Камень, брошенный богом - Федорцов Игорь Владимирович (книги полностью бесплатно txt) 📗
Ренескюр, сполз с коня оземь.
В установившейся на короткий миг тишине зазвякало вынимаемое бандитами оружие. Задние ряды подтянулись к передним.
— Удачно получилось, Бламмон, — широко оскалился я, обратясь к спутнику покойного Ренескюра. Внутри аж звенело от желания продолжить.
Бламмон подняв руку сдержать бандитов от нападения, но ответил мне Рипли.
— Ренескюр обещал заплатить за твою поимку.
— В следующий раз, берите наличные с заказчика наперед.
Все бы мне герою шутки шутить да в игры играть…
— Плати денежки и катись! — подытожил Бламмон.
— Слово чести? — не поверил я бандиту. Имея человек двадцать головорезов, что ему мешает просто взять и прирезать нас как курят?
— Тебе мое слово не к чему. Гони деньги и все!
Мельчают люди, — загрустил я.
— Что же мы и мечей не скрестим? Вы помнится, оскорбили сеньору? — лез я в ссору.
— Извинятся не будем, — отказался Бламмон.
— А отдашь деньги — не тронем, — пообещал Рипли.
Как не глупо звучит, я выбрал бы драку. Держите меня, сейчас их уделаюю!
Но держать не пришлось… Справился…
— Постараюсь поверить. Альвар, отдайте, сеньорам с большой дороги, ларец, — увидев издевательскую усмешку на лице Рипли, я предупредил его. — Надеюсь, в следующий раз, наша встреча будет содержательней, — и похлопал по мечу.
— В следующий раз, Гонзаго, мы предпочтем быть на вашей стороне, — удивил меня признанием Бламмон.
— Почему?
— У вас легкая рука. Совсем как у палача.
— Вы мне льстите, — сделал я довольный вид и остановил, возвращавшегося, с ларцом Альвара. — Вы позволите? Пару монет? Задолжал груму.
Рипли хищно насторожился и переглянулся с более спокойным Бламмоном.
— Пожалуйста, — разрешил Бламмон. — Деньги пока ваши.
Я приоткрыл ларец и аккуратно, двумя пальцами вытащил два реала.
— Вы весьма любезны, сеньор Бламмон.
Приняв от Альвара гонзаговские субсидии на организацию вооруженных сил, бандиты развернули коней и дружно, под гиканье и свист, унеслись прочь.
— Подберите покойного Ренескюра и дуйте в Медную Башню, — приказал я Альвару, когда последний бандит пропал за поворотом. — Явитесь к императорскому веедору и застолбите за мной на правах победителя, имущество почившего барона.
Альвар не двинулся с места, тревожно оглядывая то местность, то меня.
— С вашей драгоценной сестры, клянусь, волосок не упадет, — успокоил я его недоверчивость.
В ответ юноша одарил меня уничижительным взглядом, кликнул рейтар и, перебросив бездыханное тело барона через седло, ускакал выполнять приказ.
Я подъехал к карете и, заглянув внутрь, объявил Валери и Боне.
— Мы продолжим без остановки. Дела того требуют.
Мне стоило труда не улыбнуться. В глазах жены и любовницы я прочитал любопытство. Очевидно вот так Дон Жуан, потихоньку да помаленьку и крал женские сердца.
— Маркиза, — поинтересовался я у Югоне, — вы хорошо держитесь в седле?
— Я дочь Симона Дю Лоака, бывшего шталмейстера императора.
— Отлично! — похвалил я её и крикнул груму. — Гони, что есть духу.
15
Первыми мое возвращение в Эль Гураб приветствовала стая черных ворон, да пяток висельников болтавшихся со стен родной крепости.
— Ваш капо [51] дикарь, каких мало, — выговорила мне Югоне, неодобрительно морщась.
Запашок, от принявших веревочную смерть, тянул не комфортный.
— Все бы вам провинциалов ругать, — не то отшутился, не то огрызнулся я. Если висельники проделки Хедерлейна, тогда дела мною уполномоченного лейтенанта ой как плохи. Почему-то в те мгновения я совсем упустил из вида Берга.
Терзаясь недобрыми догадками, пришпорил коня. Но что изменил бы мой приезд на минуту другую раньше?
Копыта лошади забухали по дереву моста. Громкий грубый звук вспугнул стаю бродячих собак жадно жравших во рву нечто облаченное в красный мундир.
