Гимназия Царима - Сурикова Марьяна (полные книги .TXT) 📗
— На наши владения, сенатор, — я еле проговаривала слова, так крепко хотелось стиснуть зубы, — оформлены все необходимые бумаги.
— Безусловно. Однако, согласно забытому за давностью лет закону, уникальными природными ископаемыми, включая ценные для страны металлы, не может владеть один человек или род. Это общественная собственность, понимаете? Если этот самый закон вдруг окажется обнародован, вас признают преступниками, присвоившими для личного обогащения народное достояние. Сейчас государство вынуждено покупать этот ценный металл, а ведь имеет полное право распоряжаться им в интересах народа на законных основаниях. Понимаете, чем грозит подобная ситуация вам и вашей семье? Только представьте себе. Это ведь непросто снова оказаться в полнейшей нищете и без крыши над головой, потерять желанное место в гвардии, которым так гордится ваш брат, не окончить элитную гимназию, которую, как я понимаю, вы любите. Это, Мариона, настоящее преступление против населения Кенигхэма. За него могут даже казнить. Причем вас всех.
Он замолчал, давая мне возможность все хорошенько осмыслить. Вокруг щебетали птицы, день был на удивление чудесный. Густая листва погружала уютный уголок со скамейкой в приятный полумрак, и легкий ветерок обдувал лицо. И отчего-то в эту чудесную мирную минуту, которой можно было лишь наслаждаться, у меня в душе воцарился мрак и холод. Пожалуй, угроза потерять любимую школу, стать нищей, как когда-то, постоянно ощущать себя голодной и беспрестанно мерзнуть поколебала бы мою решимость; намек, что брата лишат его гвардии, которую он обожал, заставила всерьез задуматься о предложении; а мысль о родителях, уже немолодых, оставшихся без крыши над головой, окончательно сломила сопротивление. Поверьте, сенатор, гибель всей нашей семьи — это слишком.
— У вас есть доказательства существования такого закона? — Собственно, согласие я уже дала, только оно еще не прозвучало. Мой вопрос был не столько способом выяснить все до конца, сколько жалкой попыткой отсрочить ответ на несколько коротких минут.
— Я полагал, что вы спросите. — Он достал из внутреннего кармана свиток. Бумага, которую невозможно подделать, совсем потемнела от времени, однако она искрила под пальцами, а магический оттиск герба Кенигхэма переливался в уголке. Внизу стояли подписи, и древние чары, защищавшие от старения, позволили им лишь немного выцвести.
В старом документе все было изложено в точности, как сказал сенатор. Единственно, вариантов развития событий было два. Первый, когда бы мы отдали рудники добровольно, выплатили колоссальный штраф и дело решилось бы миром. А второй, это вариант, рассказанный сенатором. Любой вопрос можно повернуть так, чтобы один и тот же человек оказался либо заблудшей овечкой, не желавшей никому причинить вреда, либо хитроумным и коварным преступником, хладнокровно обирающим жителей родной страны. И я точно знала, что с властью и силой сенатора тому ничего не стоит повернуть дело не к нашей выгоде. Помимо денег в этом мире правила сила.
— Благодарю, — вернув ему свиток, бездумно уставилась в одну точку, которая размазывалась перед глазами ярко-зеленым пятном.
— С нетерпением жду вашего ответа, Мариона.
Он снова взял мою ладонь в руки, а у меня и сил не было ее отбирать.
— Я согласна, сенатор.
— Астаил, моя дорогая.
Я промолчала.
— Вы, безусловно, понимаете, что придется немного подождать с официальным объявлением.
— Безусловно, понимаю. Ведь ваша жена жива, Ас-та-ил, — произнесла по слогам его имя.
В ответ Орсель поднес мою руку к губам, согрел дыханием и очень нежно поцеловал.
— Не будем о грустном.
— А грустное — это что она еще жива или что умирает?
