Инсайдер - Латынина Юлия Леонидовна (читаем полную версию книг бесплатно .txt) 📗
– Этот человек, – сказал Ашидан, показывая на Бемиша, – побратим моего брата и гость моих предков. Брат мой приезжает сегодня, – слуги принесли вести, что он застрял на Бродячем Перевале и поскакал в обход, через Лох.
Крестьянин повалился на колени.
– Господин! – было непонятно, к кому он обращается: к Ашидану или к чужеземцу.
Сын крестьянина вышел из дома в чистой белой одежде, с узелком в руках. С ним был десятилетний мальчик.
– Господин, – продолжал старик, – возьмите меньшего, сейчас столько работы!
Ашидан задумчиво постучал по кожаному рулю.
– Гостю наших предков, – сказал он, – приснился нехороший сон о том, что кто-то разграбил его машину. Мне тоже приснился этот сон, и я поспешил сюда. Но теперь мне кажется, что это был ложный сон и что машина, целая, вернется в замок к вечеру.
С этими словами Ашидан нажал на газ, – машина обдала белую чистую одежду крестьянина веером грязи и умчалась.
Киссур прискакал в замок только в полдень. Слухи оказались верны: с Бродячего Перевала сошла лавина, задела людей и коней. Все остались живы, но коня Киссура, Звездочета, с белой стрелкой на лбу и широкими копытами, уволокло, только снег мелькнул красным. Они приехали по той же дороге, что и Бемиш, и из-за коня карие глаза Киссура налились бордовым цветом, словно переспевшие вишни. Киссур взглянул на Бемиша, бросил:
– Ты выиграл пари. Завтра – охота, – и убежал наверх.
Бемиш за ним не пошел. Что-то страшное вдруг повисло в воздухе, каменные маски богов на стенах кривили рты, хищно щерили зубы. Бемиш оглянулся: Ашидан, рядом, тоже стоял бледный и тер себе виски.
Киссур заперся в угловой башне и никого к себе не пускал. Ханадар объяснил, что он плачет о коне и что так полагается.
Когда вечером машина Бемиша въехала во двор замка, Бемиш сидел на сторожевой башенке, глядя на ущелье, вырубленное гигантским небесным топором, и ползущие внизу облака. Бемиш спустился вниз.
Складный белобрысый парень вышел из машины и протянул ему, кланяясь, ключи. Все было на месте, в том числе и сломанное колесо. Бемиш оглядел паренька, сказал:
– Спасибо. А сколько в селе автомобильных мастерских?
– Одна, – не краснея, ответил парень.
Бемиш поглядел на ноги парня: тот стоял в луже и шевелил босыми пальцами. Иномирец обошел машину кругом и отпер багажник: там важно топорщился чемодан. Бемиш раскрыл чемодан: белье и одежда были на месте, только две рубашки были влажные: видно, их стирали и гладили. Бемиш вытащил из чемодана кожаные ботинки.
– Держи, – сказал Бемиш, – это тебе подарок.
Парень ахнул и взял ботинки. Бемиш полез в карман, вынул триста местных «единорогов» и протянул парню.
– За работу.
– Сударь, – сказал парень, – мы ведь только починили колесо. Это стоит пять единорогов.
– Куда тебе сейчас? – спросил Бемиш.
– В Синий Лог. Это на левом конце деревни.
– Садись, – сказал Бемиш, – подвезу.
Деревня вытянулась вдоль ущелья, по низу которого бежала прозрачная речка. В ширину она редко тянула на сотню метров, а длиной была километров восемь. Парень забился в угол, чуть не под сиденье, и молчал. Можно было подумать, что он первый раз в жизни сидит в машине. «Гм, – подумал Бемиш, – впрочем, чужестранец подвозит его первый раз… Надеюсь, что я не очень роняю честь рода Белого Кречета».
– Давно Ашидан живет в замке? – спросил Бемиш.
– Второй месяц, господин.
– Он пьет?
– Нет, господин, – испуганно сказал парень.
Бемиш высадил парня у самой реки, там, где на карабкающихся по склону террасах росла густая высокая зелень; близилось время сбора урожая, бабы в синих и красных юбках спешили с полей, погоняя маленьких осликов, утопавших под навьюченными над ними стожками. Бемиш хотел было подойти поближе, чтобы рассмотреть, что именно везут ослики, но тут к нему заспешил староста. Бемиш развернулся и уехал.
Он ехал по узкой дороге, пока не нашел клочок земли, не занятый ни постройками, ни деревьями. Бемиш кое-как втиснулся между пропастью и изгородью, заглушил мотор, приподнял капот и воззрился на двигатель.