— Кто это? — едва расслышал я испуганный возглас Югоне.
— Он не представился, — сдерзил я. Знать бы, наверное, не волновался!
Решетки в тоннеле подняты. Заезжай — не хочу! В сторожке у подъемного ворота свалено в кучу оружие, корзины с подпорченным провиантом и мешки с разным барахлом. Караульный испарился в неизвестном направлении. Даже дежурная алебарда, обычно несшая службу за временно отсутствующего, и та запропастилась.
— Не встречают, — подивился я безлюдью.
Но ошибся. Встречали! Голова капитана Хедерлейна, нанизанная на пику и привязанная к древку колющего оружия брехливая шавка.
— Правосудие у нас скорое, — бросил я фразу маркизе и, дав шпоры лошади, понесся к дому, вызвав в псине приступ подвывания.
Выпрыгнув из седла и набросив поводья на клык лестничной химеры, я взлетел вверх по ступеням.
— Где? — коротко спросил у слуги, приставленного стеречь порог дома.
Молодец, едва видевший сквозь синяки заплывших глаз, четко доложил.
— Сеньор лейтенант в обеденном зале! — и распахнул передо мной дверь.
Дисциплина!!! — подивился я, устремляясь в столовку.
В портретной, с полотен, на меня с укором смотрели предки Гонзаго. Пара рам висело криво. В одном из пейзажей дыра. У лысого дядюшки в латах, на масляной плеши, следы от попадания помидора.
Не революция ли часом, — забеспокоился я, прибавляя шагу.
В оранжерее, маленьком рукотворном рае, следы легкого погрома. Битые горшки, земля на полу, в кадке с пурпурными кактусами оторванный рукав и жменя выдранных с мясом пуговиц, в вазоне с орхидеями горлышко битой бутыли.
Ей-ей! Дом Павлова в Сталинграде! — перешел я с шага на спринт.
Вот и столовая! Идальго, присев на край стола, и сержант, мараковали над расстеленной картой. Куринная лапа, служившая Маршалси указкой, упиралась в точку пересечений координатной сетки. Тут же толклась и тетка Монна, врачующая предплечье моего лейтенанта. Тетушкино лицо излучало безграничную влюбленность к раненому пациенту.
— Прошу, сеньора Монна. Полно беспокоится из-за пустяков, — увещевал идальго мою родственницу, отвлекаясь от стратегии. Хитрый глаз Маршалси скользнул за декольте тетушкиного платья. Впечатленный открывшимися видами, он оторвал лапу от карты, откусил курятины и захрустел поджаристой корочкой с мякоти.
— Сеньор лейтенант, на войне не бывает пустяковых ран, — не отступила тетка, ответив взгляд на взгляд. Не знаю, куда она зыркнула, но идальго едва не подавился куском.
— Маршалси, что вы тут творите? — прервал я воркование парочки, сразу же отмахнувшись от положенных в мой адрес приветствий и реверансов. — На стенах висельников, больше чем стражи!
— Это стража и есть, — ответствовал Маршалси, давясь не прожеванной курицей. — Надо честно отрабатывать жалование.
— А капитан?
— А что капитан? — состроил честную рожу идальго. Стоявший на вытяжку сержант не сдержавшись, фыркнул.
Мне и самому стало беспричинно весело.
— Что капитан… Жалуется на головные боли!
Маршалси захохотал, норовя от избытка чувств, хлопнуть сестру милосердия по пухлому заду.
— Все идет замечательно!
— Так и замечательно, — не поверил я приятелю.
— Уверяю вас! Дайте мне сотню самых раздолбанных копейщиков, и я принесу голову Берга в вашей фамильной супнице.
— Маршалси, откуда в вас такая кровожадность? И где наш великий стихослагатель?
— Спит, — идальго указал мне в угол у окна.
Пристроившись на двух стульях, скомкав под голову портьеру, пуская слюни на обивку и посапывая в кулак, Амадеус спал, забыв про мир и свет.
— Пьян? — сверкнув очами, строго спросил я своего лейтенанта. Надо же напомнить кто тут генералиссимус.
— Какое там! Устал как собака, — отверг подозрения в попустительстве идальго.
Быстренько доглодав лапу, глотнув вина и вытерев руки о край скатерти, Маршалси коротко изложил хронологию событий, в мое отсутствие произошедших на землях Эль Гураба и разъяснил суть сложившейся на текущий момент обстановки. То же самое проделал и я.
