Грозный змей - Кэмерон Кристиан (читать хорошую книгу .txt) 📗

– Мне помог ее сделать Тапио, – скромно говорил он, – он и леди многому меня научили.

Со всеми этими чудесами, с теплой одеждой, сшитой женщинами Н’Гары, с одеялами, доставшимися им от повстанцев, с добрыми пожеланиями всех мужчин, женщин и тварей в крепости, они все равно еле выжили.

День за днем они шли по мягкому снегу. Ноги в снегоступах тонули по лодыжки, а порой и по колени, так что всего через полчаса шагать становилось мучительно, а через восемь часов начинало казаться, что ты идешь по глубокой глине. Порой на пути попадались коварные реки, и приходилось снимать снегоступы, проваливаться в старый снег по пояс и медленно, терпеливо перебираться через поток по камням, след в след. И тащить санки с собой. С каждым днем реки разливались. По льду прудов и озер все еще можно было двигаться быстрее, но он мог вскрыться в любой момент.

Они шли так быстро, как только могли. На ночлег вставали в таких местах, где летом не встал бы ни один разумный человек. На голых камнях, в снежных пещерах, образовавшихся под двумя склоненными елками, под нависающими скалами, посреди березовой рощи. Костры тонули в снегу, так что их приходилось разжигать на решетках или мокрых бревнах. Спали на санях. Никто не мылся и не менял одежды.

Та-се-хо постоянно курил. Но он не позволял спутникам поддаваться усталости. Когда они обогнули бесконечные болота и преодолели мягкий снег полуострова Н’Гара, он повел их по краю Внутреннего моря, и за два дня они прошли по льду порядочное расстояние.

А потом лед треснул, и Нита Кван провалился под воду.

Путники были близко к берегу. Они переходили большой залив и подошли к опасному краю льда и к чистой воде. И в конце дня в надежном на вид месте Нита Кван свернул в сторону, чтобы помочиться в чистый белый снег, и сделал несколько шагов от дорожки, пробитой их санями.

Он почувствовал, что лед подается под ногами, увидел, что снег потемнел, и тут же – быстрее, чем успел подумать, – он упал, и черная вода сомкнулась над его головой.

Он никогда не ощущал такого холода. Только в этой воде он узнал, каким холодным бывает мир. Он не мог дышать. Он ничего не видел. И немедленно впал в панику.

И тут его вытащили.

Гас-а-хо вырвал его из воды одним мощным движением, подхватив за притороченное на плечах свернутое одеяло, державшееся на воде. Гас-а-хо пришлось подбежать к полынье, плюхнуться на снег и схватиться за одеяло. Та-се-хо держал его за ноги.

Лед под ним трещал, как будто ворчало что-то живое, и Та-се-хо потянул обоих назад, и потом они долго ковыляли среди ледяных торосов над мелкой водой, которая не обещала немедленной гибели.

На берегу, под ударами ветра, казалось, что утонуть не так и страшно. Та- се-хо как сумасшедший гнал их вперед и вперед, заставлял бежать, идти и снова бежать по голому берегу. Слева тянулось Внутреннее море – гладкое, нетронутое поле снега. Справа, на отвесном берегу, возвышались покрытые снегом деревья и голые черные ели, занимая всю землю до самого горизонта.

Когда Нита Кван решил, что сейчас умрет, старик велел сделать привал в пещерке, которая немного защищала от ветра, и сдернул со своих саней покрывало. Взял теплый горшочек и поставил его на голый камень, там, где берег резко шел кверху. Горшочек почти сразу стал греться. Нита Кван упал на колени.

– Раздень его, – велел Та-се-хо.

– У меня руки теплые, – удивился Гас-а-хо.

– Лучшего подарка леди сделать не могла. – Та-се-хо не улыбался. – Он ушел далеко. Он почти ушел.

Нита Кван слышал их как будто издали. Он просто стоял на коленях и наслаждался теплом.

Поднялся ветер, полил ледяной дождь. Товарищи раздели Нита Квана и только потом принялись собирать материалы для укрытия. Невероятно, но, оставшись без одежды, Нита Кван сразу согрелся. Он начал просыпаться.

Та-се-хо привязывал веревку к колышку. Он спросил у Нита Квана:

– Ты видел мир духов?

Нита Квану было трудно говорить, и он просто кивнул.

– Я видел это все во сне. Ты не умрешь.