Вчера тот был полностью разобран, и хотя Бемиш не очень хорошо знал устройство водородного шестицилиндрового двигателя, ему показалось, что из двигателя вынули даже то, что вынуть нельзя было ни при каких обстоятельствах. Сегодня ночные воры из единственной в селе мастерской поставили все туда, откуда взяли.
Бемиш захлопнул капот и поехал обратно в замок.
В деревне земли было мало, а в замке – еще меньше. Узкий, как колодец, двор, был тщательно замощен булыжником, стены переходили в стены, камни – в камни. Замок сидел на самой верхушке скалы, и к нему вела только одна дорога.
Со всех остальных сторон наружная стена стояла над пропастью, и эта пропасть для полноты защиты была гладко стесана.
Киссур показал гостю дворик, где убили Канута Кречета, и священный замковый сад из трех яблонь. Под одной из этих яблонь прабабка Киссура согрешила с крылатым двухголовым быком. Бемиш сказал Киссуру, что замок могли бы посещать туристы со всей Галактики.
– Этот замок не годится для туристов, – осклабился Киссур, – он не предоставляет всех удобств инвалидам, – и ловко протиснулся сквозь узкую и немыслимо крутую лестницу, змеящуюся вдоль одной из наружных стен.
Вечером в замке началась суета: конюхи заплетали коням хвосты, из кладовых тащили старые луки, тисовые, огромные, обмотанные истлевшим волокном с серебряными надписями. Бемиш заглянул в полутемную конюшню и замер: Киссур, с холодной усмешкой, прятал в седельный вьюк длинный мощный веерник.
Бемиш ступил внутрь. Киссур опустил плетеную крышку вьюка.
– А на кого, – спросил Бемиш, – мы будем завтра охотиться?
– В здешних краях, – сказал Киссур, – издавна охотятся на крупного зверя: на вепря, на медведя.
На языке у Бемиша завертелось: «Хотел бы я знать, на какого такого вепря тут издавна охотятся с веерниками», – но Бемиш облизнул губы и проглотил вопрос.
Они выехали, когда месяц еще не убрался с черного неба. На Киссуре были серые замшевые сапожки, с узором в виде лилий и с высокими красными каблуками; зеленые штаны и красная куртка, перехваченная тяжелым поясом из золотых блях: каждая бляха изображала зверя или рыбу. Плащ на Киссуре был тоже зеленый, с двумя широкими полосами, шитыми золотой сеткой. На плече висел лук, за спиной – кожаный колчан, из которого торчали перья стрел, белые, как пенопласт. За поясом – швырковый топорик, у седла – два ясеневых дротика и меч.
Бемиш привез с собой удобный охотничий комбинезон, но в конце концов предпочел одеться так же, как другие охотники. «Это правильно, – заметил, глядя на него, Ханадар, – а то всех богов распугаешь. Наши боги еще не привыкли к вашим штанам, а ты знаешь, что такое дичь, Теренс? Это крошки, которые боги бросают охотнику со своего стола, если охотник почтит их охотой».
Выезжая, Киссур бросил на алтарь у ворот кусок свежего мяса и постучал по камню обнаженным мечом, чтобы привлечь внимание бога. Меч у Киссура был тяжелый и длинный, с трехгранным лезвием и каким-то узором, кажется, бегущими лошадями, по ребру. Рукоять была из сплетенных змей.
– А зачем тебе меч? – спросил Бемиш.
– Без меча не бывает удачи, – ответил Киссур, а Ханадар добавил:
– Дорога на тот свет идет по лезвию меча, и по нему уводят и приводят зверей.
Они наблюдали восход с одного из поросших мелким леском склонов: горный ветер плясал в хвостах их коней, – говорили, что в древности этот ветер покрывал кобылиц, – черные с белым пятном кони рождались от этого ветра, и под копытами изредка похрустывали ракушки, напоминание о море, бывшем здесь миллионы лет назад.
Потом на склон выскочил олень, вздумавший тоже полюбоваться рассветом; слуги спустили собак, и господа поскакали следом.
Господ было пятеро – Киссур, Ашидан, Ханадар Сушеный Финик, Алдон и Бемиш, еще было восемь собак и трое слуг. Первым оленя догнал Киссур и, расширив глаза, метнул копье. Крашенное желтым, с зеленой шишкой на конце, копье пробило оленя насквозь легче, чем оно пробивало старый клен в столичной усадьбе Киссура.