— Понимаете, Мариона, у каждого есть свои слабости. Меня вот ужасно огорчают события, которые невозможно взять под контроль, равно как и люди. Вспомним тех же защитников. Они ведь идеальны буквально во всем, невероятно сильны, одарены уникальной магией, но они не люди, и сложно угадать ход их мыслей, понять чувства. Как мало известно о них, их уязвимых местах, их сообществе в целом. В таком случае, чтобы не довести ситуацию до критической точки, следует пользоваться чужими слабостями ради блага остальных. Например, наши прирожденные воины не могут причинить вред человеку, и это следует употребить себе на пользу, чтобы оградить людей от случаев, когда сдерживающий защитников фактор вдруг исчезнет.
— А может быть, Астаил, в основе вашего беспокойства лежит такое чувство, как, скажем, зависть?
— О, что вы! Зависть совершенно ни при чем. Я радею исключительно о благе остальных людей.
— Например, моей семьи.
— Конечно. И в том, что касается ваших родных, есть один важный момент. Айн Эста очень любит своих детей. Пожалуй, он будет несколько удивлен вашим выбором. Почти уверен, он рассчитывал на кандидатуру Арто.
Я как-то тоже думала об Арто. И пожалуй, предложи сенатор выбор, предпочла бы младшего Орселя. По крайней мере, он не годился мне в отцы. Но насколько я могла судить по высказываниям самого наследника рода, их напряженные отношения с отцом не помогли бы последнему прибрать к рукам рудник.
— Если отец вдруг усомнится в вашем желании относительно нашего брака, может возникнуть ряд проблем. Я очень уважаю айна Эста за его принципиальность, верность убеждениям и самоотверженность во всем, касающемся семьи, но лишние проблемы и хлопоты нам ни к чему. Ведь это может вылиться в то, что айн подпишет собственный приговор излишней резкостью и непримиримостью. Вы понимаете, Мариона?
Прямо говоря, отец выскажется резко против, поняв, что это не мое желание, чем нарушит планы сенатора. За это вся семья и поплатится. Мне абсолютно ясно, дорогой Астаил.
Отвечать я не стала, просто кивнула.
— Давайте скрепим ваше обещание убедить окружающих во взаимных чувствах рукопожатием.
Учитывая, что ладонь мою он пока не выпустил, рукопожатие можно было совершить и не спрашивая согласия.
— Обещайте, Мариона.
Он так посмотрел на меня, на миг сбросив маску вежливого и великодушного мужчины, что сердце встрепенулось в испуге. Я очень ясно представила своих родных в момент казни.
— Обещаю убедить окружающих, что это мой выбор.
— Отлично. — Он улыбнулся, а руку словно прострелило.
Я вырвала ладонь, сенатор же с удовлетворением кивнул.
— Теперь ваше обещание скреплено магически, Мариона. Данное слово невозможно нарушить.
— Излишне, сенатор, — отвернулась, не в силах смотреть на него, — я бы и так его не нарушила.
Чего стоит одна моя жизнь против жизни родных? Но это не означает, дорогой Астаил, что я не попытаюсь придумать способ избавиться от вас и этого брака.
Собственно, на этом экскурсия и закончилась. Сенатору более неинтересно было осматривать оставшиеся уголки сада. Мы отправились обратно, поскольку новоиспеченный жених вспомнил о других важных делах, требующих немедленного обсуждения с директором. И должна признать, он умел себя вести. То есть, добившись нужного ответа, не злорадствовал, не напоминал о данном обещании, а перевел разговор на отвлеченные темы, не требуя моего участия в тягостной теперь беседе. Видимо, позволял хоть немного, но прийти в себя после оглушительного удара.
Когда мы выходили у площадки возле входа в башни и я собралась распрощаться, столкнулись нос к носу с директором.
— О, вы уже все осмотрели? Я торопился поскорее закончить дела и составить вам компанию.
— Мариона прекрасная рассказчица, узнал много нового о гимназии.
— Тэа Эста, большое вам спасибо.
— Огромное вам спасибо, директор.
Похоже, такая яростная благодарность в ответ на его слова слегка удивила главу гимназии, но Орсель быстро переключил внимание мужчины.
— А как у вас с безопасностью? Тут поступали некоторые жалобы, будто в школе не слишком спокойно.
— О, что вы! Мы пристально следим за этим вопросом.
— То есть никаких происшествий с гимназистами?
