Тень Буревестника Часть Первая (СИ) - Рэйвэн Джонни (список книг .TXT) 📗
Значит, у нас большие проблемы... Точнее - у меня. Да уж, дела...
Разгадать шифр друга было несложно. Дела - проблемы. Весёлые ребята - церковники. Шутка - легенда о помощнике. Книга и продавец - инквизиция, получив свою пропажу, ищет вора. Сапоги - возвращение в Люран, где Лео прикупил себе прошлую обувку. Рыбалка - не пытаться связаться со Стефаном, видимо, за ним могут следить. Постскриптум - письмо сжечь, отправиться с утра в порт и сесть на корабль, не предпринимая попыток к самодеятельности.
Взяв в руки конверт и поглаживая пальцами печатку из синего воска, Львёнок призадумался о глубине той задницы, в которую влез. Краем глаза заметил слишком уж пристальное внимание трактирщика к своей персоне. Незаметно покосился на «постояльцев». Ребята, не обращая на вора никакого внимания, осушили стаканы и один поднял руку, видимо, собираясь заказать очередную порцию выпивки. Трактирщик никак не отреагировал.
Всякие засранцы, что за выпивку даже не платят... Силикус... Какой же я дурак...
Сердце в груди застучало быстрее. Львёнок втянул носом воздух и резко поднял взгляд на хозяина. Тот, стрельнув глазами на парочку в углу, побледнел и уткнулся в стойку. Лео медленно поднялся из-за стола, и двое «постояльцев» на другом конце зала повторили за ним. Один тут же переместился к входной двери, второй двинулся прямо к вору. Хозяин, побледнев еще сильнее, стал драить стойку так, словно желал протереть в ней дыру.
- Прошу прощения...
- Да? - Львёнок, повернувшись спиной, склонился над сумкой, делая вид, что собирает вещи. - Я очень спешу.
- Буквально один вопрос.
- Ну, если всего один, - закинул сумку за спину, снял с пояса кинжал, - так уж и быть, выслушаю...
Как только на плечо легла рука, Лео резко развернулся, нырнул под захват и саданул «постояльца» рукояткой кинжала по лбу. Тот, всхлипнув, мешком осел на пол. Завопил трактирщик. С лестницы послышался топот. Львёнок рванул через зал к двери, которую закрывал собой второй «постоялец».
- Прочь с дороги, - рявкнул Лео, угрожая кинжалом. - Лучше сам... Ну?! Не то покалечу!
«Постоялец» не шелохнулся, лишь поджал губы. Сзади раздался крик. Кинжал в руке Львёнка налился золотистым сиянием. Вор, вскрикнув от боли, выронил раскалившееся оружие. Постоялец тут же прыгнул на него, сбил с ног, упали оба. Лео приложился затылком, зарычал, вырвал из захвата руку, ударил врага по лицу, затем еще раз. Почувствовав, как слабеет хватка, добавил коленом в промежность и спихнул сипящего дурня в сторону.
Не успел подняться, как на его шее замком сомкнулось крепкое предплечье. Руки заломили, дали под дых. Обмякшего и уже безвольного пленника оттащили от двери и бросили на стул. Затем совсем уж неаккуратно прижали лицом к столешнице, а руки выкрутили так, что Лео взвыл.
- Одно движение, и я сломаю тебе левую кисть, - прошелестел над ухом низкий, абсолютно спокойный голос, - дёрнешься еще раз, сломаю правую. Кивнул, если понял.
Львёнок, упираясь щекой в шершавую поверхность стола, усиленно закивал. Отпустили. Вор, закусив губу, медленно выпрямился и, баюкая гудящие руки, откинулся на спинку стула. Перед ним, сложив громадные руки на груди, стоял громила-монах в тёмно-бордовой, шерстяной рясе, подпоясанный белой бечевой. На груди церковника, на тяжёлой цепи, висел чеканный символ Вечной Сигны из латуни. Второй монах находился за спиной. Со стороны лестницы промурлыкал мелодичный девичий сопрано:
- Священная Инквизиция благодарит тебя за помощь, добрый мирянин.
Трактирщик подобострастно склонил голову, осеняя себя Сигной. К нему подошла высокая девушка в длинном белом плаще с широким капюшоном.
- Ты всё еще здесь? Самое время читать Завечернюю. Ступай же, быстрее.
