Быстрые времена в Риджмонт-Хай (ЛП) - Кроу Кэмерон (прочитать книгу .txt) 📗

Кэмерон Кроу

«Быстрые времена в Риджмонт-Хай»

Перевод: Екатерина Чернецова

Добро пожаловать в кафетерий. Вон там сидит Спиколли, он изо всех сил пытается снять упаковку с сэндвича «Болонья». Глаза у него все еще красные после трех выкуренных утром косяков. Стейси Гамильтон выглядит как прежде, хотя прошлой ночью она наконец рассталась со своей девственностью и теперь чувствует себя совершенно иначе. Линда Баррет, лучшая подружка Стейси, хочет знать все подробности, ведь это она давала Стейси советы. А вот и Брэд Гамильтон, король школьного кафетерия и принц местного кафе с фаст-фудом. Брэд – тот самый парень, что страшно гордится жареной картошкой собственного приготовления. У Майка Деймона из Филадельфии, откуда он недавно переехал, тоже немало поводов для гордости. А вот и заморыш Марк Ратнер. При виде девушек его бросает в жар. Что же, должно быть, он покраснеет, как помидор, и задымится, когда увидит, что на фотографии из ежегодника он выглядит весьма необычно.

Все эти ребята, хм… Будущее Америки. Кэмерон Кроу провел год вместе с ними в школе Риджмонт-Хай в одном калифорнийском городке. Если вы не помните, что такое прыщи, лабораторные по биологии, вечеринки субботними вечерами и смущение от присутствия родителей, «Быстрые времена в Риджмонт-Хай» напомнят вам о подростковой жизни. Она напряженная, совершенно безумная, веселая и никогда больше не повторяющаяся.

Предисловие

Семь лет я писал разные статьи для молодежных журналов, и, наверное, не было и дня, чтобы слово «Дети» не звучало у меня в ушах. Редакторы подбирали подходящие для «детей» статьи. Люди, связанные с музыкой или киноиндустрией обсуждали, понравится ли «детям» то, что они собирались представить. Рок-артисты соглашались изменить свою рекламу так, чтобы можно было показать ее «детям». Детей обсуждали повсюду, о них говорили все. Дети были негласными судьями, которых следовало охранять.

Эта идея завораживала меня. Дети были повсюду, на улицах, в магазинах, в концертных залах. Но несмотря на их близость ко взрослым, последние едва ли помнили, что значит быть ребенком.

Летом семьдесят девятого мне исполнилось двадцать два. Вместе с издателем из Нью-Йорка мы обсудили идею моей книги. Возвращение в старшую школу с тем, чтобы понять, что же на самом деле чувствуют те самые «дети», о которых говорят на каждом углу. Я размышлял об этом все выходные, а затем взялся за проект.

Я ходил в школу Риджмонт-Хай в Редондо-Бич, штат Калифорния, семь лет назад. Дело было летом, и те восемь недель стали запретной темой для разговоров, ведь ходить в школу летом ужасно. Вообще-то я учился в католической школе с очень строгими порядками, и тогда мы верили, что все наши проблемы будут решены, а наши мечты исполнятся, если только мы переведемся в Риджмонт-Хай. Потому-то я и пошел в летнюю школу.

Осенью семьдесят девятого я вошел в кабинет директора, Уильяма Грея, и рассказал ему о своей задумке. Мне хотелось учиться в школе весь год, чтобы, говорил я ему, понять, чем живут старшеклассники, а затем написать об этом книгу.

Директор Грей был осторожным человеком. Он пристально взглянул на меня и, не доверяя моему плану, поинтересовался, что я писал раньше. Я сообщил, что брал интервью у многих известных людей, а после публиковался во многих изданиях.

- С кем, к примеру, вы разговаривали?

Я назвал несколько имен. Сын президента. Несколько рок-певцов. Несколько актеров. Моя последняя статья была посвящена автору песен и актеру Крису Кристофферсону.

Директор Грей откинулся на спинку стула.

- Вы знакомы с Крисом Кристофферсоном?

- Конечно. Я был с ним в турне несколько недель.

- Черт побери, - покачал головой директор. – Какой он?

- Замечательный человек, - и я поделился несколькими историями из тура Криса.

- Ну, - заключил директор Грей, - полагаю, вам можно доверять. Думаю, ваша затея сработает.

