Минос, царь Крита (СИ) - Назаренко Татьяна (книги регистрация онлайн бесплатно txt) 📗

— И много таких жен у тебя?

— Шесть, — широко улыбаясь, ответил Главк. — А островов — восемь.

Я рассмеялся

— А что же благородная Акаста? Ведь вряд ли смертная женщина сможет быть равночестна с богинями! Не докучает ли она тебе ревностью и попреками?

— Разве ты не знаешь? — искренне удивился Главк. — Жизнь изгнанника полна опасностей. Я мог пойти ко дну вместе с кораблями или стать рабом. И не хотел, чтобы жена разделила эту участь. Я оставил ее на Миконосе, во дворце дяди Радаманта. Может, на обратном пути, я заберу ее с собой. Но только зачем? Она привыкла жить на Крите! В роскоши. Мой дворец покажется ей хлевом. Это, правда, хлев. Ахейские царьки не живут в такой нищете…

Я рассмеялся. Лицо Главка сказало мне куда больше, чем его слова. Ему было достаточно того, что он имел. Он счастлив. Единственный счастливчик из моих детей. А Главк продолжал:

— Да, я не богат ни золотом, ни тонкими винами, ни узорчатым тканьем! Если Арес посылает мне удачу, то добычу я щедро делю меж своих воинов! Их верность дороже золота и узорных тканей! Что мне нужно? Лишь бы Энносигей не отвратил от меня лица своего!!!

При упоминании имени Посейдона я нахмурился и встревожено спросил:

— Он не разгневается на тебя за то, что ты будешь сражаться на моей стороне?

— Ты — мой отец, — решительно ответил Главк. — И если мой филетор не захочет понять этого, я готов принять его гнев, но не предам уз крови! И любви, отец.

Я на миг опустил глаза. Мне такое великодушие не по силам.

— Ты не рад? — Главк обнял меня.

— Рад, рад конечно, — поспешно отозвался я. — Но мне тревожно за тебя, дитя мое. Посейдон свиреп и неукротим. Его месть неотвратима.

— Ну, убьет он меня, — спокойно ответил Главк. — Разве я собираюсь жить вечно? И разве не ты учил меня: "Умереть достойно лучше, чем жить, как трус"? Довольно тревог и сомнений. Я решил.

Слова истинного царя — смелого, открытого, отважного, надежного! Я кивнул:

— Да будет так. Я принимаю твою помощь. Мало того! Я знаю тебя как дерзкого и отважного полководца. И говорю: ты станешь одним из двух лавагетов моего войска.

Паутина. (В море близ острова Зефира. Восьмой год восемнадцатого девятилетия правления Миноса, сына Зевса. Созвездие Стрельца)

— А кто будет второй? — поинтересовался Главк. — Мой многомудрый и могущественный дядя Радамант?

— Он стар. Я позволил ему не следовать с войском. Его старший сын Гортин.

Главк довольно кивнул. С двоюродными братьями он ладил много лучше, чем с родными.

— Что же, отец. Я весь во внимании. Скажи мне, что ждет нас?

И, немного помолчав, все же решился спросить:

— Мне говорили, многие земли отпали от тебя?

— Да, это так, — произнес я равнодушно. — Такое часто бывает, когда держава непомерно велика.

Главк с сомнением покачал головой:

— Я слышал об этом, но не верил. Мне казалось, воспитав в Лабиринте почти всех царей окрестных держав, ты всех соберешь под своей рукой. Не зря недоброжелатели зовут тебя критским пауком.

— Паук стал стар, — мрачно хмыкнул я, — моя паутина рвется. Да и в лучшие годы, вспомни, разве я был всегда доволен плодом трудов своих? Не всегда мне удавалось воспитать сына или внука врага преданным другом, как Амфимеда с Кимвола.

— А, отважный Амфимед! — радостно воскликнул Главк. — Он, должно быть, грызет край щита в ожидании войны!

— Да, он ждет не дождется, когда отплатит врагам за вдовство своей сестры.

— Он умрет за честь своего рода и за твою похвалу, — одобрительно заметил Главк. — Достойный муж! Среди тех, кто были твоими клейтосами, этот — лучший. Настоящий воин. А ведь его прадед, благородный Эпит, еще в первые годы, когда Киклады заселялись после Катаклизма, восстал против тебя. И, если ты помнишь, я был сильно удивлен, что ты не снял с него головы, а напротив, оставил царем, принудив только платить тебе дань.