– Правда?

Старик отвернулся.

К закату все трое согрелись. Ревущее пламя освещало край побережья, они соорудили дымоход из шкур, и огонь постепенно высушил одежду и мокасины Нита Квана.

На следующий день они убили оленя. Та-се-хо выследил его, а Нита Кван подстрелил – с большого расстояния, поэтому его долго хвалили. Старый охотник кивал.

– По этому снегу я не могу бегать за детьми оленя, – говорил он. Он шел с копьем в руках, но использовал его только как посох. Это было хорошее копье, его выковал кузнец из далекой страны, и Та-се-хо взял его в бою еще в молодости.

Олениха сама оказалась тощей, как копье, но мясо было вкусным. Они ели, ели и ели.

– Сколько еще идти до людей? – спросил Гас-а-хо.

Та-се-хо нахмурился:

– Как погода будет. Если ночью похолодает, мы снова рискнем передвигаться по морю. Мы должны. Мы делаем это не только ради себя. Подумайте о людях, которые пойдут этим путем. Каждый день на счету.

Утром они встали еще до рассвета. Шел снег, и шакалы выли на далекую луну. Тапио дал путникам три красивых стеклянных светильника, и они смогли собрать вещи быстро и легко, но онемевшие пальцы плохо вязали узлы. Каждое утро было немного хуже предыдущего. Каждое утро казалось, что влага и холод глубже пробрались в меха и одеяла. У Нита Квана болели суставы. Просыпаясь, он чувствовал страшный голод.

Та-се-хо ощупывал пальцы на ногах и ругался.

– Я слишком стар, – сказал он с горькой улыбкой. Потом посмотрел на твердую поверхность Внутреннего моря. – Молитесь Таре, чтобы этот лед держался.

Нита Кван глядел на лед, пока жевал полоски сушеного мяса и пил горячую воду с кленовым сахаром.

– Пойдемте, – буркнул Гас-а-хо.

Та-се-хо встал, посасывая свою маленькую каменную трубку. Он курил медленно, глубоко затягиваясь, и смотрел на небо, пока молодежь собирала остатки лагеря, увязывала вещи на санях и накрывала их шкурой.

– Мы готовы. – Голос у Гас-а-хо уже был усталый.

Та-се-хо кивнул. Он выбил трубку на все четыре стороны, а остальные двое запели без слов. Нита Кван осторожно ступил на лед.

Лед держался целый день. Над головой висели высокие серые облака, снег шел все утро, а к вечеру задул ветер. Они встали на ночь в еловой роще у берега. Лагерь получился холодный и неприютный, и только горшочек Тапио скрашивал вечер. Дерева не хватало, чтобы разжечь большой костер. Но горшочек согрел и их самих, и воду, и мясо, и путники заснули.

Когда они проснулись, стоял туман. Он был густой, блеклый и очень холодный. Несмотря на это, Та-се-хо снова вывел их на лед, и они шли и шли, наклонив головы, налегая на ремни саней, передвигаясь так быстро, как только позволяли снег и лед. Туман казался плотным и злым.

Дважды за день лед громко треснул, и Нита Кван вздрагивал каждый раз, но Та-се-хо вел их дальше. Он шел к далекому берегу, который высился над озером. Когда ветер разгонял туман, берег становился виден, а потом пропадал снова.

Старик напугал своих спутников, выбрав короткий путь через северный залив Внутреннего моря. Они прошли почти тридцать миль, больше, чем в другие дни. Постоянный туман и ровный лед под ногами окрасили день мифическими тонами. Казалось, что они идут по ледяному аду, которого боялось большинство пришедших из-за Стены. Озеро под ногами, треск льда, странные звуки в тумане…

Время от времени старик останавливался и оглядывался. Один раз он закурил.

Для Нита Квана день тянулся бесконечно. Он все время боялся снова уйти под лед и погибнуть. Когда спустился туман, он перестал видеть дорогу и берег впереди, но старик шел дальше. На расстоянии нескольких ярдов его уже почти не было видно.

Та-се-хо остановился в пятый или шестой раз.

– Привал? – спросил Гас-а-хо и скинул вьюк.

– Тихо, – сказал Та-се-хо.

Они замерли.

Лед затрещал длинно и низко, казалось, что этот звук идет отовсюду и ниоткуда, а вокруг стоял ледяной туманный ад, в котором они застряли навеки.