Так и вышло. Директор позвал в кабинет учительницу английского, миссис Джину Джордж, и определил в ее класс. Обо мне сказали еще четырем учителям. Со следующей недели меня ждали на занятиях в качестве семнадцатилетнего новичка.

Поначалу я волновался перед тем, как зайти в школу. На мне была типичная одежда калифорнийского школьника: джинсы, кеды и футболка, а на плече висел рюкзак, но, стоило мне оказаться среди старшеклассников, я немедленно забеспокоился. Не иду ли я слишком по-взрослому? Может, у меня на лбу написано «Я – ЖУРНАЛИСТ»?

Но никто не нашел меня подозрительным. Более того, в первый месяц в Риджмонте меня вообще игнорировали. Я слушал разговоры в классе, делал записи, подмигивал учителям, которые знали, кто я, и так день за днем. В какой-то момент я даже начал чувствовать себя шпионом.

Однажды после уроков я зашел в класс, где был кружок журналистики, и увидел там девушку, которую замечал раньше, но знакомы мы не были. Она что-то набирала на печатной машинке и подняла голову при моем появлении.

- Извини, не хотел мешать.

- Ты не мешаешь, - отозвалась она, возвращаясь к машинке.

Это была Линда Баррет, и вскоре она стала расспрашивать меня, словно заполняя анкету. Есть ли у тебя девушка? Где ты работаешь? Кто больше всего нравится из учителей?

Мы болтали, пока не пришли уборщики, и тогда мы продолжили разговор в ее машине. Она показывала мне школьные достопримечательности и рассказывала о популярных ребятах. Она знала всех в школе, а вся школа знала ее. Линда работала в местном торговом центре, в кафе, где подавали мороженое.

Совсем скоро я понял, что нашел очень ценного друга. Через Линду Баррет я познакомился с ее лучшей подругой Стейси, братом Стейси, Брэдом, и многими другими, о которых я напишу. Это было начало моего «вливания» в Риджмонт-Хай. Шло время, и они стали моими хорошими товарищами, людьми, с которыми я проводил много времени. Они стали моими друзьями.

Как это часто случается с писателями, мне захотелось продолжить свой эксперимент и никогда его не заканчивать. Тот год изменил всю мою жизнь. Я ходил в торговые центры, на вечеринки, на пляж, в бесконечные кафешки с фаст-фудом. Не могу даже пересчитать, сколько раз я выходил в уборную и слышал там вещи, достойные записи. Без сомнения, в Риджмонте меня запомнили, как парня с черным блокнотом.

Как выяснилось, заново стать подростком нетрудно. Трудно превратиться обратно во взрослого. Я возвращался в Лос-Анджелес и изредка посещал друзей и знакомых. Все они казались отстраненными и очень далекими от меня.

- Еще жив? – шутили они. – Еще пишешь?

(Журналисты, публикующиеся в периодике, считаются пропавшими с лица Земли, если в газетах не видно их статей)

Даже мама одарила меня грустным взглядом, когда я однажды вошел в гостиную.

- Ты был таким взрослым, - заметила она. – Помню, тебя не волновали машины и выпускной, - она покачала головой. – Ты так изменился. Что случилось?

К концу учебного года я настолько влился в коллектив, что даже директор Грей забыл о моем проекте. Я пришел на выпускной и прошел мимо стола, за которым он и миссис Грей приветствовали студентов. Увидев меня, директор слегка изменился в лице, он словно не мог припомнить, кто я и откуда.

- Это был отличный год, - сказал ему я. – Спасибо.

Вернувшись к друзьям, я задумался. У меня появились хорошие приятели, за жизнью и проблемами которых я следил, как за собственными. Мне не хотелось стать очередным взрослым, выпускающим очередную книгу о подростках с высоты возраста. Думаю, эта история написана взрослым, который в душе по-прежнему остался подростком.

Тем летом я наведался в гости к друзьям и рассказал о своем проекте. Реакция была одна и та же.

- Книга? – удивлялись они. – О Риджмонте?

Я взял интервью у героев книги, восстановил в памяти с помощью записей все детали каждой истории, произошедшей за этот год. В своей книге я стремился описать жизнь, начавшуюся с первым звонком учебного года, день за днем, такой, какая она есть. Моей же инициативой было поместить в книгу все – от соперничества за оценки до первого сексуального опыта. Все герои книги появятся в ней под другими именами и будут выглядеть иначе, но их истории останутся правдивыми.