронули струну гигантской лиры.
Сен-Ти-Йи запрокинула голову, с жадностью раздувая желтоватые ноздри. Альен тоже ощутил нечто особенное — едва уловимый сдвиг в магическом поле Храма, похожий на чьё-то пробуждение.
— Твоё тело, подруга, — тихо сказал Поэт. — Твоя бессмертная оболочка зовёт тебя. Она готова освободиться от чар.
— Вы перенесли его туда? — прошептала Сен-Ти-Йи. — Я так и думала… Чувствовала, особенно во сне, когда возвращалась.
Туда?… Поэт и Мельпомена упоминали, что разрыв «прямо над ними». Альен в памяти пробежался по их маршруту из подземелья — и понял.
— Там разрыв, не так ли?… В том же зале, где сейчас тело Сен-Ти-Йи?
Бессмертные радостно переглянулись.
— Он зовёт тебя, Альен Тоури? — вкрадчиво спросила Мельпомена. — Да, он там. Точнее, врата в Хаос здесь повсюду: они ведь на изнанке, не в нашей реальности… Но именно в том зале они ощущаются отчётливее всего.
Альен молча двинулся обратно к дверям. Тааль во сне доверчиво прижалась к его груди.
…Там, наверху, тело Сен-Ти-Йи невесомо плавало в воздухе — в золотистых, белых и синих всполохах энергии. Оно было в точности таким же непередаваемо прекрасным, как запомнил Альен по своему видению. И так же не вызывало никаких тёмных чувств — одно бескорыстное восхищение, словно перед статуей, цветущим лугом или грядой гор на закате.