Трактирщик так и поступил. Когда девушка обернулась, Львёнок увидел приятное лицо со вздёрнутым носиком, узкими губами и большими раскосыми глазами цвета морской волны. Волосы короткие, светлые, слегка вьющиеся. На её, почти до неприличия обтянутой шёлковой туникой, груди, покоился тот же чеканный символ, что и у монахов. Только из белого золота.
- Как наши ловцы? Им сильно досталось?
На плечи Львёнка опустились тяжёлые лапы церковника, стальные пальцы, что клешни, больно впились в кожу.
- Он шустёр, - пробасил монах. - Ларго без сознания, Лиам мучается мужской слабостью. Жить будут.
- Хорошо, - девушка перевела взгляда на Львёнка. - Что-ж... Вот мы вас и нашли, господин вор.
Лео молчал.
- Даже ничего не скажете? Совсем ничегошеньки в своё оправдание?
- А в чём меня обвиняют?
- Это вам известно гораздо лучше, чем нам.
- Я так и не услышал обвинения.
- Не вижу смысла перечислять вам все ваши грехи, господин вор, а за вашей душой их явно немало. Скажу лишь, что воровство у Святой Церкви в наши дни карается очень, ну очень жестоко.
- Где доказательства? У меня ничего нет, - Львёнок, несмотря на страх, позволил себе кривую ухмылку. - Вы можете обыскать мои вещи.
Ухмылка девушки оказалась даже противнее, чем у Лео.
- Мне кажется, вы что-то перепутали, господин вор. Нам не нужны никакие доказательства.
- Но тогда это самосуд! - рыкнул Львёнок, густо покраснев. - Абсурд! Вы не имеете права! Я требую...
Его легонько приложили лбом о стол.
- Рот закрыл, грешник. Открываешь только по разрешению, понял?
- Достаточно, брат Дорах. Думаю, что здесь мы уже закончили.
- Вы обязаны передать меня в руки закона, - прошипел Львёнок, стараясь унять дрожь в голосе. - Я требую суда, на котором будет доказана моя причастность к выдвинутым вами обвинениям. Которых, кстати говоря, я так и не услышал! Иначе, все ваши действия являются беззаконным самосудом. Что, между прочим, тяжелейший грех! Я требую Правосудия!
Инквизиторша звонко рассмеялась и сверкнула зубами.
- Мы и есть Правосудие, господин вор. Запомните это. А теперь - спокойной ночи.
- Что?
Затылок, на мгновенье, вспыхнул болью. Столешница прыгнула прямо на Львёнка. Свет резко исчез, оставив лишь темноту. И холод.
Глава Четырнадцатая
«Дэус-Всестраж, во всемогуществе перста своего защити тело мое бренное от мук незаслуженных, посягательств зловредных да бедствий и хворей неисцелимых.
Эос-Всецелитель, во чистоте сияния своего освети души наши очерствелые да разумы заблудшие во мраке страстей жизненных, убереги от оброка юдоли тленной, кровавой дланью плату со всех нас каждодневно взымающую.
Аос-Всесудья, во порядке справедливости своей осуди да покарай всех грешных убивцев и скрадчиков, хапуг и злыдней, лжецов и завистников, прогнивших до костей своих, очернённых гадкими помыслами, что умы их терзают недалёкие во мраке пути того, что жизнью бренной именуется.
Из тьмы рождаясь да обретая веру непоколебимую, пройду я лишь теми тропами, что в мудрости вашей мне Сигной указаны, да обойду стороной все грехи, уничижающие дух мой бессмертный, да вознесусь над землёю, где зло обитает неискоренённое, и окажусь я в садах тех, что лишь добро и свет за вратами своими хранят. Тие.»
Сигнаритская Молитва Всепрошения
Львёнок находился в унылой серой темнице размером пять на шесть шагов. Из удобств - лишь жесткий тюфяк на холодном полу да мерзко смердящее отверстие для нужд. От кромешного мрака спасал одинокий факел, висевший где-то в конце коридора за решёткой, а сам карцер вонял плесенью, мокрым камнем, мочой, но главное - страхом.
Вор не помнил, как здесь оказался. Очнулся он уже в камере - избитый, испуганный и раздавленный. Кормили редко, да и то - хлебом и водой. Несколько раз приходили монахи в бордовых рясах, о чем-то тихо разговаривали, глядя на вора за решёткой, а затем также тихо уходили. На все просьбы, крики, угрозы и даже мольбы о дальнейшей судьбе Каратели отвечали лишь хмурыми взглядами на каменных лицах.