— И взяв в заложники его сына, Главк, — уточнил я. — Взяв в заложники его сына! Это было главное. Он уже не смел кусаться!

— Но мертвый волк точно не укусит, а связанный — еще как!

Я рассмеялся и произнес наставительно:

— Ты стал царем, и тебе сейчас важно научиться видеть не только тот плод трудов своих, что ты сорвешь сегодня, но и те, что будут через десятилетия. Благородный Эпит был хорошим врагом: прямодушным и бесхитростным. С такими куда проще, чем с теми, что норовят напасть исподтишка. Потому я и сохранил Эпиту власть.

— Но не только, отец, — хитро заметил Главк. — По-моему, в сердце твоем Эпит вызвал немалое восхищение, и ты жаждал добиться его дружбы.

Я опустил ресницы, соглашаясь:

— Ты хорошо понимаешь движения моей души, Главк. Да, я восхищаюсь такими людьми и желаю добиться их приязни. Но ведь ты не станешь теперь спорить, что стоило сохранить жизнь строптивцу Эпиту — хотя бы для того, чтобы через полсотни лет обрести такого друга и союзника, как Амфимед. Убей я Эпита, мне не удалось бы внушить его сыну Ликию даже ту малую долю почтения к моей мудрости и справедливости, которую этот волчонок питал ко мне. А не признавай Ликий моей мудрости, справедливости и милосердия, разве бы воспитал он своего сына Лаеркея в мысли, что власть Кносса над Кимволом не есть зло? Разве бы он отдал свою дочь в жены Андрогею? А считай Лаеркей меня врагом, смог бы я вызвать такое восхищение у Амфимеда, который, сам знаешь, не смел думать иначе, чем отец?

— О, мой мудрый и богоравный отец! — воскликнул Главк, — Теперь я понимаю, почему тиррены, которых я хотел бы подчинить своей власти, сказали мне: "Мы не назовем тебя нашим царем, поскольку боги не дали тебе мудрости твоего отца Миноса!". Хорошо, если я пойму, что сулит мне завтрашний день. Но заглянуть на столько лет вперед!!!

Я развел руками:

— Я тоже не знаю, какой будет вкус у плодов, которые я соберу с того или иного побега. Но всегда, когда я решительной рукой выпалываю неугодный мне злак, я думаю: а не выйдет ли моя решительность бедой для меня или моих детей? Вот и с этой войной…

Я старался говорить равнодушно, но, видимо, томившая меня грусть прорвалась во взгляде или в улыбке. Главк нахмурился:

— Если бы я шел в бой с такими мыслями, мой венценосный отец, то вряд ли выиграл бы хоть одно сражение. Может быть, царю и стоит разглядывать своих подданных и врагов, словно драгоценный кубок, поворачивая его в пальцах так и сяк, но воину сомнения вредят. Прости, отец, ты что-то хотел сказать об этой войне, а я непочтительно прервал тебя.

Я улыбнулся:

— Эта война? У нее не будет сладких плодов, Главк. Она может закончиться победой, но уже дети покоренных царей вздумают отомстить мне или моим сыновьям за пережитое унижение. Она может быть проиграна, потому что стены ахейских городов высоки, и воины, обороняющие их, отважны. И то, и другое — плохо.

— К чему такие мысли, отец? Ты должен отомстить за пролитую кровь!!!

Мне бы его уверенность в своей правоте и отсутствие раздумий!

— Вот именно, — вздохнул я. — Мне не оставили выбора. До того, как погиб Андрогей, я мог мириться с потерей данников и удерживать в своей власти тех, кого могу удержать. Попытаться миром поладить с Афинами, Нисой, Трезенами и иными… Сейчас выбора нет. Я или сминаю тех, кто дерзнул против меня, и обескровливаю их, или проигрываю войну.

— Вот это слова истинного царя! — воскликнул Главк. — А то я уже начал бояться, что болезнь сломила твой дух!

Я невесело улыбнулся. Все же Главк воин, а не анакт. Его царство не простоит долго. Едва он геройски падет в бою, как оно рассыплется, подобно детской игрушке из необожженной глины. Впрочем, не стоит говорить ему об этом. Сердце его открыто и простодушно, и он счастливее меня.

— И потому сейчас мне нужны союзники. Много союзников, Главк. И сейчас мысли мои о мангусте и змее.

— Мангуста — это, конечно же, Лаодок Анафский, — рассмеялся Главк. — Итти-Нергал не любил его. Я — тоже. Он хитер и труслив. Не знаю, за что ты ему потакаешь?